Красно-зелёные сполохи метались по зеркалам, по стёклам джипа, заклеенным специальной плёнкой – от угона. Блокировались также и дверцы, и багажник, потому что джип ночевал во дворе. В прошлом году у брата угнали подержанный «Нисан». Пришлось обращаться к дяде, который и одолжил внедорожник. Богдан уверен, что то барахло могло понадобиться исключительно на «шроты», то есть на запчасти. И увели его именно торгаши.
Я по жизни пользовалась всеми преимуществами, которые давало наличие старшего брата. Не было случая, чтобы меня побили во дворе. Знали, что Богдан строго за это спросит. Я первой узнавала о модных играх и научилась отличать «Ну, погоди!» от «Тетриса». А уж «Тамагочи» и вовсе стал моей страстью. Уже в первом классе я довела до белого каления учительницу постоянным писком своего брелка с электронным питомцем. Когда он «умер», я ревела три дня.
Потом брат показал мне приставку «Денди», научил играть в «змейку» на телефоне. И сейчас, проносясь в надёжной машине мимо людей и домов, полей и перелесков, я чувствовала, как замирает сердце. Мне стало легко и радостно, как бывает в детстве, когда за тебя думают другие, а душу переполняет щенячий восторг. Я так давно жила отдельно и сама принимала решения, очень часто глупые, что теперь хотела вечно ехать со старшим братом в гости к дядиному другу. Все беды растаяли, как ночные кошмары при утреннем свете, как грязный снег у обочин шоссе.
Воспоминания о Юрии Дале, о его дяде, который когда-то работал вместе с моим, взметнули в моей душе бурю чувств. Как будто ил поднялся со дна заброшенного пруда, и снова поплыли образы из детства. Вот я играю в Лахте около крыльца нашего офиса. И на кремовой «восьмёрке» подруливает натуральный восточный принц, только в элегантном европейском костюме. Он сладко, по-женски улыбается, и обязательно что-то мне дарит. Все говорили, что Александр Николаев был патологическим бабником. Трахал всё, что шевелится. Любил женский пол чохом – от грудного младенца до дряхлой старухи.
Дядя Сева потом сказал, что в роду у Саши Николаева были даже арабы. Отец его был из Азербайджана. В те годы Николаев уже работал нотариусом в фирме Озирского. С Литейного ушёл ещё в девяносто третьем, после тяжелейшего ранения. Потом расплевался с Андреем. Почему, я не вникала. По крайней мере, дядя явно уходил от данной темы.
Со своей женой-писательницей Николаев тоже не ужился. Встретил сокурсницу по Университету, которая к тому времени стала чиновницей в Смольном. Вроде, у них едва не дошло до свадьбы, но тут случилась трагедия. Это произошло летом девяносто восьмого, ещё до дефолта. Мне было шесть с половиной.
После этой истории мать неделю спала только на уколах. Дядя Сева ходил мрачнее тучи. Они часто сидели с Петренко у нас на кухне, и всё время пьяные. Поминали и Сашу Николаева, и дочь Озирского Клавдию, и бывшего своего начальника Захара Горбовского. Меня, конечно, выгоняли гулять или отправляли спать, но всё же я кое-что поняла. Когда подросла, спросила у Богдана, и он всё рассказал.
Очень давно, ещё до перестройки, Николаева приговорил его «крестник», которого звали Дмитрий Стеличек. Он потом стал одним из главарей местной мафии. О приговоре все знали, но уже устали ждать исполнения. Этот «дон Карлеоне» решил нанести удар, когда жертве меньше всего захочется умирать. И сдержал своё слово. Стеличек приказал похитить трёхлетнюю дочь Александра – Ираиду. Отец чувствовал себя очень виноватым перед малышкой из-за разлада с её матерью. Он ушёл к другой женщине, а с ребёнком случилась беда.
Мать Ираиды, Инесса Шейхтдинова, тогда находилась под следствием и подпиской о невыезде. Она насмерть сбила мальчишку – члена шайки «подставщиков», державшей в ужасе весь Васильевский остров. Этот щенок прыгал под колёса, из-за чего заводились уголовные дела. Взять назад заявление сообщники малолетнего преступника соглашались только за солидные отступные.
Когда Инесса в очередной раз отправилась к следователю, оставив ребёнка в Токсово, всё и случилось. Девочку выманили с участка и увезли в неизвестном направлении. Софья Даль – мать Юрия и золовка Инессы – сразу же свалилась с инфарктом. Кстати, жить ей оставалось всего два месяца.
Через несколько дней раздался звонок. На мобильнике номер не высветился. Дмитрий Стеличек потребовал, чтобы бывший прокурор, который обвинял его на процессе четырнадцать лет назад, приехал к нему на дачу. Надо, мол, договориться об окончательном расчёте. Инесса настаивала, чтобы Саша немедленно выехал. Новая пассия валялась в ногах, умоляя не делать этого, а положиться на профессионалов. Того же мнения были и Петренко с дядей, и другие менты. Но Николаев не послушал никого из них.
Прошло ещё три дня, которые дядя до сих пор вспоминает с дрожью. И сияющим июньским утром генерал Горбовский, предшественник Петренко на посту главы «антимафии», нашёл у своих дверей посылочный ящик. Захар Сысоевич был давним другом и покровителем Николаева. Посылку обследовали с собакой. Та на взрывчатку не среагировала, но зато тоскливо завыла. Генерал приказал вскрыть ящик и тут же сполз на пол. С ним случился третий, последний инфаркт. Захару Сысоевичу не было и «полтоса», когда он скончался, оставив безутешную вдову Леокадию, двоих сыновей и двух внуков.
Тело Николаева так и не нашли. Голову похоронили на Южном кладбище, рядом с родственниками Саши. Честно признаться, я до сих пор боюсь ходить мимо этих могил, когда навещаю своих родителей. Из всей семьи в живых остался только один Юрий. Кроме младших детей, он имеет ещё и старшего сына. Его тоже звать Александром. С матерью парня Юрий давно развёлся. Судя по всему, у наследника не в порядке с психикой.
Саша Даль работает в Смоленских мастерских, где делают памятники и надгробья. А в свободное время рисует какие-то потусторонние картины, даже устраивает выставки. И, что уже вовсе прикольно, он в костюме морковки раздаёт рекламные листовки у станций метро.
– Дмитрий не только за свою ходку спросил с Николаева. Да и с Горбовского тоже. Мстил за дядьку своего – Веталя Холодаева. В девяностом году, в начале лета, взяли его. И той же ночью Виталий Константинович Богу душу отдал. Тогда Стеличек и поклялся в этот же день любого другого года прислать «обратку». Он – потомственный бандит, не нувориш какой-нибудь. Вся их семья «стволами» торговала – даже женщины. В Мексике такой же бизнес наладили. И клятвы они давали железные. Раньше Дмитрий был лидером рок-группы. На концертах прямо-таки «рвал» зал. Занесло его однажды – под «кайфом» так избил другого парня, что тот тяжёлым инвалидом остался. Несколько лет был прикован к коляске, потом умер.
Это мне говорил Петренко, уже совсем недавно. Я обратилась к нему, прикинув, уже имею на это полное право. Теперь я не просто девочка, дочка Михаила Ружецкого и племянница Всеволода Грачёва. Я – сотрудница, соратница, и потому могу себе позволить немного больше, чем остальные.
– Тут у них с Николаевым коса на камень нашла, – продолжал Геннадий Иванович. – Александр был типичный «государев человек» – потому и стал прокурором. Все-то остальные в адвокаты стремились – чтобы заработать. Таким, как Николаев, всегда «за державу обидно». Мы с ним, конечно, в непростых отношениях были. И твой отец тоже… А ведь оба, считай, погибли за Родину. Теперь вот лежат в земле и сказать ничего не могут.
