Нина прижала руки к груди.
– Вы очень умная женщина, мне этот вопрос в момент ухода Юры в голову не пришел. Да и ему тоже. Нам объяснили, что царица не хочет шума, который могут поднять настырные родственники. А беглецы не хотят более никогда видеть близких. Они знают, что окажутся в мире добра и справедливости. И не испытывают желания ни с кем контактировать. Юра в это поверил. Но все оказалось не так.
Художница вынула из своей сумки сложенный листок.
– Читайте, Степа.
Я развернула письмо.
«Нинуша, любимая! Все не так! Мы в аду. Страны счастливых людей нет. Сколько нас тут, понятия не имею. Со мной в одном цеху работает десять человек. Делаем БАДы, еще раскладываем наркоту. Одни штампуют таблетки, другие фасуют траву. Потом упаковываем. У нас три комнаты, их на ночь закрывают. Кормят два раза в день. Очень плохо. И что-то подливают в воду, состояние после этого очень странное. Нина, помоги мне. Забери отсюда. Сделать это можно так. В Москве есть дом, который построил архитектор Захарьин. Он возвел два здания. Большое и маленькое. Тебе нужно большое. В нем есть подвал. Там где-то имеется люк. Найди его и открой. Не могу написать, откуда я это знаю. В Москве остался только один вход в подземелье. Не много, как мне раньше говорили. Но один из тех, кто тут со мной сейчас, Николай, знает второй. Только он в курсе, что имеется еще один лаз, и теперь я, больше никто. Николай совсем плох. Я держусь. Найди люк, открой его, увидишь трубу со ступеньками. Не ходи вниз, умоляю, не ходи. Брось туда кирпич. Я там все убрал. Увижу камень и пойму, что выход открыт. Мы вылезем. В полицию не ходи. Шум начнется, нас всех убьют. В цеху и спальнях есть дыры. У царицы газ. Она его пустит – и все будут покойники. Не знаю, дойдет ли до тебя мое письмо. Я очень рискую. Нина, спаси меня. Я больше не могу. Здесь часто новенькие появляются. А старых уводят. Не знаю куда. Не знаю почему я на одном месте, ничего не знаю. Открой люк. Я люблю тебя. Юра».
– Вот почему вы затеяли свадьбу! – заключила я. – Другого пути попасть в подвал нет!
Нина посмотрела на меня глазами, полными слез.
– Да. Нет сомнений, что письмо написано Юрой, я отлично знаю его почерк. Конверт я нашла в почтовом ящике. Как он там оказался, понятия не имею. Адрес дома Захарьина Юра не указал, но я в Интернете живо информацию про это здание нашла. Среди покупателей моих картин есть разные люди, я попросила одного человека узнать, кто там живет, чтобы сообразить, как мне к подвалу подобраться. Изучила сведения и поняла, что легче всего действовать через Базиля, решила: стану любовницей парня, прикинусь женщиной, которая раскручивает ресторан, будто жить мне негде, поселюсь у любовника и по ночам буду рыться в подвале. Найду этот чертов люк! Во что бы то ни стало отыщу его! Спасу Юру!
Нина сцепила пальцы рук.
– Я получаю за картины хорошие деньги, финансовых проблем у меня нет. «Курочку и рыбку» я приобрела молниеносно, трактир прогорел, хозяин был готов его за любую цену отдать, отчаялся продать заведение, назначил за него бросовую цену, и тут я свалилась на него, как манна небесная. А Базиль, как и предполагалось, мигом купился на бесплатную еду, он меня замуж на следующий день поле знакомства позвал. Я знала, что так будет. Человек, который досье на парня собрал, указал: Базиль всем женщинам через сутки после первой встречи руку и сердце предлагает.
Я молча слушала раскрасневшуюся Нину. Чуяло мое сердце: что-то не так с невестой толстяка!
– Базиль сразу повел меня знакомиться с Агнессой Эдуардовной, – продолжала Нина, – я была уверена, что останусь у жениха, даже сумку с вещами прихватила, она в машине была. Но облом!
– Несси оказалась старомодных взглядов, – пробормотала я, – она была готова с радостью встретить невестку, поселить ее у себя под крылом, но не разрешила ей до свадьбы ночевать в комнате внука.
Нина закатила глаза.
– «Не потерплю разврата в своем доме!» Ну кто сейчас такое скажет?
– Агнесса Эдуардовна, – вздохнула я. – И вы решили играть свадьбу.
– Развестись нетрудно, – процедила Муркина. – Мне надо найти люк! Любой ценой.
– Цель оправдывает средства, – пробормотала я, – в вас пропал режиссер. Где вы раздобыли подругу с фамилией Коза? И парочку фальшивых приятелей?
– В брачном агентстве, – пояснила Нина, – не я первая, кому эрзац-родственники и друзья нужны. Кое-кто не желает, чтобы жених-невеста видели настоящих родителей будущей второй половины. Допустим, у вас мать в сумасшедшем доме содержится или отец к пожизненному заключению приговорен. Как тогда? Вам подберут вполне приличных людей, скажете теще-свекрови:
«Мои родичи за несколько тысяч километров от Москвы живут, на свадьбу прилетят, но навряд ли потом еще в столицу соберутся».
И все счастливы. В агентстве штат актеров, оно все проблемы разруливает, свадьбу нам в кратчайшие сроки организовали. Я бы прямо после пира к Агнессе переехала. Мне же жить негде, сплю в чулане при ресторане, все деньги в него вложила.
Мне стало душно, воздух в комнате вдруг сделался вязким.
– Хорошо написанный сценарий. Но в дело вмешался господин Случай, Римма отправила вам эсэмэски, а я по ошибке взяла ваш телефон.
Я встала и пошла к окну.
– Алисия в разговоре со мной бросила фразу «У старшей дочери Наума…». Меня она почему-то обеспокоила, но я не поняла, что в ее словах не так. А сейчас сообразила. «У старшей дочери Наума». Но у художника было всего двое детей, из которых одна девочка. Бывшая няня близнецов должна была сказать: «У дочери Наума». Ребенок-то женского пола в семье один! Но Алисия употребила прилагательное «старшая». Она знала правду про Нину и проговорилась! Мне ни слова не сказала.
Серафима Семеновна опустила взгляд.
– Лиса безмерно предана Ровиным, даже после их смерти заботится о Римме, ни копейки из оставленных Руфиной денег на себя не потратила. Ваш визит ее насторожил. Алисия прекрасно относилась к Нине, ценила ее талант, девочка видела от нее только любовь и ласку. Но в тот день, когда Наум, Руфина и Римма опознавали тело Юры…
– Она мне позвонила, – перебила хозяйку дома Нина, – закричала: «Наум Модестович погиб! Это ты виновата!» Не стану повторять, что кричала Алисия Фернандовна. Она обвинила меня в произошедшем, думала будто я толкнула Юру под поезд. Я пыталась оправдаться, но Лиса не слушала. Завершила она свою обличительную речь фразой: «Чтоб ты сдохла в мучениях, чтоб тебя злая болезнь сожрала, чтоб ты, гадюка, выла от боли». И бросила трубку. Понимаете, почему я решила никогда не отвечать на ее звонки? Впрочем, Алисия Фернандовна и не пыталась со мной связаться. Римма тоже. Мы не разговаривали и не встречались с того времени, как Юра инсценировал свою кончину под колесами поезда. А в тот день, когда Алисия меня прокляла, еще и Римма позвонила. Ну, ее слова даже цитировать не стоит. Я ее слушать не стала, заблокировала номер.
– Вот почему сестра-близнец Юры решила вам звякнуть с трубки «Армаваро», – сказала я. – Она часто это проделывала?
