– Очень интересно! – Я тут же стала рассматривать автомобильчик. Действительно, как игрушечный.
– «А в Донецке цветёт черёмуха!» – мощным голосом затянул дядя. Потом рассмеялся, щёлкнул меня по носу и отправился курить на лоджию.
7 мая (день). Сегодня я выбрала другой парик – русый, с волосами до плеч. Сама консьержка его уже не носила, но берегла в память о прошлом. В нём Эмма бегала к любовнику тайком от мужа. Я же решила найти парику более достойное применение. Лёлька на сей раз со мной не поехала – болела гриппом. Сначала я посетила аптеку, а потом уже направилась в садик. Аптека, на счастье, помещалась в Лёлькином доме, да и садик располагался неподалёку.
Зелик прихорашивался к юбилею Победы. Кругом высаживали цветы, красили ограды, убирали мусор, бродили с граблями по газонам. У всех, кто попадался навстречу, были георгиевские ленточки. Какая-то коза даже вплела её в косу. Одна я выбивалась из тренда, чем привлекала к себе внимание. В конце концов, ленточку мне дали волонтёры, и я стала вся по форме. Кое-где рабочие снимали флаги, чтобы через два дня водрузить их назад. Думаю, никто не умер бы, останься триколоры на домах с первого по десятое мая. Кончилось тем, что я стала шагать со всеми в ногу, напевая про себя военные песни.
Детишки в садике только что погуляли и готовились к обеду. Мы с Иваном решили поболтать в комнате отдыха после того, как мелкие угомонятся на время тихого часа. А пока, дабы не привлекать внимание, я отправилась загорать на скамейку. Сегодня было солнечно, сухо, очень тепло. Южный ветер принёс погоду в унисон праздничному настроению.
Я разомлела и задремала в приятной истоме. Рядом, на клумбе, цвели лиловые ароматные хохлатки. А сон приснился паршивый – будто ворона каркает и хочет меня клюнуть. Я вздрогнула и села прямо. Действительно, вороны орали рядом, на кустах, но ни на кого не бросались. Зато с проспекта во двор заворачивала новая модель «автомобиля года» – «Volvo XJ 90». Мне это сразу не понравилось, потому что такие автомобили попусту по дворам не катаются. Там, внутри, слишком серьёзные люди для этого.
Стараясь казаться спокойной, я встала со скамейки и быстро пошла к дому. Во рту пересохло, сердце бухало по рёбрам, как молот. Ваня балагурил с детками, развлекая их во время обеда. Воспитанники уже пили компот. Две женщины в белых халатах трепались о своих семейных заморочках. В данный момент они выясняли, чем лечить диатез у годовалого ребёнка.
Сорвав с крючка чей-то белый халат, я натянула его и влетела в комнату, где кушали ребятки. Тётки, кажется, моей наглости не заметили. Отбросив церемонии, я схватила Ваню за плечо. Он удивлённо поднял глаза. Мелкие разинули на меня рты.
– Там за вами приехали, – шепотом сказала я.
– Кто? – Ваня сначала смотрел рассеянно, но в следующий миг всё понял. – Они?..
– Похоже, так. Я сейчас свяжусь с Дроном. Если спросят, скажите, что я – новенькая воспитательница. Захотят увезти – не давайтесь. Здесь, на людях, они вряд ли как-то вам навредят…
Больше ничего я сказать не успела, потому что раздались тяжёлые дробные шаги. Создавалось впечатление, что марширует несколько человек, обутых в берцы. На протестующие возгласы женщин мужики так цыкнули, что те сразу замолчали. Я встала за дверь так, чтобы меня не увидели.
– Привет, Ваня! Как жизнь? – спросил самый обычный тенорок с южнорусским выговором. Я вспомнила, что Глинников родом из Горловки.
– Здравствуйте, Илья Сергеевич, – спокойно отозвался воспитатель. – У меня всё нормально.
– А вот у нас проблемы. – Голос окреп, и в чём появилась угроза. – Разные чудесатые новости. Кое-что выяснить нужно. Поедем с нами на часок.
– У меня дети на руках. – Иван кивнул на притихших малышей. – Я не могу сейчас их бросить.
– Попроси баб присмотреть, – небрежно посоветовал Глинников. – Что им тут сделается?
– Меня уволят, если я в середине дня куда-то уеду. Вот уложу их, тогда…
– Но-но-но-но! – Глинникову надоело быть культурным. – Ты мне вьюна не вей. Поедешь сейчас, слюнявка. Иначе никакая работа тебе уже не понадобится. Мать одного сына надолго лишилась. Не умножай её горе.
– А куда ехать-то? – Иван тянул время, так как прекрасно всё знал. Я лихорадочно писала текст, а потом посылала его Дрону и Богдану.
– На кудыкину гору, – злобно ответил Глинников. – Ну, пошёл! У верблюда два горба, потому что жизнь – борьба. Станешь дальше упираться, и у тебя два горба будет. Думаешь за детворой спрятаться? Не выйдет. Сам Зубарев ждёт, так что придётся бежать на полусогнутых. Я из-за тебя позориться не желаю. «Крот» у нас завёлся. Не ты ли, часом?
– Да я же ничего не знаю про ваши дела! – Ваня изо всех сил старался не смотреть на дверь, за которой я пряталась.
– Все так говорят поначалу, пока палёным не завоняет, – сквозь зубы процедил Глинников. – Короче, метнулся быстро! Некогда нам. С кем связался, кузнечик? С ползущим танком?
Я вспомнила слова дяди про отрезанный язык и чуть не потеряла сознание. Похоже, что-то в этом роде бандиты приготовили и для Ивана Водовозова.
Воспитателя схватили и насильно вывели на улицу. Дети в один голос заорали, бросились следом. На маленьких столиках осталась посуда с недоеденной пищей. Одним прыжком я покрыла расстояние до окна, прижалась спиной к стене. Сфоткала отдельно номер «Вольво», потом – всю машину. Далее, укрывшись за шкафчиком с игрушками, рисунками и поделками, перегнала материал по тем же адресам.
«Лучше штор может быть только штора, за которой ещё не стоял!» – думала я, осторожно высовываясь и пытаясь понять, что происходит во дворе. Иван твёрдо следовал моим инструкциям. Он стоял возле лимузина, но внутрь лезть не желал. Орали дети, и возбуждённо переговаривались воспитатели.
И тут я впервые увидела Илью Глинникова. Это был высокий брюнет, в классической джинсовой рубашке с длинным рукавом. Вместо левой руки я заметила вполне приличный протез. Чем-то директор ЧОПа даже походил на моего дядю с молодости. Правда, Всеволод Грачёв никогда не оставлял на физиономии «лёгкую небритость». Приглядевшись, я поняла, зачем он так делает – чтобы скрыть шрам.
Внешне Илья Сергеевич ничем не отличался от других молодых мужиков. Рубашка светло-голубая, джинсы тёмно-синие. На груди – внушительный крест. Сейчас быть православным так выгодно, что трудно устоять. Я поверила, что он в авторитете у подчинённых. Таких, как правило, одновременно любят, уважают и боятся. Конечно, я сняла и Глинникова, и его свиту в камуфляже. Через минуту фотки были уже в компьютере Дрона. ЧОПовцы явно считали себя всесильными и ничего не боялись. Эти ребята привыкли быть и судьями, и судебными приставами. А при случае и палачами.
То и дело оглядываясь на дверь, чтобы меня не обнаружили, вылезла из-за шторы и перебазировалась в спальню. Уже оттуда позвонила Богдану.
– Где дядя?.. – От ужаса у меня пропал голос. – Ты не можешь его найти?
– У них совещание перед Днём Победы – по поводу пресечения провокаций. Мы сами вопрос решим. Я в Зелик звякнул ребятам. Сказал, чтобы ехали в садик. Надо их задержать. Действуй по обстановке. Фотки мы получили, спасибо.
