Девушка вспорхнула и умчалась в кабинет. Марк отбросил журнал, а я продолжала разглядывать стену, чувствуя, что он смотрит на меня.
— Я вижу, жизнь твоя налаживается? — спросил он насмешливо.
— Что ты имеешь в виду? — поинтересовалась я, не отрываясь от созерцания стены, но бросив на него взгляд.
— На работу устраиваешься?
— Вроде того.
— Женька помог? — усмехнулся Марк, я кинула на него взгляд, он смотрел с усмешкой. В прочем, к ней я уже стала привыкать.
— Каждый пристраивается, куда может, — философски ответила я, решив не пускаться в объяснения.
— Ага, — кивнул Марк, потом перегнулся ко мне и сказал негромко, — я бы с удовольствием пристроился у тебя между ног, но боюсь столкнуться там с Женькой.
Я покраснела, но ответить ничего не успела, потому что дверь кабинета распахнулась, появилась Настя и сказала:
— Михаил Александрович, проходите, пожалуйста.
Михаил Александрович прошел, бросив на прощание очередной насмешливый взгляд, а я продолжила сидеть. Румянец спал, но внутреннее состояние изменилось мало. Я одновременно почувствовала и стыд, и злость, и тоску. Эти чувства стояли комом в горле, потому я попросила Настю о воде. Она налила и протянула мне стакан, при этом глядя вроде как с пониманием. Понимать она, само собой, ничего не могла, но это почему-то меня умиротворило. Я выпила свой стакан воды и задумалась. Зачем Марк пытался меня задеть? Это можно было бы принять за ревность, не знай я его. Скорее, чувство собственности не дало ему промолчать. Конечно, ведь он был не просто моим первым, он был моим единственным мужчиной, а теперь его место занял Женька. На самом деле, не занял, но если Марк наблюдает за моей жизнью, то знает, что тот частый гость в моем доме, а наши совместные вылазки в свет и встреча у лифта наводят на мысли, что мы с Женькой довольно близки. И это Марка бесит. Он предпочитает не разделять правил игры, а всегда бить по больному. Знает ведь, как я отнесусь к подобным словам.
Тут Марк появился сам, вместе с Мироновым. Последний сказал:
— Я позвоню, — они пожали друг другу руки, и Станислав Игоревич обратился ко мне. — Заходите.
Я зашла и устроилась на предложенном мне диване, сам он тоже сел на него. Видимо, моя работа носила все же неофициальный характер.
— Хорошо выглядите, — заметил Миронов и добавил, — в прочем, вам все к лицу.
— Спасибо, — кивнула я и замолкла в ожидании продолжения.
— Я рад, что вы приняли мое предложение. В целом, о работе ничего нового я сказать не могу, все объяснил в нашу первую встречу. Думаю, когда появится, чем вас загрузить, станет яснее.
— Хорошо, — кивнула я, — то есть сейчас меня загружать нечем?
Он развел руками.
— Не расстраивайтесь по этому поводу. Работа найдется.
— То есть я могу идти и ждать вашего звонка?
— Да. Единственное, что я хотел бы добавить к нашему предыдущему разговору — это конфиденциальность сведений. Все, что вы узнаете, все, с чем вы работаете, не должно выходить за пределы этого кабинета. Это касается любых людей, даже самых близких. Мне или вам.
Намек был довольно прозрачен, речь шла о Женьке. Видимо, он все-таки осведомился у отца, с чего тот решил меня так осчастливить.
— Если вы о вашем сыне, то нет проблем, — ответила я, — к тому же мы не настолько близки.
— Мне достаточно знать, что его машина постоянно торчит под вашими окнами, — довольно миролюбиво закрыл он эту тему, а я только подивилась чужой наблюдательности. Интересно, это он за мной приглядывает или за Женькой?
— Я поняла, — ответила я, — ни одной живой душе.
— Вот и отлично, — похвалил он меня, и я встала, понимая, что разговор подошел к концу. Миронов проводил меня до дверей, сказал, как и Марку некоторое время назад:
— Я позвоню, — и пожал руку.
Я попрощалась с Настей и отправилась домой, гадая, что же меня ждет дальше. Сама встреча тоже оставила странный осадок, Миронов мог все это сказать мне по телефону, но вызвал в офис. Мог ли он сделать это, чтобы столкнуть меня с Марком? Если он о чем-то догадывается и просто хочет отследить нашу с Марком связь, вся моя работа — сплошной блеф. За три месяца мы с Марком ни разу не виделись, и Миронов понимает, что так далеко не уйти. Если постоянно сталкивать нас лбами, давая мне, например, дела, неизменно выводящие на Марка, мы можем проколоться, и он это подметит и обыграет в свою пользу. А проколоться по глупости я вполне могу, раз рядом с Марком теряю чувство реальности и начинаю вести себя, как полная идиотка. Эти мысли внесли еще больше смуты в мою жизнь, и остаток вечера я провела в этих размышлениях. Никто мне не звонил, и Женька не приехал. В прочем, приезжал он не систематично, а когда ему взбредало в голову, так что определить точно, наведается он ко мне или нет сегодня, было сложно.
"Мне достаточно знать, что его машина постоянно торчит под вашими окнами", — всплыли у меня в голове слова Миронова. Возможно, со стороны это выглядит именно так. Наверное, многие думают, что у нас с Женькой отношения. Я так и не решила, хорошо это для меня или нет.
— И черт с ним, — сказала вслух, правда, так и не поняла, кому это адресую.
Утро в очередной раз началось со звонка по мобильному. Я чертыхнулась, но подумала, что, может, это мой новый работодатель, и сняла трубку.
— Алло, — сказала сонно.
— Аня, — услышала я голос Кати, он был довольно тонок, — можно я к тебе приеду?
— Что случилось? — подскочила я, сердце сразу бешено заколотилось.
— Я все расскажу при встрече.
— Приезжай, я жду, — тут же ответила я, а Катя дала отбой.
Я вскочила и прошлась по комнате. Голос у нее, определенно, был расстроенный. Но почему? Ничего серьезного случиться не могло, иначе бы она не стала приезжать, ей было бы просто не до того. Я быстренько умылась и пошла варить кофе, поглядывая на часы. Катя приехала минут через тридцать, я увидела, как она выходит из такси, и бросилась к двери.
Девушка была бледна, глаза сухие и красные, видно было, что она плакала. Я усадила ее за стол, поставила перед ней чашку с кофе и спросила:
— Что случилось?
Она уставилась на чашку и молчала, опустив голову. Я решила ее не торопить. Через минуту она подняла глаза, в них стояли слезы.
— Миша мне изменяет.
— Что? — я поперхнулась кофе и закашлялась, — этого не может быть.
— Может, — Катя стерла слезинку с щеки.
— Ты в этом уверена?
В голове моей все перемешалось. Марк изменяет Кате? Зачем? С кем? И даже если так, неужели он не смог этого утаить? Что-то тут было не так.
— Уверена, — кивнула она, — с тех пор, как мы тут поселились, он изменился. Стал такой отстраненный, весь в себе. Я спрашиваю его, что случилось, но он только улыбается в ответ. Говорит, что много дел из-за переезда и новой работы. Но я же вижу, что-то не так!
