– Вкуснятина!
– Похудел ты, как гончий пес стал.
– Да я и есть гончий. В командировку в Ростов еду, на месяц. Позванивать буду, а навестить не получится. Зато, как вернусь, – к тебе первой заеду.
– Береги себя, кушай вовремя.
– Постараюсь.
Вечер прошел за разговорами. Давно таких посиделок у Андрея с теткой не было. Она ему про родителей рассказывала, про деда, многое из услышанного откровением было.
Засиделись допоздна, а утром он на электричку побежал. Первым делом к Феклистову. Тот, как о командировке узнал, погрустнел.
– На кой черт ты согласился? Или сопьешься там, или свихнешься.
– Не пугай, мне после фронта не страшно.
– Смелый какой! Не ты один туда ездил. Ну, ты бы хоть позвонил из Главка, посоветовался.
– Прости, Николай, можно было. Но я всегда привык принимать решения сам.
– Когда едешь?
– Завтра утром в Москве быть.
Николай запер дверь на ключ, достал водку из стола, молча разлил по стаканам. Так же молча чокнулись, выпили. Николай выдохнул, закурил.
– Хороший ты парень, Андрей, но дурак! Хочешь – обижайся, хочешь – к сведению прими.
По поведению, лицу Николая Андрей видел – расстроен начальник угро. Может быть, сыграло роль то, что один на месте остается, а может – искренне переживал за Андрея. Расстались натянуто, как будто поссорились. Настроение Андрея испортилось.
Мария была дома, весела и игрива.
– Тебе смешинка в рот попала?
– Не всем же быть мрачным, как ты.
И показала язык.
– Я в Ростов уезжаю, в командировку, – сообщил Андрей.
– На сколько дней?
– На месяц. Не сочти за труд, позванивай моей тетке. Она старенькая уже, вдруг помощь нужна будет?
– Обязательно, у меня ее номер телефона записан.
Поболтали о разном. В девять вечера Андрей засобирался.
Все же надо вещички собрать. В принципе – пожитков мало, но бритвенные принадлежности, смену белья надо взять.
Уже в своей комнате долго раздумывал – брать ли с собой форму? Опером сподручнее в гражданской одежде, не выделяешься среди прохожих. Но сейчас ему предстояло служить в тюрьме.
Решил брать. Не пригодится – повисит на вешалке.
Утром на электричку – и в Москву. В руке чемоданчик-«балетка». Подполковник был явно заинтересован в быстрейшей отправке Андрея. Сам обошел с ним бухгалтерию, кассу, отдел кадров. Без надлежащих документов его в тюрьму, причем серьезную, не пропустят. Оружие Андрей не брал. И штатный «наган», и наградной «ТТ» в своем сейфе оставил. Без привычной тяжести железа чувствовал легкий дискомфорт.
Подполковник созвонился из кабинета с железнодорожной милицией.
– Все, отправят по брони. Обратишься на вокзале к дежурному по линейному отделению. Назовешь свою фамилию, он поможет.
Через час Андрей уже садился в поезд. По проездным документам положена ему была плацкарта. Андрей – парень не избалованный. В жизни приходилось ездить в воинских теплушках, грузовиках. В вагоне тепло, попутчиков полно. Вот о чем быстро пожалел – не запас харчей в дорогу. Пассажиры, как только поезд тронулся, принялись доставать припасы. Хлеб, сало, колбасу, вареные яйца, кое-кто водку. Сбрасывались, выставляли на стол, пригласили Андрея. Ему неудобно было, но попутчики настаивали, и он присоединился к трапезе. Пока не стемнело, с интересом смотрел в окно, лежа на верхней полке. Видно было – восстанавливается страна. Поезд проходил по землям, в войну занятым немцами. Война прошлась железным катком. Но строили – пленные немцы под конвоем наших солдат, строители из гражданских. Автокраны появились, бульдозеры, коих раньше не видел. После войны и демобилизации Андрей никуда не выезжал. А теперь интересно было. Еще и попутчики занятные – учительница, буровой мастер из Азербайджана, студентка. Каждый рассказывал о работе, о своем городе. Андрей только слушал и молчал. Что он может рассказать о своей работе? Страшилки про трупы, о поимке бандитов? Полагал – неинтересно попутчикам. Когда его спросили – кем работает, ответил – бухгалтером.
– Скучно, одни бумаги, – сморщила нос студентка.
– Скучно, – согласился Андрей.
Через двое суток поезд прибыл в Ростов-на-Дону. Город большой, но в войну ему тоже досталось, не один раз переходил из рук в руки. Спросил у прохожего на площади, как до тюрьмы добраться. Тот так и шарахнулся в испуге в сторону. Чудак-человек. Преступники в тюрьме, а не на воле спрашивают дорогу в узилище. Зато водитель автобуса рассказал подробно. Хорошо хоть, поезд прибыл после полудня и Андрей до конца рабочего дня успевал добраться до пункта командировки.
Когда-то тюрьма была на окраине города, потом город начал расстраиваться, и тюрьма оказалась близ центра, хоть и не на центральной улице. И до войны использовалась большевиками, во время войны немцами по прямому назначению, и после вошла в систему НКВД. Но если в НКВД были свои зоны и расстрельные полигоны, то милиция, входившая в структуру МГБ, имела свою расстрельную тюрьму.
Сюда свозили уголовников, приговоренных к высшей мере наказания. И таких набиралось немало.
Андрей на КПП предъявил документы. Караульный тщательно проверил бумаги.
– Запрещенные предметы есть?
– Никак нет.
– Откройте чемодан для досмотра.
И только потом один из караульных провел Андрея к начальнику тюрьмы. Видимо – с КПП начальнику позвонили, предупредили. Только Андрей постучал в дверь и вошел, как начальник встал из-за стола.
– Фролов? Звонили уже из Главка, предупредили. Присаживайтесь. О своих обязанностях знаете?
– В общих чертах.
– Ладно, подробно расскажет мой заместитель завтра. Сейчас на постой вас надо определить. Можно в общежитие, но добираться неудобно. По соседству старушки комнаты сдают, советую. Дешево и близко. Наше учреждение может оплатить.
– Было бы хорошо.
– А питаться будете в столовой для персонала. Сейчас организую талоны.
Начальник позвонил по внутреннему телефону, вскоре явился пузатый прапорщик.
– Начальник столовой, знакомьтесь. Это наш новый исполнитель. Дай человеку талоны на усиленное питание.
– Слушаюсь. Как только освободитесь, пройдите в пищеблок.
Андрей кивнул. В камерах предварительного заключения он бывал, как и в следственном изоляторе. Но в тюрьме впервые. На окнах двойные решетки, коридор тоже решетками разделен, стены метровой толщины. Везде, куда ни посмотри, – камень и железо. Обстановка мрачноватая. Да и то сказать, Ростовскому централу две с половиной сотни лет. Перестраивался неоднократно, достраивался. И глухой стеной выходил на угол Кировского и Горьковского проспектов.
