– Видели два ящика. Кто стрелял?
– Сначала по нам три выстрела. Одним водителя убило, он в кабине сидел. А две пули по кузову. Николай стоял, ему пуля досталась, я лежал, наблюдал в щель створки. После бандитского обстрела выскочил, убегавших трое было. Стрелял по ногам, да темно. Одного в ногу ранил, а другого в спину. Наповал.
– Третий скрылся?
– Выходит – так.
– Курили или говорили в машине? Почему бандиты вас вычислили? – горячился Щеглов.
– Остынь, капитан, – остановил его Петр Федотыч. – Машину они неудачно выбрали. Уголовники еще с тридцать седьмого года знают, что такое хлебовозка. Сам подумай – чего ей ночью здесь стоять? Ни одного хлебного или продуктового магазина рядом.
Обидно Андрею стало. Идею Николай подал. Но вроде как обоих оперативников обвиняют.
– Нам что, на мотоцикле приехать надо было и форму надеть? Сами видели – место открытое, спрятаться для наблюдения негде.
– Успокойся, Фролов! Вас лично ни в чем не обвиняют. Ждали вы воров, кто знал, что у них оружие? Жаль, что третий ушел. Не исключено – главный. Пойдем, на убитого бандита посмотрим.
Подошли к трупу. Петр Федотыч фонариком на лицо посветил.
– Молодой, лицо незнакомое.
Ни следователь, ни Андрей убитого не опознали, стало быть – новичок, раньше по делам не проходил.
– Труповозку вызову, тело в морг везти надо. Григорий, ты свои дела закончил?
– Да, фото и замеры сделал.
Начальник милиции, когда трупы погрузили на труповозку, сказал:
– Я позвоню на хлебозавод. Пусть машину свою заберут. Тебя куда подбросить?
– В больницу. Если врачи позволят, хочу раненого допросить.
Щеглов высадил Андрея у больницы, укатил в райотдел. Ему докладывать в Главк о нападении на сотрудников угро. Андрей в приемный покой зашел.
– О, знакомые лица! Варвара, как там раненые?
– Который в ногу ранен, в операционной. Кровопотеря большая. А Феклистов в процедурной. Пуля насквозь прошла. Везучий ваш начальник угро. Мышцы повредило, а кость цела. Неделю, дней десять всего нетрудоспособен будет.
Неделя – это хорошо, это терпимо. Плохо, что Андрей в отделе один остался, когда такие события происходить стали. И печенкой чувствовал – не закончатся. Попритихнут бандюки на несколько дней и за старое примутся, если не сбегут из города. Их здесь не держит ничего – ни дом, которого нет, ни семья. Уголовники не обрастают недвижимостью, семьями. Это якорь, который держит на месте. А они – как перекати-поле. Переночевал на малине, поел-выпил, переспал с марухой, а дальше – как повезет. Если наследил, может в другой город переехать. В Подмосковье городов много, Москва под боком. Но там, в столице, много милиции, документы у подозрительных лиц часто проверяют, попасться можно. У блатных либо справка об освобождении в кармане, а зачастую паспорт фальшивый, а то и вовсе документов никаких. В малине документов никто не спрашивает, а грабить или воровать ксивы подавно не нужны.
Это для законопослушных граждан паспорт – необходимость. Без документа пенсию не получить, не устроиться на работу, не выдадут посылку на почте. Блатным этого не надо. Работать для них западло. Клопы, паразитирующие на людях и стране, причем еще бахвалятся этим.
Андрею дали халат. Расположение палат, операционной, перевязочных, кабинета врачей он уже знал. Сам не так давно лежал в больнице с ранением. У перевязочной лежал на каталке Николай. Вид бледный из-за кровопотери.
– Андрюха, я тебя ждал.
Так Андрея раньше начальник угро не называл.
– Что там?
– Один бандит убит, второй ранен, в операционной сейчас, один ушел. Думаю – главарь. Ни при убитом, ни у раненого оружия не было. К сожалению, шофера убили.
– Забери мое оружие, к себе в сейф до лучших времен положи. И еще – не в службу, а в дружбу. Ты помнишь, где я живу?
Андрей сразу понял, что хотел Николай.
– Не волнуйся. Сразу из больницы туда пойду, жену предупрежу. По-моему, ее Шурочкой звать.
– Скажи – царапина! Да смотри, не подкатывайся, пока я безоружен, – и пальцем здоровой руки погрозил.
Андрей принял от Николая офицерский пояс с кобурой.
– Ты иди, – сказал Николай.
– С раненым хочу потолковать.
– Не жди. Он от наркоза к утру только отойдет. Убежать при всем желании не сможет. Я у хирурга уже узнавал. Кровопотеря большая и кость бедренная раздроблена. Ему теперь в гипсе месяца три лежать.
– Тогда удачи тебе. Пошел я. Завтра, как время будет, загляну обязательно.
– Щеглов давить будет, а ты один остался в отделе. Слушай, кивай, а делай по-своему.
– Я спать-есть не буду, но этого гада достану.
– Меня подожди, а то тебя отметят приказом, а меня нет.
– Тебе только зубоскалить. Выздоравливай.
Из больницы Андрей в райотдел направился, в сейф оружие Николая спрятать. У Андрея и так при себе два ствола – штатный «наган» и наградной «ТТ». На операции, где могла предполагаться стрельба, он наградной пистолет всегда брал.
Кобуру с оружием и поясом в свой сейф уложил, вздохнул: мало в отделе сотрудников, а из транспорта лишь трофейный мотоцикл. У преступников иной раз оснащение лучше – автомашины, оружие, одежда.
Из райотдела к домику Николая пошел. Жена Феклистова к ненормированному рабочему графику привыкла. Андрей постучал в калитку. Через пару минут калитка распахнулась. Перед ним в домашнем платье и с шалью на плечах стояла Шурочка. Шурочка, увидев Андрея без мужа, сразу вскрикнула:
– Что с Николаем?
– Ранен. Сразу говорю – легко, в руку. Сейчас в больнице, на перевязке. Николай сказал, утром придете, если его к тому времени не выпишут.
Александра заплакала.
– Ну чего слезы лить? Ранение пустяковое.
– Оглашенные вы оба! Люди работают с восьми до шести. Потом отдыхают с семьей. А вас ни вечером, ни в выходные дома нет. Вот объясни мне – кто за такую зарплату под пули или ножи полезет? Только ненормальные.
– Наверное. – Андрей не стал спорить, хотя в душе не согласен был. – Служба такая. До свидания!
Повернулся, побрел в общежитие. Если не они, то кто будет бороться с этой плесенью, уголовниками. Если каждый будет отсиживаться по домам, блатные кровью зальют всю страну. Только милиция да госбезопасность держат их в узде. Денежное довольствие маленькое, это да. Государство за риск, за ночные бдения, сумасшедшую переработку платить должно соответственно. Хотя… Был сегодня он в больнице. Врачи сутками работают. Привезут раненого или травмированного, никто не бросит, не скажет – мое рабочее время кончилось. И зарплата не выше ментовской.
