Говорят, что в комплексе «Осиновая Роща», в Парголово, целое семейство сосед порезал. Придурок был, а лечить насильно нельзя. Его туда мамочка отселила, тоже в «студию» – от себя подальше. А он пришёл, как будто в гости, с молотком. И давай махать во все стороны…
Я валялась на угловом диване, щёлкала пультом телевизора, перебирала каналы, но не нашла ничего интересного. Моя собственная жизнь столь пёстрая и завлекательная, что сериалы и рядом не стояли. Надо бы обедом заняться. Но лень, чёрт возьми! Привыкла или в кафе забегать, или у других побираться. Позавтракала мюслями без сахара. А на обед надо сварить коричневый рис басмати с кусочком говядины и рапсовым маслом. На десерт у меня есть мороженая малина. Яичко – через день, рыба – тоже.
На такой жаре, когда и солнце, и батареи шпарят, всё время хочется пить. Рядом, на тележке, стоит в графине вода с лимоном. Тошнота окончательно не уходит, и потому аппетита практически нет. А, бывает, я только и думаю, что о бабушкиных наваристых щах и о жареной картошке с котлетой. Прочь, это яд, холестерин! И вообще – конец света…
Я закемарила под бормотание телека и потому не сразу услышала мелодию смартфона. Мне снился огромный белый торт на чужом столике в «Европе». И блестящие пары, что кружились под живой оркестр. Жаль, что мы никогда уже не встретимся с Оноре Арманом. Наверное, сбежал французик со страху после истории с Печениным, и больше не появится. Обрадовался, что тогда не поехал со мной. Хотя ему-то ничто не грозило.
Мужчины вообще неженки. Очень любят себя, жалеют. У меня был один френд из банкиров, который заставлял отпивать вина из своего бокала. Я чуть алкоголичкой с ним не сделалась. Откуда-то взял, что я могу его отравить. Потом оказалось, что у него рак желудка. Оттого и боли в животе…
– Слушаю! – Я с трудом расклеила веки и чуть не уронила трубку. Это оказался Дрон.
– Марьяна, доброе утро! Не разбудил?
– А разве ещё не день? – Я широко зевнула. – Впрочем, какая разница! Что случилось?
– Я к тебе заскочу сейчас, передам кое-что, – торопливо сказал наш новый шеф. Его милый южнорусский говорок будил во мне приятные воспоминания – о детстве и Чёрном море, о пальмах и горах. – Всеволод Михалыч просил проведать. Я, правда, Питер пока плохо знаю. Так что могу опоздать немного…
– Ничего, привыкнете, – успокоила я. – Вы откуда едете? И на чём?
– На машине «Опель-Астра». Мне доверенность выписали, пока своей не обзаведусь. Спозаранку по адресам гонял, квартиру искал поприличнее. Сейчас с «Академки» сорвусь. «Однуха» там ничего, угловая, к метро близко. Ладно, не твоя забота. Ничего купить не нужно?
– Да что вы! У нас тут в первых этажах не только магазины. А даже сауна есть. Вместе с парикмахерской…
– Ты уж прости меня, деревенщину! – заёрничал Дрон. – Мы в Крыму ещё по старинке жили. Короче, жди. Кофейку свари, что ли. Мне взбодриться надо.
Натурально, я больше не ложилась. Поставила чайник на плиту – тут же, за барной стойкой. Кондиционер в «студии» работает, но пищей всё равно пахнет. А вытяжку поставить – вид в комнате испортишь. Я сдуру «студию» взяла, хоть могла и на «однушку» наскрести. Продала бабушкину комнату, когда та в интернат переехала. Давно обещала жилплощадь мне подарить, чтобы не жила вместе с невесткой. Но в коммуналке оказалось ещё хуже. Я промучилась там неделю и побежала к риэлторам.
Студия мне досталась если не в виде бетонной коробки, то с очень дешёвой и дрянной отделкой. Пришлось на пол стелить сизаль, а стены с потолком отделывать тёплой мягкой пробкой. Поверх неё наклеила камышовые обои.
Потом Богдан изругал меня за то, что выбрала сизаль, а не кокос. Тот очень прочный. Но по кокосу мне колко ходить босиком, а я очень люблю это дело. Сейчас всё нормально. Стены «дышат», а покрытия поглощают шум и пыль. Орнамент очень красивый. В одном углу он повторяет рисунок древесной коры, в другом – переплетение ветвей, в третьем – кроны осенних деревьев.
Все эти тростниковые покрытия, циновки, украшения из камыша и папируса удобны ещё и тем, что приглушают звуки во время шумных вечеринок. Я хотела отгородить кухонную зону бамбуковым занавесом, но брат запретил – испугался пожара.
Есть у меня и японская ширма. Ею я перегораживаю комнату, когда оставляю на ночь парочку. Эти мои друзья помешаны на Японии. Спят они только на татами. Свой флэт украсили «рисовой бумагой» и неровным кирпичом. Мне, к сожалению, на всё не хватило места, но планов было громадьё.
Сейчас я скоренько включила зелёненькую электрощётку, обмахнула пыль с мебели, люстры, с клавиатуры компьютера. Насадки меняла, как жонглёр – хотелось понравиться шефу. Потом схватила плед, выскочила на лоджию, несколько раз его встряхнула. Ботва, конечно, но кто увидит на такой высоте? Внизу-то у нас очень красиво. Сверху виден правильный геометрический рисунок, как на ковре – особенно летом. И сейчас, кстати, симпатичные кустики, деревца, газоны, дорожки.
Детская площадка – высший сорт! Мелкие там весь день орут, и сейчас тоже. У нас всё своё, и в город можно не выходить. Есть даже мини-стадион. О скамейках с клумбами и не говорю. Все площадки посыпаны разноцветным песочком. Машины наших жильцов выстроены внизу рядами. Места распределяли с учётом цвета авто – чтобы они тоже стали частью дизайна. Деревья во дворе только хвойные – «шары» и «конусы», «коврики» и «карлики». Масть у них разная – от голубой до красной.
Туда же, на паркинг, сейчас заедет и Дрон. Для гостей там предусмотрены места. Я эти прелести видела только с технической лоджии, потому что моё окно выходит наружу. А там – промзона и гаражи. Из-за этого и шума больше, и пыли. Но всё равно – атас! С моего этажа видны не заводы и склады, а леса и поля. За «железкой» уже начинаются садоводства. Там сейчас жгут мусор после зимы. И над Торфяным, над Буграми всё время поднимается дым.
Дрон, видно, проехал по «Луне», потом свернул на проспект Художников. Но появился он так быстро, что я даже не успела сварить кофе. Для иногороднего вообще супер!
Загудел домофон в прихожей. Зажав плед под мышкой, я опрометью бросилась к трубке.
– Доброе утро, Марианна! – приветствовал меня вежливый молодой голос. – Это охрана, Сергей. К вам приехал Андрей Новодран. Говорит, что вы его ждёте.
– Да-да, конечно, жду! Пропустите!
– Отлично. – И Сергей после щелчка пропал.
В бешеном темпе я застилала диван и прикидывала, не обратиться ли к охранникам по другому делу. Интересно, как они контачат с полицией? Нет, лучше помолчать. Я ведь не могу запретить Сергею говорить о себе с коллегами, с другими жильцами. А потом пойдут сплетни…
Прошло ровно столько времени, сколько шёл лифт до моего этажа. Потом громко позвонили в дверь. Я уже успела переодеться, подкраситься, найти гостю тапочки. Интересно, как ему здесь покажется? Ведь Петренко живёт в старом блочном доме, хоть и с евроремонтом. Уж не говорю про служебную площадь в Феодосии, где Дрон ютился до бегства из Крыма.
