– Это Сашин друг снимал, Эдмундас Томашайтис! – гордо сказала Надежда, поймав наши восхищённые взгляды. – Он – отличный компьютерщик, просто гений. Вместе с Сашей учился. Ему двадцать один год, а уже имеет свой кросссовер, «Lexus NX200T». Брат, конечно, завидует. Он очень самолюбивый. Таким трудно быть лузерами. Любой ценой хотят доказать, что не хуже других, а то и лучше. Эдмундас родился в Петербурге. Его мать русская. Он в «Мангусте» уже несколько лет работает. Там есть услуга в прайсе – «Проверка уязвимости нового программного продукта». Ну, чтобы знать, легко ли взломать систему защиты…
– Я слушаю, слушаю вас…, – кивнул Михон, с вожделением глядя на компьютер. И я его поняла. Там может храниться уйма интереснейшей информации. Флэшки у кузена с собой. И надо придумать какую-нибудь фигню для Надежды – чтобы разрешила покопаться в файлах. – Получается, вашего брата этот гений в «Мангуст» пристроил?
– Да, у нас ужасная ситуация тогда сложилась. Я ведь замуж вышла во второй раз только год назад…
– Ваши дети от другого мужа? – зачем-то спросила я и прикусила язык. Надежда ведь могла и обидеться. Но я ошиблась.
– Да, первый был абхаз по фамилии Мирухулава. Звали его Нестор. А сыновья – Рауль и Муради. Такой красавец, что дух захватывало! Я так его и звала – «Прекрасное видение». Он «челночил» вместе с моими родителями. Был у них бригадиром. Я даже не представляла, что такие мужчины бывают в реальности. Прямо как из глянцевого журнала! Конечно, поначалу розы-мимозы, пальмы-мандарины. А потом прекрасное видение растаяло в воздухе. Мне – двадцать, брату – пять. Сыновьям – полтора года и три месяца. Родители больные – надорвались с этими проклятыми баулами. Вот и живи, как хочешь. Мама-то Сашу родила, чтобы её с работы не уволили. А там просто должность сократили. И пришлось ей тюки таскать. А ведь она с высшим образованием, и папа тоже. Как мы жили тогда, вспомнить страшно. Ремонта в этой квартире сто лет не было. Потолок чёрный, обои от стен отстают. Грибок кругом пополз. Входная дверь болтается – пинком ноги открыть можно. Особенный кошмар начался, когда родители умерли, а я тремя мальчишками осталась. И уборщицей была, и дворником, и уличной торговкой. Дошло до того, что Саша в Красносельском районе, в парке, уток ловил, а я их жарила. Специально так далеко ездил, чтобы никто не узнал. Жуть как жалко птичек было, а что делать? Детей еще жальче.
– Это не в Новознаменке? – испугалась я. Лёлька говорила, что утки там часто погибают от какой-то болезни.
– Не знаю, может быть, – отмахнулась Надежда. – Какая разница?
– Вы ведь все умереть могли, – пояснила я. – Это очень опасное место.
– Не умерли же благодаря Богу, – спокойно произнесла Надежда и перекрестилась. – Так вот, Саша тоже работал. После школы, до, вместо – как угодно. Так мы и выживали, пока ему не стукнуло пятнадцать. Это было в девятом году. К тому времени и мне оклад повысили. Самые жирные годы пролетели, и опять кризис. Я поняла, что он будет для нас последним – сил больше нет. Моё «прекрасное видение» исчезло с концами. Об алиментах и речи не было. Тогда Саша нашёл себе место курьера в одной он-лайн фирме. Эдмундас помог – он там тоже сотрудничал.
– И чем они торговали? – безразлично спросил Михон.
– Не знаю точно. Всем помаленьку. Клиенты переводили деньги на электронный кошелёк, а им доставляли товар. Там были очень серьёзные скидки. Новую технику можно было приобрести за полцены. Саша говорил, что она с незначительными дефектами, которые не мешают эксплуатации. Там брат и познакомился с Денисом Водовозовым. У тех тоже многодетная семья. А отец кошмарным образом погиб. Его загрызла стая одичавших собак.
– Действительно, тихий ужас! – Я повела плечами. По щекам побежали мурашки. После такого действительно можно рехнуться. – Значит, они оба были курьерами?
– Да. Как-то интересно эта должность у них называлась. – Надежда наморщила лоб, припоминая. Потом щёлкнула пальцами, сверкнув витым обручальным кольцом. – Ах, да! Дроп!
– Дроп? Интересно. – Михон покосился на меня.
Я незаметно нацарапала это слово на пудренице – карандашом для губ. Никогда его не слышала, и потому боялась забыть.
– Хорошо брат в фирме получал? – ослепительно улыбнулся кузен.
– Да, конечно. Но хотелось ещё больше. После того, что мы пережили, я и этому радовалась безумно, – вздохнула Черединова.
– Надежда Александровна, может, Саша ещё что-то рассказывал вам? – проникновенным голосом начал Михон. – Сам он помочь себе не хочет, так хоть вы помогите восстановить картину. Ребята то ли боятся кого-то, то ли слово дали. Если брат был курьером, и друг его тоже, то вряд ли они могли принимать решения. В ЧОП их устроил Эдмундас – это понятно. Может быть, вы слышали от него ещё какие-то имена и фамилии?
Хозяйка уселась в кресло, покрытое очень красивым гобеленом «Орхидея». Я видела такие в каталогах. Нам она указала на мягкий диван под таким же покрывалом – терракотовым с золотом. В ламинате пола отражались огоньки компактной хрустальной люстры. В окно то и дело ударял ветер – там крутились снежные вихри. Уже начинало темнеть. За метелью окончательно скрылись деревья и дома. Неужели мы так засиделись? Да нет, только четыре. А пришли мы в начале второго.
– Вообще-то их положение – хуже некуда, – продолжал Михон, глядя в расширяющиеся от ужаса зрачки Надежды. – Зачем они мафию из себя строят? Кто-то дал им приказ похитить Марианну. А теперь получается, что это – их инициатива. Руководство «Мангуста» от этого дела открещивается. Говорят, что хотели их уволить, а те в ответ устроили подставу. Вы что-нибудь про такое слышали?
Надежда рассеянно взяла в руки какую-то зловещую, чёрно-серую книгу о Сталине. Наверное, сейчас её читала. Эти странные люди, живущие давним прошлым, всегда вызывали у меня удивление и жалость. Что ей до Сталина, когда брат прямо сейчас угодил в чьи-то грязные лапы? Ого, «Сонник по Фрейду» у неё на полке стоит! Это бы я почитала. Иногда такое приснится, что понятно – неспроста. А растолковать некому. Вроде, я и наяву не особенно себя стесняю. Наверное, нужно ещё больше. А вот Лёлька призналась, что чуть не каждую ночь кого-то убивает…
– Я про увольнение ничего не знаю, – дрожащим голосом сказала Надежда. Она накручивала на пальцы кружевной носовой платочек, которым вытирала глаза. – А в Сашу действительно как будто бес вселился. Никогда не пил, а тут стал прикладываться. На меня наорал ни с того ни с сего. Потом прощения просил на коленях, руки целовал. Складывалось впечатление, что он мечется. Не знает, как поступить. И мне ни в чём не может признаться. Брат давно уже перестал со мной откровенничать. Но кое-что я знаю…
Надежда этими словами нас очень обрадовала. Надо только поднапрячься немножко и заставить её назвать хотя бы ещё одно имя. Она почти готова, но в любой момент может закрыться, просто выставить нас из квартиры.
– Что вы знаете? – Голос Михона стал строже. – Не бойтесь, мы здесь одни. И вы имеете возможность значительно облегчить участь своего брата. Если не сделаете сейчас, потом пожалеете.
