Я старательно пыталась изобразить девушку, жаждущую доставить радость жениху.
– У вас же есть снимок сестры, порадуйте самого преданного ее фаната.
Муркина взяла телефон.
– У вас есть двадцать секунд на то, чтобы удалиться и на всю жизнь забыть сюда дорогу. Если в указанный срок не покинете мою квартиру, я вызову полицию.
Делать нечего, пришлось уходить.
Увидев меня, лифтерша, наливавшая в кружку кефир из пакета, обрадовалась:
– Быстро управилась, обычно у бессовестной часами сидят.
Я посмотрела на старушку, может, она что-то знает о Нине?
– Сколько лет вы здесь работаете?
– За столом сижу третий год, – охотно пошла на контакт пенсионерка.
Меня охватило разочарование.
– Прежде вы говорили, что всю жизнь тут провели.
Баба Дуся сделала глоток и поморщилась.
– Кислятина. Ты договорить не дала. Ох, молодежь! Торопыхство одно у вас. Надо внимательно людей слушать. Дежурной я три года сижу, но всю биографию в этом доме прослужила. Мы с мамой напротив жили. Я и сейчас в той квартире кукую. Мамочка меня аккурат перед войной родила, в сороковом году. Папенька мой на фронте погиб, бабушка с дедом сгинули, когда Москву немец бомбил, а мы с Еленой Мироновной выжили. Ох и хлебнули потом! Мама по чужим людям полы мыла, меня с собой брала. Когда она заболела, я ее у всех хозяев сменила.
Баба Дуся показала на почтовые ящики.
– Железки эти тогда здесь не висели. Я по этажам прессу разносила: газеты «Правда», «Известия», «Вечерняя Москва», «Труд». А вот «Советскую культуру» один Муркин выписывал. Безумный Эд. Его так Мария Антоновна из третьей квартиры прозвала, уж как она не хотела, чтобы Эдуард на ее дочке женился! Я два раза в неделю у Марии убиралась, так она мне предложила:
– Дуся, скажи Кате, матери Эдика, что берешь двадцать копеек за наведение чистоты и глажку. Поработай у них, расскажешь мне, как они живут.
Я так и села!
– Побойтесь Бога, Мария Антоновна, при всем моем уважении к вам за такие деньги я полдня пахать не стану. Я к Муркиным никогда не заходила, но думаю, грязища у них. Сами знаете, Екатерина Владимировна хозяйством не занимается!
Это я еще аккуратно выразилась. Пила Катя запоями, она поэтессой была, стихи сочиняла, но их никто не печатал.
Бабушка опять хлебнула из кружки кефиру.
– Угораздило меня эту гадость купить. А почему взяла? На дешевизну польстилась. Нет бы дотумкать: хороший продукт копейки не стоит. Пей теперь, баба Дуня, кислятину вырви-глаз. Не задался у тебя обед.
– Днем лучше съесть что-то калорийное, – посоветовала я, глядя на лифтершу, которая смахивала на тощего воробушка, – куриной грудки кусок, котлетку.
– Внученька, – засмеялась старушка, – пенсия у меня две слезы. Едва на коммуналку хватает, детей нет, помочь некому. Спасибо в нашем доме жильцы не менялись. Я их всех с детства помню, кого в школу водила, с кем дома возилась, когда ихние родители на работе горели. Посадили они меня к себе в подъезд, платят зарплату, я не голодаю. Но иногда из бюджета выбиваюсь. В этом месяце врач новое лекарство прописал, бесплатное, советское, то есть российское. А его в аптеках нет! Хоть тресни, а не найти! Я весь район исходила, пока одна фармацевт не сказала:
– Не ищите, не берем эти таблетки, копеечные они, не выгодные. Покупайте аналог импортного производства.
Знаешь сколько коробочка стоит? Тысячу! В ней десять капсул. На месяц тридцать надо. Опа! А куда без них? Видишь, что придумали! Доктор на дешевое бесплатный рецепт дал, пожаловаться я не могу, он закон исполняет. Но того, что ерунду стоит, в аптеках нет. А дорогое средство задарма не положено. Кто виноват? Врач? Нет. Фармация. Они говорят: завод на ремонте. Врут. Мне одна честная провизорша правду растолковала, не хочет их заведующая то, на чем не заработать, брать. Пенсия у меня послезавтра, средств только на кефир осталось, а я сдуру кислятину ухватила. Главное не расслабиться, когда пенсию дадут. Я как только деньги увижу, сразу коммуналку оплачиваю. А то кажется: вона скока много в руках, куплю-ка себе мыло душистое, шампунь… И фррр… улетели рублики птицами.
Баба Дуся допила кефир и передернулась.
– Раньше я духи любила, крем для лица и могла себе позволить, целыми днями по людям бегала, ни минуты отдыха не знала, зато шуршали бумажки в кошельке.
Начиная разговор со старушкой, я надеялась узнать от нее кое-что про Нину, но сейчас мне стало так жалко бедную в прямом смысле этого слова женщину, что я с трудом удержалась от слез. Сразу вспомнилась моя бабуля. Изабелла Константиновна не голодает, она счастлива замужем, обеспечена и может позволить себе не только зерновой хлебец с сыром, но и кусок белого хлеба с маслом и икоркой. Если же бизнес Белки и ее супруга накроется медным тазом, то я сделаю все возможное, чтобы бабуля ни в чем не нуждалась. Но кто поможет бабе Дусе?
– Вы только никуда не уходите, – пробормотала я, шмыгая носом, выскочила на улицу и начала оглядываться. Ну и где тут ближайший супермаркет?
Глава 18
Спустя полчаса мы сидели на кухне у бабы Дуси.
– Отличная у вас квартира, – похвалила я, – комнаты, правда, не видела, а гостиная очень уютная.
– Ремонт нужен, – закряхтела баба Дуся.
Я оглядела старые пожелтевшие обои, мебель, приобретенную лет сорок назад, телевизор «Рубин», древний ковер на стене, трехрожковую люстру с одним надтреснутым плафоном.
– Хорошее у меня жилье, – продолжала хозяйка. – Родителям его в середине тридцатых дали. Отец при коммунистах солидный пост занимал, семья большая была: две бабки, два деда, тетки. Четырнадцать человек тут жило. Я их не помню, в войну все погибли, кроме нас с мамочкой. Ты не ходи вокруг да около. Спрашивай, Степанида, чего хочешь. Ох и вкусный чай ты мне купила! А конфеты! Весь холодильник едой забила. Мыло-шампуль-крем притащила. Я тебя по гроб жизни благодарная теперь.
– Постараюсь почаще вам еду покупать, – пообещала я.
– Еще чего, – рассердилась баба Дуся, – один раз побаловала, и хватит!
На подоконнике зазвонил телефон.
– Это кто там? – спросила старушка. – А! Добрый вам вечер. Гостья у меня сидит. Давайте завтра с утра пообщаемся.
Положив трубку, баба Дуся вздохнула.
– Из ЖЭКа трезвон, или как теперь контора называется. Начальник их хочет на мое место своего человека посадить. – Бабушка махнула рукой. – Ну это не интересно. Что за дело тебя, внучка, к Ирке привело?
Я рассказала ей про жениха, фаната Нины Муркиной.
– Вона что! Ирка тебе тут не помощница, она Нинку ненавидит, – протянула баба Дуся. – Терпение есть меня послушать? Начну от Адама, иначе ты не дотумкаешь, что и как. Если надоест болтовня моя или голова от бабкиного бубнежа устанет, сразу по столу ладонью стучи, я заткнусь в ту же секунду.
