Пенсионерка открыла пластмассовый футляр, вынула оттуда очки и посадила их на нос.
– На пятом этаже, в десятой квартире.
– Спасибо, – поблагодарила я и шагнула к лифту.
– Внученька, не ходи к ней, – вдруг сказала консьержка.
Я оглянулась.
– Почему?
– Нехорошими делами она занимается. Уж поверь, я о жильцах всю подноготную знаю, всю жизнь здесь провела.
Я вернулась к столу, за которым сидела бабуля.
– Что плохого делает Муркина?
Лифтерша укоризненно посмотрела на меня.
– Не поможет она тебе, только деньги зря потратишь.
Раздался скрип, подъемник раскрыл двери, из него вышла заплаканная женщина лет пятидесяти пяти.
– До свидания, тетя Дуся, – сказала она.
Лифтерша перекрестила ее:
– Ангела-хранителя тебе за пазуху.
Она подождала, пока тетка скроется за дверью, и вздохнула:
– Видела ее? Бегает к Ирке, как на работу, а толку нет, Муркина только деньги из бедолаги качает. Эхма, много таких у нее.
Я решила, что Ирина подрабатывает целительством.
– У меня ничего не болит, просто поговорить с Муркиной надо.
Тетя Дуся махнула рукой:
– Так к ней все за беседой ходят. Как начнут, так бегают и бегают, бегают и бегают. Галина, которую ты видела, уже пять месяцев сюда шастает, но легче ей от болтовни с Иркой не становится. Муркина врет! Пишет в объявлениях, что профессор, а у самой даже диплома о высшем образовании нет. Только не подумай, что я на нее зла, поэтому хочу клиентов отпугнуть. Я за Ирку боюсь. Она лжет наивным бабам и мужикам, помочь обещает, а сама нигде не училась, еле-еле школу окончила. Вдруг кто из тех, кого она надула, сообразит, что с мошенницей дело имеет, и побьет ее со всем христианским милосердием? Ради ее блага людей отвадить пытаюсь.
В столе консьержки затрезвонил мобильный. Она открыла ящик и начала в нем сосредоточенно рыться, приговаривая:
– Куда подевалось вражье изобретение?
А я юркнула в лифт и нажала на нужную кнопку. Охая и вздыхая на разные лады, кабина со скоростью больной черепахи поползла вверх.
В отличие от беспечно незапертой двери подъезда, створка в апартаменты Ирины была закрыта, слева висела коробочка домофона. Я нажала на кнопку.
– Слушаю, – раздалось почти сразу.
– Добрый день, – представилась я, – моя фамилия Козлова, меня зовут…
Договорить мне не удалось, дверь открылась, женщина в больших очках приветливо сказала:
– Рада вас видеть. Проходите. Если не затруднит, натяните бахилы, они в ведерке.
Я покорно надела голубые мешочки и прошла за хозяйкой в уютную комнату с двумя мягкими креслами.
– Устраивайтесь и рассказывайте, – попросила дама.
– Хочется побеседовать с профессором Ириной Эдуардовной, можно ее позвать? – попросила я.
– Ирина Эдуардовна перед вами, – представилась незнакомка.
– Не может быть, – совершенно искренне удивилась я, – выглядите моложе меня.
– Вас раздражают женщины, которые хорошо выглядят? – спросила Муркина.
– Нет, – улыбнулась я, – просто захотелось узнать, какими средствами вы пользуетесь.
Ирина положила ногу на ногу.
– У меня в ванной крем самый дешевый, не покупаю ничего дорогого, активно разрекламированного, оно мне не нужно. А насчет возраста… Сколько мне лет? Скажу так: тридцатипятилетие я уже справила. А вот когда, не сообщу, это секрет. Как вы думаете, почему я так молодо выгляжу?
– Хорошая генетика, – предположила я, – у меня есть одна клиентка, она в семьдесят смотрится максимум на пятьдесят. У нее и мама, и бабушка такими же были.
– Нет, в моем случае положительную роль сыграла методика управления мозгом, которой я вас попытаюсь обучить, – заявила Ирина, – но сначала поговорим о том, что вас волнует.
Я сложила руки на коленях.
– У моего жениха скоро день рождения, Костя фанат картин Нины Муркиной.
Улыбка медленно сползла с лица Ирины.
– И что?
– Полотна вашей сестры баснословно дорогие, – продолжала я, – не могу купить любимому в подарок даже самое крошечное. Но придумала, как порадовать Костю. Сейчас в Интернете можно заказать глянцевый журнал, сделают сколько угодно экземпляров и напишут там все, что хотите. Я подумала, что издание, посвященное Нине, приведет Костю в восторг. Начала искать в сети сведения о великой художнице, но ничего не нашла.
– Великой художнице, – эхом повторила Ирина. – Рисует она ужасно!
– Даже фото ее нигде нет, – жаловалась я.
– Зачем вы ко мне пришли? – резко остановила меня хозяйка.
Я умоляюще сложила руки.
– Расскажите о вашей сестренке. Она не дает интервью, и снимков ее почти нет в прессе, а на тех, что есть, живописица вечно в тематическом гриме: вампир, чудовище, принцесса. А как Нина по-настоящему выглядит? Покажите мне ее фото. Одно. Я его не заберу, просто пересниму на телефон, помещу на обложку журнала.
Ирина встала.
– Это невозможно.
– Пожалуйста, – заныла я.
Муркина резко открыла дверь в коридор, оттуда незамедлительно раздалась трель звонка. Хозяйка пошла в прихожую, и я услышала громкий женский голос, слегка измененный домофоном.
– Здрассти, Ирина Эдуардовна, это Козлова, я записывалась к вам.
Замок щелкнул, дверь скрипнула, послышались шаги.
– Вы Козлова? – уточнила Муркина у вошедшей.
– Ольга Семеновна, – представилась клиентка, – простите, я на полчаса припозднилась, попала в пробку.
Ирина Эдуардовна заглянула в комнату, где по-прежнему сидела я.
– Вы Козлова?
– Да, – подтвердила я.
– Звать вас как?
– Степанида.
Ирина закатила глаза.
– Вам придется уйти. Ко мне записана Козлова Ольга, когда вы назвали в домофон свою фамилию, я решила, что пациентка на пятнадцать минут раньше пришла. Но случилась ошибка. Вы однофамилицы.
– Мне очень надо поговорить с вами, – настаивала я.
– Это невозможно, – безо всякой агрессии, но строго заявила хозяйка, – пришла клиентка по записи. Прошу вас покинуть помещение.
– Хоть фото покажите, – не сдавалась я, – нормального изображения художницы нигде нет.
Ирина сложила руки на груди.
– Степанида, наш разговор не имеет смысла. Все автобиографические сведения спрашивайте исключительно у самой Нины.
