– Прошу! – Надежда кивнула, приглашая нас во двор массивной «сталинки». Дом почти совсем скрылся за пургой. – Ужас какой… Что они там, на Ладоге, делают? Это я про мужа с сыновьями. Лишь бы хоть сейчас на лёд не полезли. Мало мне с братом слёз! А этим всё равно. Все мысли только о себе. Мать будто не человек. Вот я никогда бы в такую непогоду за руль не села, – честно призналась Надежда.
– Вы водите? – галантно спросил Михон.
– Да, у меня «Тойота-Чайзер». Простите, вы – родственники? Очень похожи.
– Да, кузены, – так же церемонно ответил Михон. – И работаем вместе.
– Девушка тоже юрист? Ой, как замечательно! – На щеках Надежды появились ямочки.
Мы вошли в подъезд – чистый, украшенный картинами-граффити на стенах. На подоконниках стояли цветы. Около почтовых ящиков сидела консьержка в пальто и берете, вязала носок.
– Это ко мне, Анна Степановна, – сказала ей Надежда, хоть её ни о чём и не спрашивали. Старуха кивнула, цепко оглядев нас, и ещё энергичнее заработала спицами. – Надеюсь, мы обойдёмся без лифта. У меня третий этаж. А вы совсем юные…
– Да уж, не старые! – сверкнул улыбкой Михон, стряхивая снег с куртки и с ботинок.
Собачки путались у нас под ногами, но не тявкали, а только дрожали. Вообще-то в такую погоду их следовало выводить в жилетках. Но хозяйке, конечно, виднее.
Сразу бросилось в глаза то, что муж Надежды – человек основательный и не бедный. Правда, особых излишеств здесь тоже не было. Пока Надежда мыла собакам лапки, мы с Михоном разглядывали две входные двери, прихожую, комнаты. Всё, как положено. Внешняя дверь – обычная, деревянная. Зато вторую, наверное, из гранатомёта не пробьёшь. Она бронированная, со скрытыми петлями и время сложными замками.
Евроремонт, подвесные потолки, ламинат на полу, арки, перегородки из гипрока. Очень приличные стеклопакеты. Через балконную дверь видна улица. Кажется, что снег летит прямо в комнату. Получается, ЧОПовец жил здесь? И чего ему не хватало? В СИЗО и в колонии оценит то, что потерял.
– Вот, возьмите, наденьте! – суетилась Надежда, доставая из тумбочки бабуши. Мне дала пёстрые, женские. Михону – кожаные, мужские. – Замёрзли, наверное, так погрейте ноги. Запросто можно простудиться, а начальство сейчас больных не жалует. Проходите на кухню – там будет удобнее. Конечно, нам здесь стало тесно. Для мальчишек пришлось комнату перегородить. Мы с мужем – в спальне. Саша жил отдельно, в маленькой комнате. Потому и жениться не мог. Сюда приводить девушку стеснялся. У неё тоже все на головах сидят. Вот и уехал в Зеленогорск. Ему там комнатку дали, так что встречались помаленьку. Садитесь сюда, к столу. Сейчас чайник поставлю…
Надежда тараторила, порхая по кухне и оставляя за собой аромат цветочных духов. Собачки сопели у своих мисок, ожидая кормления. К нам они уже привыкли и особенно не обращали внимания. Через некоторое время мы уже пили чай с яблочным пирогом по американскому рецепту. В центре стола стояла великолепная трёхъярусная ваза со сластями и фруктами, а на итальянской плите остывал красный чайник со свистком. У нас под ногами собачки деликатно кушали корм, насыпанный из огромного блестящего пакета.
Кухня с трёхцветным гарнитуром, оборудованная всеми существующими приспособлениями и механизмами, привела меня в восторг. Готовить здесь, похоже, одно удовольствие. Правда, цены всего этого не запредельные. Сразу видны бережливость и практичность. Деньги у хозяев есть, но зря ими не швыряются.
Полупрозрачная мясорубка, набор столовых приборов с красными ручками белым горохом, машина для шинковки овощей и фруктов, коллекция сковородок с антипригарным покрытием. Только меняй насадки и нажимай кнопки. И под любую мелочь выделен крохотный контейнер. Открывать лишний раз не нужно – содержимое видно через стенки. Михон изучал электрическую ножеточку, которая годилась и для ножниц.
Надежда всё крутилась по кухне, бегала в комнаты, возвращалась, доводя интерьер и сервировку до совершенства. Мы пока к ней не приставали. Благо, было, на что посмотреть и женщине, и мужчине. Михон уже прикидывал, как станет вить семейное гнездо, и потому засмотрелся на хохломской набор для прохладительных напитков. Им с Эвелиной доставили бы в один момент всё, что есть на планете. Но кузен хотел сразу же взять ответственность на себя и ни от чьей милости не зависеть.
– Нравится? – шепнула я, показывая глазами на кувшин и четыре стакана. Всё это стояло на прелестном подносе.
– То, что надо. Для кваса лучше всего подходит. Иностранцы с ума сойдут. Как приедут, сразу просят то квас, то берёзовый сок, то рассол – с похмелья. Нигде больше такой экзотики не встретишь.
– Вот и ладушки! – Я увидела, что Надежда наконец-то присела за стол и повернулась к ней.
– Может, кофе хотите? – Хозяйка неверно поняла наш с Михоном разговор и метнулась к кофеварке. Я даже сразу не заметила этот агрегат – так естественно он вырастал над таким же чёрно-красным столом.
– Нет, нет, не беспокойтесь! Всё очень вкусно. Мы совершенно не собирались вас грузить…
Сестра Классена выворачивалась мехом вовнутрь, чтобы нам угодить, и никак не могла успокоиться. Кроме чая «Белые ночи» со сгущёнкой, мёдом, кардамоном, гвоздикой и миндалём, а также белым шоколадом и чёрным перцем, она всё-таки приготовила и РАФ-кофе. На его поверхности был рисунок из шоколадного порошка. Казалось, что у Надежды сзади пропеллер – так быстро она перемещалась по кухне. Она даже специально согрела кружки, чтобы разлить РАФ-кофе, сделанный на основе «Эспрессо». И не поленилась добавить к нему по листочку мяты. Кстати, я, любительница «Эспрессо», никогда раньше не пробовала такое чудо.
На улице выл ветер. Двухслойная штора «Вдохновение» играла рюшами. Она была похожа на огромный цветастый балдахин.
– Коньяк я вам не предлагаю, – смущённо сказала Надежда, наконец-то прекратив мельтешить перед глазами. – Вы же по делу пришли.
– После того, как матерные слова стали заменять звёздочками, меня начал напрягать коньяк, – галантно пошутил Михон. Надежда невесело рассмеялась. – Прошу не воспринимать нашу встречу как формальный допрос. Это просто беседа.
– Ах, значит, так? – Надежда заметно воодушевилась. – Расписываться в протоколе не нужно?
– Конечно же, нет. Да и день воскресный, что тоже нам на руку. Вы просто расскажете, как брат дошёл до жизни такой. Кстати, вы в курсе, что именно он совершил? Следователь обсуждал это с вами?
Мы с Михоном замерли. Наверное, лучше было бы провести не беседу, а оперативный разведопрос. Там тоже нет протокола, но форма совершенно другая. В зависимости от реакции хозяйки, мы будем строить схему дальнейших действий. А сделать нам тут предстоит ещё очень много.
– Понимаете, я не верю… Это форменный «кровавый навет»! – блестя прозрачными глазами, заговорила Надежда. Чашка дрожала в её руке, плескала через край. – Знаете, что это такое? Обвинение евреев в убийстве ребёнка. Правда, наша семья не еврейская, а немецкая. Нынешняя моя фамилия – по второму мужу. Но предки были постоянно во всём повинны. И не только в годы Отечественной войны…
