Один раз вела объект с Гражданки в Центр. Съезжала с Первого Муринского на Лесной; делала левый поворот как раз через букву Т. Я очень торопилась – боялась потерять «Ауди Е-Трон». Смотрела только за ним, а за дорогой – постольку-поскольку. Вижу – на Лесном все встали. И – вперёд! Не заметила, что за одним «Форд-Фокусом» стоит точно такой же. Они идеально слились – раз. И второе – «Форд» тоже торопился. Дал мне в багажник слева – аж вся жизнь пронеслась перед глазами. Ещё немного – и въехал бы прямо в мою дверь.
Объект я, разумеется, потеряла, да ещё на неделю попала в больницу. Дядя очень разозлился, но сказал только: «Шумахер хренов! Теперь только в паре будешь работать, пока нормально водить не научишься…» Тогда мне стало смешно. А после того, как Михаэль разбился, катаясь на горных лыжах, кличка стал уже не забавной, а страшненькой.
Той Марьяны, которая в четырнадцать лет пила и курила, пробовала гашиш и коноплю, больше не было на свете. Дочь капитана Ружецкого и племянница генерала Грачёва не имела права так себя вести. Дядя Сева потом признался, что не ожидал от меня такого подвига. Думал, что вот-вот сорвусь и вновь покачусь по наклонной – уже навсегда.
Лёлька за это время уже окончила Университет ГПС МЧС России. Получила парашютную, водолазную и альпинистскую подготовку. Девчонок готовили там для работы в Госпожнадзоре, на экспертизе пожаров и в кинологической службе. Но Лёлька рвалась именно в спасатели – чтобы работать «в поле».
И летом 2010 года, когда торфяные пожары взяли Москву в кольцо, именно там проходила практику. А позже, в виде исключения, была зачислена в подразделение, переброшенное с той же целью в Хакассию. Там Лёлька и получила травму. Одно хорошо – быстро поправилась, восстановилась и вернулась в нашу группу. На это ушло меньше двух лет. Молодец она, даже «академку» в институте не взяла, справилась.
У дяди на планёрках мы использовали только юридический слэнг. Дело в уголовке могло быть только возбУждено, но никак не возбужденО. Последнее слово считалось непристойным. Это как компАс, дОбыча, квАртал, рУдник. Все знают, что это неправильно. Но никто уже не пробует делать замечания – давно смирились.
За это время Лёлька несколько раз устраивалась телохранителем – к жёнам и детям серьёзных решал. И там тоже узнавала много интересного. Правда, надолго не задерживалась – приходилось очень уж унижаться. А в пожарной части числилась для того, чтобы шёл стаж службы по специальности. Правда, по этой же причине Лёльку теперь неохотно выпускали за границу, к отцу.
А вот я уже начала выезжать – в Европу, в Штаты. Кушала кальмаров по-средиземноморски. Толкалась в шумных очередях во время американской «чёрной пятницы». Она следует за Днём благодарения, что в конце ноября, и предваряет рождественские распродажи.
В прошлом году такая пятница была двадцать восьмого числа. И «папик» купил мне очередную шубку – на сей раз из енота. Кроме того, торжественно надел на руку прекрасный золотой браслет с гелиотропами. Правда, долго мне наслаждаться не пришлось. У группы возникли финансовые проблемы. Кроме того, подоспело время вносить очередной платёж за «вольвочку».
Была и третья причина. О ней, кроме нас с Лёлькой, никто не знал. Мы тайком копили деньги для поездки на озеро Байкал. Очень уж хотелось встретиться с одной милой дамочкой, имя которой однажды узнала вся страна. Она походя сбила на своей «тачке» двух сестёр. Причём одну из них – насмерть. Другая пострадавшая осталась инвалидом на всю жизнь.
А сучка спокойно ушла от ответственности – из-за высокого положения своей мамаши на местной иерархической лестнице. От бешенства у нас с Лёлькой пар валил из ушей. Казалось, что, если проглотим это, действительно станем перхотью, прахом под ногами «хозяев жизни».
Понимая, что подставляем этим всю группу и генерала Грачёва в частности, мы понадеялись на высшую справедливость. Почему-то были уверены, что нас не найдут. Лёлька с горечью говорила мне, что её отец обязательно понял бы всё, помог. За это, видать, его в своё время и выперли из родной страны.
Но, видно, прав был дядя, когда говорил, что справедливость от Дьявола. Для отвода глаз мы взяли путёвки на Алтай. За день до отлёта из «Пулково» дядюшка всё отменил. Путёвки отдал родителям Влада, а нам с Лёлькой пообещал шикарную замену – по выбору. Но только потом, уже весной…
Мой загранник почти постоянно был в деле. Влад и Лёлька работали, Михон увился. У Богдана не было даже лишней минуты. К тому же, никто из них не мог бы сделать мою работу. И я не имела права на ошибку. Меня приглашали в круизы, и я охотно ехала. Пьяные и расслабленные господа была невероятно болтливы.
Так мы и оказались с «папиком» в Канаде – на последнее Рождество. Там пекли печенье и делали шоколад, швырялись друг в друга сосульками, пили коктейль «Френч-75». Рахмон всегда любил его больше остальных. А потом улетели в Нью-Йорк, где ровно в полночь по местному времени на Таймс-сквер спустился хрустальный шар. Начал свой отсчёт 2015 год. Рахмон чувствовал, что кольцо вокруг него сжимается. И веселился, как в последний раз. Он только не знал, что я тоже тяну за эту верёвочку своими холёными пальчиками с алым маникюром…
А уже второго января мы прилетели в Питер. После ночного шторма на город опустился туман. Наш самолёт сел последним. Противный, слякотный день сразу же испортил нам настроение. И я почувствовала, что наступивший год принесёт проблемы не только «папику».
Мы мчались из «Пулково» в шикарном «Кадиллаке СиТиЭс» с сидениями цвета старой меди и отделкой из матового дерева. Всю дорогу молчали, чего не было ещё никогда. Я смотрела в туман, скрывший ёлки, свечи, гирлянды. И крепко прижимала к себе маленького йорка Ронни, которого водитель привёз встречать нас в аэропорт. Пёсик безоговорочно выбрал меня в хозяйки – он ведь тоже был мужчиной…
Тетрадь вторая
Глава 5
28 февраля (день). Мы с дядей Севой снова сидели у камина. В креслах, напротив друг друга. Как тогда, в Осиновой Роще. Только не было на мне мутоновой шубки, хоть она и не помешала бы. Я ревела, меня трясло. Будто происходило всё в стылом, почти нежилом доме, а не в уютном гнёздышке Вороновых. Я что-то лепетала, и слёзы текли за ворот. Понимала, что надо уже замолчать. Но всё равно говорила, стараясь не встречаться взглядом с дядей.
В этом Рублёвском посёлке жили дипломаты высокого ранга. Недалеко находились знаменитые Раздоры. Раньше там обитал жених Евгении Вороновой; звали его Анатолий Десятников. После ссоры с ним и возвращалась домой любимая дочка военного атташе, когда напал на неё сосед-алкоголик. Допился до «белочки» и ударил девушку из высшего общества кочергой по голове. Это было в девяносто пятом, когда праздновали пятидесятилетие Победы. Социальные слои после «совка» ещё окончательно не разделились. И рабочие спокойно жили рядом с дипломатами. Сейчас, конечно, такое трудно себе вообразить.
Случилось так, что именно в этом доме решил заночевать и Всеволод Грачёв – тогда ещё подполковник милиции. Ровно год назад он потерял свою третью жену Лилию, а потому часто болтался по чужим «хатам». Маленький Михон и два его старших брата жили тогда с Лилиной матерью и сестрой. Всеволод и обнаружил на ступеньках истекающую кровью Женю, вызвал «скорую». А потом пришёл в клинику проведать пострадавшую. Раз, другой, третий… Кроме того, очень быстро нашёл преступника и разрулил ситуацию.
