– Плохо. Давай думать.
Николай уселся на стул, потом вскочил.
– Есть вариант. У меня шофер знакомый на хлебовозке работает, он выручит. Едем к нему.
Уговаривать водителя долго не пришлось.
– Если для дела надо, помогу. А что делать?
– Подъедешь, постоишь.
– И все?
– По ходу понятно будет.
Пока было время, оперативники пообедали в столовой хлебозавода. Завод по запаху найти можно. Вкусно пахло свежим хлебом уже за квартал от завода. А уж внутри, на территории, слюной подавиться можно. Запах в ноздри бьет, густой, ароматный.
Назад, в райотдел, на мотоцикле за пять минут домчались. Николай за телефон уселся, стал в Москву звонить, знакомым из Главка.
Может, кто-то помнит уголовное дело, где фигурировала кличка Шизо. Кличка редкая, должна запомниться. Но при условии, что дела проходили в Москве или Подмосковье. Уголовник не из местных, балашихинская братва его не знает. Он мог после отсидки приехать с Урала или из Сибири. Разве все города обзвонишь? На это куча времени надобна. Могла бы помочь паспортная служба, но для этого надо знать фамилию. Еще вариант – ГУЛАГ. После освобождения из зоны сидельцам выдавали справки об освобождении. По ним в паспортных столах выдавали паспорта определенных серий. Но кроме ГУЛАГа – Главного управления лагерей, таких управлений было еще десять. Хотя бы знать, где сидел Шизо. А у оперов, кроме клички, больше ничего.
Вечером отправились пешком на хлебозавод. Уже все машины-хлебовозки в гараже. Работа для них начинается рано утром, можно сказать – даже ночью, когда с завода развозят хлеб по магазинам. На машине, на которой работает знакомый Николаю водитель, на борту надпись крупными буквами «Хлеб». Только после оперативники поняли, что сделали ошибку, выбрав такую машину. До войны, во время массовых репрессий, чекисты использовали такие для перевозки арестованных. По ночам, наряду с настоящими хлебовозками, по городу курсировали грузовики НКВД, замаскированные под мирные продуктовые.
Милиционеры об этом знали, на перекрестках старались не останавливать. Позднее узнали граждане. А оперативники упустили из вида.
Водитель вытащил из кузова пустые деревянные ящики из-под хлеба.
– Загружайтесь.
– Да ты что? А наблюдать как будем?
– Спереди окошечко есть с заслонкой, приподнимите. Да и в дверцах щели изрядные.
– Окошечко-то зачем?
– А, не знаете? Хлеб горячим грузят, он потеет, по стенкам кузова изнутри капли текут. Приоткрываем немного для вентиляции, не то буханки в нижних поддонах намокнут.
Николай в кабину с водителем уселся – дорогу показать, место стоянки для наблюдения выбрать. Андрей в кузове устроился, на полу. Все вокруг железное – кузов, пол, полозья для поддонов. Холодно, а сидя на полу, не видно ничего. Полная темнота. Грузовик раскачивает, трясет. Неуютно. Андрей представил себя на месте арестантов. Тем хуже было: везли в полную неизвестность – в тюрьму или на расстрел. Да не уголовников, зачастую цвет нации, людей образованных, при должностях. Сколько сгинуло ученых, конструкторов, инженеров, интеллигенции?
Грузовик остановился. Несколько минут тишины, видимо, Николай оценивал – удобно ли встали? Потом хлопнула дверца кабины, открылась дверца кузова. В кузов неловко взобрался Николай.
– Встали удачно, впереди обзор хороший, справа дома. До ларька пивного десяток метров, лампочка под навесом, где прилавок, горит.
– Они сзади подойдут, к служебному входу.
– Сзади забор, подойдут сбоку, слева или справа.
Николай папиросы достал, закурить не успел. Андрей его остановил.
– Не кури. Запах сразу выдает и дымок из вентиляционного отверстия пойдет. В разведке не один человек так спалился.
– Уголовники – не немцы.
Но закуривать не стал, убрал пачку в карман. В кузове зябко, Николай потопал ногами.
– Да тихо ты, что как медведь себя ведешь?
Время тянулось медленно. Андрей заслонку полностью открыл, но отверстие мало, с ладошку. Ларек виден отлично. Несмотря на вечер, у пивной точки несколько мужичков толкаются. Раздался окрик Антонины:
– Кружки возвращаем, закрываюсь я.
Мужички пиво допили, кружки пустые на прилавок составили, по домам потянулись. Продавщица кружки забрала, окно закрыла. С минуты на минуту должны прийти с водкой.
– Пусти, я понаблюдаю, – отстранил Андрея Николай.
Он устроился у окна, Андрей на пол лег. Внизу, у створки люка, через который поддоны с хлебом загружают, щель широкая, часть улицы видна, но не ларек. Заскрипел снег под ногами. И неожиданно выстрел. Бах! Бах! Бах! Три подряд. Николай застонал, сел на пол. Твою мать! Засада раскрыта! Андрей пинком ноги открыл створку, выпрыгнул из машины. От грузовика убегали трое, бросив два ящика с водкой. Андрей револьвер вскинул. В темноте ни мушки, ни прицела не видно. Наугад выстрелил по ногам дважды. Двое рухнули, а третий успел за угол скрыться.
– Николай, живой?
– Живой, руку зацепило. Что с водителем?
Андрей обежал грузовик. Наповал. Стреляли в голову. И на железном кузове с этой стороны две пробоины. Стреляли на уровне стоящего человека. Андрей на полу кузова лежал, его не зацепило, а Николаю досталось. Черт, ведь минуту назад они местами поменялись.
– Я сейчас, – крикнул Андрей и кинулся к лежавшим.
Опять неудача. Один признаков жизни не подает, второй стонет, пуля в бедро попала, хотя целил Андрей в голень. Да разве в темноте выстрелишь точно? Он рванул к пивному ларьку. Антонина при звуке выстрелов дверь изнутри заперла. Андрей кулаком забарабанил.
– Антонина, открой! Это Андрей.
Испуганная женщина дверь открыла.
– Чего стреляли?
– Где телефон?
– На проходной, туда! Метров сто.
– Ранение у нас. Я побежал в милицию, на «Скорую» звонить. А ты закрывай точку и уходи. Все равно ничего не видела, не свидетель.
– Я мигом.
Андрей к проходной помчался. Сторожу удостоверение под нос сунул.
– Где телефон?
Телефон на стене висел. Первым делом Андрей на «Скорую» позвонил. При больнице была машина и бригада. Вызов приняли. Потом звонок дежурному милиции и в прокуратуру. Нападение, причем вооруженное, на сотрудников правоохранительных органов – преступление серьезное. Это все равно что выступление против власти. Уже через четверть часа прокуратура здесь была, и начальник милиции на «козлике», и санитарная машина. Николаю и раненому бандиту помощь оказали, увезли в больницу. Отдуваться перед следователем прокуратуры и Щегловым пришлось Андрею.
– Что произошло? – Щеглов был суров.
– Засаду устроили. Николай договорился со знакомым водителем хлебовозки. Информатор сведения слил, что к какому-то из домов украденную водку принесут.
