Ответа Доценко Готтхильф уже не услышал. Теперь он догадался, почему Веталь и бровью не повёл там, в курилке. Знал, что спектакль далеко не окончен, и ждал второго действия. Веталь ведь не знает, какую травку покурил, и ждёт освобождения. Чем-то его заготовка напоминает историю с самолётом, но на сей раз других вариантов, кроме этого, нет.
Нынче не в моде битва за принципы, и тут Аленицын с коллегой рассчитали верно. Обер и сам наследил, как полусонный медведь. Настырно настаивал на уходе охраны из зала, увёл Веталя в курилку, где того и взяли. А потом, прямо при нём, объяснялся с ментами! Если Веталь перед тем, как откинет копыта, кому-то расскажет об этом – хана! Чем скорее травка подействует, тем лучше. Остаётся только молиться и верить в свою звезду. Интересно, ребята действуют просто по плану, или догадались о чём-то нехорошем?..
Вита, горячо поблагодарив, убежала домой. Филипп развернул машину, торопясь, потому что не знал, до какого градуса завелись там «быки». Он подъехал к такси сзади, остановился у поребрика и предупредил Доценко, что ненадолго выйдет. Потом захлопнул дверцу и по проезжей части подошёл к такси, склонился у ветрового стекла.
– Привет, Витёк! – сказал Обер.
Аленицын вздрогнул – он никак не ожидал встретить здесь именно его.
– Ты?.. – Витя признавал только своего босса, но голос его всё-таки дрогнул. – Какими судьбами?
– Да вот, мимо ехал. Ребята, кончайте бардак, девчонку до смерти напугали… Я всё о Ветале знаю, лично там присутствовал. Так вы его не вынете, только сами сядете. Давайте лучше вместе помозгуем, как дальше себя вести…
Филипп совершенно позабыл о Доценко, которого обещал отвезти домой. Отсюда транспорт к нему не ходил, и нужно было, по уму, ссадить его у станции метро «Петроградская». Но тогда они ещё ничего не знали о бандитах, а теперь уже было поздно возвращаться.
Аленицын осклабился, потом сплюнул сквозь зубы прямо на колени молодой женщины. Она, прижимая к себе мальчика лет трёх, сквозь слёзы смотрела на Филиппа и даже не замечала оскорблений. Бабушка, в чёрном платье белыми горошинами, бессмысленно глядела перед собой и дёргалась, как заведённая.
– Э-э, не пойдёт! – сразу же отказался Аленицын. Он показал Оберу свой «Бульдог», а потом мотнул зачёсанным вбок тёмным чубом. – Веталь уже всё обдумал, надо исполнять. Менты приедут, и мы поставим свои условия. Кстати, герла звякнула в гадильник?
– Телефона не нашла, сейчас звякнет из дома. А пока слушайся меня и не хипишись. Есть ещё время повернуть всё по-мирному…
– Обер, у меня свой пахан имеется, – напомнил Аленицын. – И мира с мусорами мне не надо. Но Веталь тебя уважает, а я – его. Потому и говорю с тобой. Но если начнут порожняк гонять, всех на Луну пошлём. Нам терять нечего…
– Вить, ты на поворотах-то полегче! Я не хочу кровянки…
Филипп сжал кулаки до хруста, сильно натянув карманы куртки. Он мог выразиться и покруче, но злить гусей сейчас было рискованно. Оставив разборки на потом, он решил начать долгие переговоры, в чём никогда не был особенно силён. Но оружия с собой он не взял, о чём пожалел уже в который раз. Но после подумал, что в такой тесноте можно перестрелять заложников.
– Будешь дальше базарить, я уезжаю. Мне с вами вместе чалиться в лом…
Аленицына явно трясло – похоже, он сел, по крайней мере, на травку. Слюна текла у него изо рта, а глаза становились совсем безумными.
– Обер, тебе тут ошиваться не фиг. Когда менты причалят, уже поздно будет. Мочилово начнётся крутое, век воли не видать! Ты – мужчина рисковый, так что знай – нас тут много. Снайпер у нас на крыше, и вокруг люди. Заартачатся менты, начнём стрелять. Бабку первую. Как, одуванчик, согласна? Хватит уже небо коптить…
Автомобили сновали туда-сюда по проспекту, а некоторые сворачивали с Каменноостровского моста на Песочную набережную. Вызвала ли мать Виты милицию? Она ведь может испугаться, спрятаться в квартире вместе с дочкой. Подумает, что им отомстят. Но ведь именно этого и требовал Аленицын…
– Ладно, ждите. Только ты всё же фильтруй базар – мой тебе совет… – Готтхильф повернулся на каблуках и подумал, что Витёк слишком уж осмелел. Если его сегодня не возьмут и не вправят мозги, станет совсем борзым.
В такси заплакал ребёнок, и второй охранник шикнул на него. Потом забубнил водитель, и его вроде бы ударили. Мимо, громыхая, проскочил самосвал, обдав Филиппа выхлопами. И в этот момент он отчётливо понял, что ещё до приезда милиции надо освободить заложников. По крайней мере, попытаться это сделать, иначе Веталя могут отпустить. Время сейчас такое…
Никто не станет рисковать людьми из-за контрабандиста, пусть даже его так долго искали. Он повинен в гибели многих, но сейчас на кону стоят ещё как минимум четыре жизни. Репутация Веталя и его людей работает на них. Да неужели он не подохнет сейчас? Выйдет и всё расскажет своим? Тогда Оберу лучше сейчас застрелиться – но «волыны» с ним нет.
Когда явятся менты, у него уже не будет возможности действовать по своему усмотрению. Но пока никого – то ли всё люди у них заняты, то ли с заложниками связываться не хотят. Будут теперь до утра решать, чья компетенция. А с Литейного или с Фонарного ехать – мосты разведены. Значит, время ещё есть…
А потом начнётся операция по вызволению заложников, которая может всяко обернуться. По первому варианту – выпустят Веталя. По второму – начнут брать такси штурмом. Неизвестно, кто будет командовать парадом, как сумеет всё организовать, рассчитать, разведать. Сейчас кругом процветает формализм. Всем всё лень. Легче сослаться на гуманность и спихнуть сложное дело с рук. За трупы никому отвечать не хочется. А так – все будут довольны, особенно Веталь. А вот людям Горбовского это вряд ли понравится, но кто их будет спрашивать?
Филипп вспомнил этих ребят в курилке – каждого по отдельности. Особенно хорош был бы черноглазый шатен в «варёнке», которого Минц назвал Михаилом. Да и остальные тоже добры молодцы… Жаль их, а особенно – себя. Ну, хотя бы двоих мужиков найти – не таких, как Марик. Он, видать, полные штаны уже наделал…
Конечно, водилы не остановятся, сколько ни «голосуй». Не тот народец пошёл – хлипенький. Помнится, интервью Горбовского неделю назад в «Ленинградской правде» читал. Так майор то же самое говорил. Мол, пока народ не включится в борьбу с преступностью, милиция бессильна. А народу всё до фени – только выпить, покурить и пожрать. Отдувайтесь сами, легавые, а нам жить охота. Вы нам всё на блюдечке принесите, пока мы на диванах валяться будем!
Конечно, Обер и сам виноват, кто бы спорил. Нечего было себя раскрывать в курилке – видно сам той травки вдохнул. Следовало сначала выяснить, где охранники – арестованы или нет. И обыкновение брать заложников он почему-то не учёл там, в «Метрополе» – а надо бы. Теперь они вытащат босса на волю, а уж потом начнут охоту на Обера. Даже если Веталь умрёт, колесо покатится. И ладно бы только на него – семья тоже в ответе…
* * *
Филипп поднял глаза к номерному знаку дома – 59. Кружок под козырьком светился зелёным. Надо идти на телевидение, звонить Андрею, и уже вместе с ним решать вопрос.
