Так и сделал, едва Николай телефон освободил. Час на звонки ушел. Николай ушел, потом вернулся.
– Судмедэксперт заключение передал. Тихонова Елизавета была убита ножом с шириной лезвия четыре сантиметра и длиной клинка не менее семнадцати сантиметров. На теле двадцать четыре колотые раны, из них три – проникающие в грудную клетку, смертельные. Следов сексуального насилия нет.
– Стало быть, сексуальный маньяк отпадает.
– Баба с возу, кобыле легче. Чем завтра думаешь заниматься?
– На телефоне сидеть. Обзвонил угро всех районов, где психи живут. Объяснил – срочно. Обещали завтра дать ответ.
– Понял. Есть хочешь?
– Не откажусь.
– Мне тут дальний родственник половину бараньей туши привез. Жена знатный шулюм сделала, угощу.
Николай жил в собственном доме, доставшемся от деда. Небольшой, деревянный, но уютный, с общежитием не сравнить. И запах с кухни восхитительный – мясной. Пока мыли руки, жена Николая, Шурочка, стол успела накрыть, только сели – шулюм разлила по тарелкам.
– Пока горячий, есть надо. А остынет – на губах салом оставаться будет, невкусно. Вы ешьте!
Можно было не говорить. Оба опера ложками застучали дружно.
– Шура, налей-ка нам по сто, для аппетита.
– У вас он и так отменный.
Но плеснула в рюмки из графина. Николай свою рюмку поднял.
– Чтоб всю преступность под корень извести!
Выпили, снова за шулюм принялись. Жена Николая усмехнулась:
– Если выведете под корень, не нужны станете. Из милиции погонят, куда пойдете?
Николай ложку на стол положил.
– Немцы к нам многомиллионной армией пришли, да с танками, пушками, самолетами. И где они теперь? Всех одолели! И преступность задавим. А разгонят милицию – каменщиком пойду или стрелочником на железную дорогу.
Говорил Николай на полном серьезе. Многие после войны в светлые идеалы верили. Доедали уже в молчании. За живое тема задела. Лично Андрей в скорое искоренение преступности не верил. Большинство преступлений из-за денег. Кражи квартирные, грабежи, разбои – только из-за денег. Да и часть убийств тоже. Жадны люди. И пока будут деньги, люди будут красть, разбойничать. Сколько человечество существует, столько войны ведет и ворует. Вон в арабских странах ворам руки рубят. А воры не перевелись. Так что Андрей думал послужить еще в органах.
Весь следующий день Андрей в кабинете просидел у телефона. Собратья по службе не подвели. Но результаты были неутешительными. Один псих умер, другой покончил жизнь самоубийством, другие в означенные дни находились дома, что подтверждали соседи.
– Либо псих этот на учете не состоит, скажем – приезжий. Или не псих вовсе, – подвел итог Николай.
– Но нормальный человек такое сделать не может! – упорствовал Андрей.
– А пьяный в стельку, что наутро не помнит, что вечером творил? Про белую горячку слышал? А разных кокаинистов-морфинистов со счета сбросил? Та еще публика! Сталкиваться не приходилось?
– Пока нет.
В этот же день позвонили из области. Похожих преступлений ни в одном районе не было. Полный тупик!
– Что делать будем? Похоже – висяк! – Николай нервничал, барабанил пальцами по столу. Для Андрея – верный знак.
– Если быстро не найдем – еще труп будет.
– И Щеглов шею намылит.
– Черт с ним, не для него работаем.
Попробовали обмозговать другие версии. Один предлагал, второй находил слабые места, критиковал. Мозговой штурм не удался. Так и разошлись мрачные, неудовлетворенные.
Андрей к Марии направился, а ее дома не оказалось.
– Зачеты у нее в институте пошли, поздно приезжает, – пожаловалась мать.
Вот невезуха! Одно осталось – спать. Показалось – только прилег, глаза сомкнул, как в дверь стучат.
– Фролов, в райотдел, срочно!
Андрей посмотрел на часы. Три часа ночи. За окном темень, ветер, стало быть – ЧП. Уголовный розыск – как пожарная команда.
Собрался быстро, прибежал к райотделу. К крыльцу одновременно с Андреем подъехал на мотоцикле Николай.
– Привет. Еле завел. Мороз всего пятнадцать градусов.
– А что ты хочешь? Техника немецкая, нежная, морозов не любит.
В дежурке их «обрадовали»:
– Нападение на сторожа продуктовой базы райпо. Сторож ранен, в больнице.
Николай определился сразу:
– Я тебя в больницу подброшу. Если сторож в состоянии говорить, опросишь по-быстрому. А я к складам райпо.
Райпо – районное потребительское общество, предприятие не государственное, можно сказать – кооператив, артель. Но в снабжении населения продуктами играло важную роль. Представители райпо объезжали деревни и села, скупали мясо, сметану, яйца, шерсть, мед. Продавали через сеть своих магазинов.
Ехать до больницы недалеко, да на мотоцикле за пять минут. Андрей продрог. Высадив опера, Николай уехал. В приемном покое сидела знакомая медсестра Лидочка. Она принимала Андрея, когда он ранен был. Сразу со стула вскочила.
– Опять ранили?
– Типун на язык, Лидочка! Пока здоров. Сторожа к вам привозили.
– Я же и звонила в милицию. К операции его готовят. Куртку снимите, набросьте халат. Он в хирургии, успеете поговорить.
При поступлении пациентов с криминальными ранениями – пулевыми, ножевыми, осколочными, согласно приказу Минздрава, медики обязаны ставить милицию в известность.
Андрей поторопился, почти пробежал по длинному коридору к операционной. Пока операционная бригада готовилась к операции, успел вкратце поговорить с раненым.
– Здравствуйте, я из милиции, моя фамилия Фролов. Что произошло?
– Замок со склада гвоздодером своротили. Я услышал, возится кто-то. Берданку взял, из сторожки вышел. У склада лампочка всегда горела, а тут темно. Разбили или вывинтили. Я вверх пальнул. А этот ко мне кинулся. Молодой, здоровый. А мне шестьдесят шесть годков. Я пока берданку перезарядил, а он рядом уже. Нож в руке, здоровенный тесак. Я берданку на него наставил, а он за ствол схватился, я на спуск нажал. А он меня ножом в живот.
– Как же он ножом ударил, если берданку держал?
– Так схватил-то он левой, а нож в правой был.
Из операционной вышла санитарка, взялась за каталку с раненым.
– Минуточку! – остановил ее Андрей. – Как он выглядел?
– Высокий, лет двадцать семь – тридцать.
– В чем одет?
– Шапка, ватник, сапоги. Как все.
Санитарка закатила каталку в операционную. Это Андрею еще повезло, что раненый был в состоянии говорить. Дед хоть и в возрасте, а все сделал правильно. Надо берданку найти, осмотреть, поискать следы крови на снегу. Вдруг сторож нечаянным выстрелом нападавшего ранил? Ну да Николай оперативник опытный, осмотрит место происшествия. И берданку изымет, и гильзу, и следы на замке. Небось – за экспертом поедет. Эх, не спросил у сторожа, чем патроны заряжены были. Дробью, пулей или солью? Если солью, что зачастую делали сторожа на колхозных полях или садах, то и ранения не будет. Отмочит бандит руку в воде, заживет через несколько дней без последствий. А если дробью или пулей зацепило, есть шанс быстро найти, коли в больницу или поликлинику раненый обратится. Но тоже зыбко. У преступного мира зачастую свои, прикормленные врачи были, что на дому операции делали при криминальных ранениях. Исход не всегда предсказуем, но это как повезет.
