– Счастливый она человек, что не понимает этого! – с чувством выдохнула я. – В ногах у вас должна валяться, а не выделываться. И Вадиму быть благодарной навеки.
– Вы много страдали, Марианна, и я это вижу. – Инесса закусила губу, удерживая слёзы. – Понимаете, настоящая литература – это ожог, а не развлечение. Не помню точно, кто это сказал. Так я и старалась писать – чтобы до костей проняло. Уже смирилась с тем, что как человек практически нигде не встречаю понимания. Не было писателей в роду – значит, и ты не замай! Такое кастовое общество никакой Индии не снилось. И никаким чудом не вырваться за проведённую где-то наверху «черту оседлости»! Даже святое крещение не поможет.
– Вам не нужно возвращаться, – твёрдо сказала я. – Оставайтесь там. Чужбине прощается больше, чем родине.
– Золотые ваши слова! – обрадовалась Инесса. – А я долго утешала себя. Твердила, что «на вершинах гор всегда царит одиночество». Что только примитивам легко понять друг друга. А я – товар штучный. «Правил у нас много, а правды нет». Так я говорила Ираиде, когда она вновь и вновь начинала учить меня жить по-американски. Приходилось сыпать цитатами – ведь я для дочери не авторитет. Раз оказалась за бортом – молчи и не рыпайся.
– Наверное, в Америке можно так судить, – предположила я. – Но только не у нас.
– Иногда хочется вернуть Ираиду сюда, предоставить самой себе. Сказать: «Раз ты такая умная, показывай себя, покоряй высоты! Здесь, а не там!» Но ведь знаю, что она не потянет. Сколется, а то и с ума сойдёт. А с меня и племянницы достаточно.
– И всё-таки не мешало бы вашу Ираиду встряхнуть, как следует. Чтобы поняла, как неправа. Чтобы до печёнок достало… Я ведь тоже несла всякие глупости очень долго. Окончательно поумнела месяца три назад. Тогда для меня весь мир перевернулся.
– Это заметно. – Инесса кончиками пальцев прикоснулась к моему рукаву. – А я вот до сих пор брожу в потёмках. Не понимаю до конца, почему моя профессиональная судьба столь плачевна. Да, я не сервильна. Но ведь и на рожон стараюсь не лезть. Всё понимаю, не тупая. Так нет, кругом видят подвох, подтекст! Так и заявили: «Всё дело в интонации. Важно не ЧТО написано, а КАК».
– А в Штатах вы не пробовали печататься? – осторожно спросила я. – Может, там с этим легче?
– Нет, не пробовала. Зарплаты мужа хватало на жизнь. И Вадим не хотел, чтобы я опять страдала. Страна чужая. Там действительно могут не понять. Я собиралась встретить в Штатах старость. Пусть в безвестности, но в покое. Оказалось, что не судьба. Теперь вот гуляю по городу, заново к нему привыкаю. Здесь всё стало другим. Я словно впервые вижу Питер. Появился, например, «Лас-Реджет». Это фаст-фуд здоровой еды на Владимирском. Люблю там посидеть, перекусить, чтобы у родственников на кухне толкаться…
Некоторое время мы молча смотрели вниз, на невские воды. Казалось, что дна в тёмной пропасти действительно нет. И там, внизу космос, бесконечность.
– Марианна, прошу, запишите мой номер. – Инесса нервничала всё сильнее. По её лицу скользила солнечная рябь от волн. – Или вы против?
– Ни в коем случае! Просто заслушалась вас, извините. Вот что значит писатель!
Я нырнула в свою сумку с накладной кожаной розой. Чёрт, ведь смартфон вырубила! А должна быть на связи постоянно. Теперь, конечно, мне попадёт, и правильно!
Мы с Инессой обменялись номерами. У меня было две «трубы» – для обычных звонков и служебная. Второй номер знали только дядя и члены группы. Ну, и Богдан, конечно.
Не успели мы забить номера в «трубки», как моя взорвалась возмущённым воплем. Вчера я установила новый рингтон, а сегодня поняла, что он мне не нравится.
– Слушаю! – Я сделала Инессе знак, чтобы она не уходила. Звонил брат, причём уже не в первый раз.
– Фу, наконец-то нашлась! – провозгласил он патетически. – А я уже искать тебя собрался. Дядя требует срочно, а телефон выключен. Ты же понимаешь, сколько у нас «друзей»! Всё может случиться.
– Богдаш, я на Стрелке. Хорошую знакомую встретила. Стоим, болтаем. А что, нельзя?
– Пока ты болтала, у нас произошло приятное событие. Я к тебе подскочу после семи, объясню ситуацию. Будешь дома?
– Должна быть. – Я чуть не треснула себя по башке. Потом поймала сочувственный взгляд Инессы и вспомнила её слова: «А остальные здесь не указ». Когда Кристина детей рожала, у меня разрешения не спрашивала.
– Тогда пока. – И братец отключился.
– Да, я ещё хотела вам сказать… – Инесса смотрела на Эрмитаж и никак не могла налюбоваться. По-моему, она всё-таки сильно стосковалась в Америке. Возможно, и сама этому удивилась. – Я ведь недавно встречалась с Андреем Озирским. Вы ведь дружите с Лёлей?
– Она мне как сестра.
– Очень жаль, что моя Ираида не с вами. Но такова судьба. И вот, Андрей предложил мне оплачивать учёбу дочери. Нынче он может себе такое позволить. Царская щедрость была у него всегда. Не хватало только денег, а теперь они в избытке. Я решила согласиться.
– Конечно, соглашайтесь! Дают – бери. Тогда Ираиде не придётся ни с кем спать из-за этого. И лично вам Андрей поможет. Он с ума по вашим книгам сходит. Очень жалеет, что их больше не публикуют. А сейчас вы работаете над чем-нибудь? Извините, если допустила бестактность…
– Почему бестактность? – удивилась Инесса. – Просто сейчас мне до этого. Но после, когда найду достойный сюжет, вполне могу сесть за работу. Вам это тоже не безразлично?
– Да, очень интересуюсь! – с чувством призналась я. – Во-первых, ваш роман о моём отце просто бесподобен…
– Приятно слышать! – Инесса расцвела и даже помолодела.
– Во-вторых, я сама веду дневник. Может, кому-то будет интересно. По жизни пришлось встречаться до знаменитыми людьми. И работа у меня стрёмная. А литератор я никакой. Может, приведёте в порядок мои каракули? Чтобы читалось нормально, с интересом.
– Буду признательна. – Инесса, в отличие от других писателей, была очень проста в обращении и никогда не выделывалась. В то же время могла несимпатичного ей человек послать по всем известному адресу, невзирая на его положение. – Если доверите мне свои мысли чувства, постараюсь не обмануть ваших ожиданий. Я задержусь в России месяца на два-три. Мне ведь нужно вступать в наследство, улаживать все формальности. У нас с дочерью будет здесь квартира. В любой момент мы сможем там встретиться. Думаю, будет занятно поболтать за чашкой чаю. На набережной всё-таки не очень подходящее место.
– Это просто шикарно! – Я вздёрнула сумку на плечо.
– А сейчас, Марианна, мне нужно ехать как раз по скорбным делам. Из-за того, что всё случилось в Штатах, бумаг накопилось уйма. Перевод документов, нотариусы, то-сё… Да и вам, похоже, пора идти. Я ведь заметила, что вы смотрите на часы. Пожалуйста, не стесняйтесь, обязательно звоните. Кроме всех вас, у меня никого нет. А дочь далеко. Так что жду с нетерпением…
Инесса, любезно кивнув мне, повернулась и пошла вдоль парапета, в сторону Дворцового моста. Я не спросила, куда она торопится, да и не считала себя вправе делать это. Потом я перевела глаза на поплавки рыболовов, которые за время нашего разговора ни разу не шелохнулись. И два мужика застыли, как статуи, балдея от самого процесса ловли. В их ведёрках было почти пусто.
