Ливианна поразилась, что правитель Арама выглядит как обычный сын человеческий. Не отвратительный, но и ничего особенного. Длинная, закрученная локонами борода спускалась на грудь. Волосы были черными, как вороново крыло, кожа — слегка загорелой. У него благородное лицо, на котором отражались великодушие и решимость. Веки и крылья ноздрей были залиты кровью. Кожу порезали мелкие обсидиановые осколки и поранили глаза так, что если бы его предоставили искусству здешних целителей, видеть толком он не смог бы никогда.
Она мягко провела правой рукой по его лбу, открылась всем его чувствам и одновременно левой рукой потянулась к Ашоту. Его пальцы вцепились в руку. Они были мокрыми. Эльфийка отчетливо почувствовала его страх.
Удалять все осколки, которые ранили бессмертного, по одному — на это ушел бы час, а то и больше. Их было слишком много! Столько времени у нее не было! Она лихорадочно думала о других возможностях, мысленно представила себе картинку, в которой она была силой, притягивающей все эти осколки, как магнит притягивает железные опилки. Она негромко произнесла слово силы, изменяя сеть силовых линий. Здесь, в Нангоге, она была другой. Колдовать было тяжелее, чем в Альвенмарке. Она позаимствовала силы у Ашота. Пусть увянет, чтобы даровать жизнь Аарону.
Ливианна закрыла глаза, чтобы полностью погрузиться в свое искусство. Она почувствовала, как задвигались мелкие осколки в плоти Аарона. Теперь она стала с ним единым целым. Почувствовала его боль, узнала его страхи и… Там был еще кто-то! В теле правителя жил другой дух. И еще один… Все больше и больше! Они осаждали Аарона, который когда-то был крестьянином, насмехались над его глупостью из-за того, что он связался со жрецами Цапоте, советовали ему не доверяться незнакомцам и показывали ему ужасные образы того, что сделает со слепым правителем Львиноголовый.
Испугавшись, Ливианна отвлеклась от этой мистерии, для начала решив сосредоточиться на простом. Она была в крови бессмертного, в его ранах, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, она творила чудо. Сращивала то, что разрезали обсидиановые осколки.
Она посмотрела его глазами. Увидела, как крона вишни над ними, размытая бело-зеленая картинка, снова начала приобретать форму, пока, наконец, он отчетливо не увидел каждый листок и каждый цветок.
В голове Аарона начался прилив голосов. Они громко предупреждали по поводу ведьмы, которая потянулась к их общей душе. Их мысли источали яд и тьму. А потом среди них зазвучал один голос, совладавший со всеми остальными. Тот, которого они презрительно называли «крестьянином», человек, которого когда-то звали Артакс, обладал такой силой, что заставил замолчать всех остальных. Ливианна рассматривала воспоминания из его жизни. Она оказалась богатой на радости и горести. Всех остальных духов в его голове она коснулась лишь мимоходом. Они были маленькими, пленниками самоуверенности, лишившей их существование какого бы то ни было блеска. Человек, который когда-то был Артаксом, был другим. В нем горел огонь. Он хотел изменить мир детей человеческих, сделать его справедливым местом, где никому не придется страдать от голода или произвола правителей. Она увидела все сражения, которые довелось провести Артаксу, его отчаянную любовь к принцессе варваров, спуск в ту мрачную долину, где он встретился с девантаром, с человеком-вепрем. Там его меч стал мечом духов, и он подобрался к тайне, которую ревниво хранили девантары.
Ливианна вышла из мыслей бессмертного и открыла глаза. На миг растерянно смотрела в одну точку. Слишком отчетливы были картинки его воспоминаний, которые накладывались на то, что показывали ее собственные глаза.
Правитель улыбнулся ей.
— Спасибо, — теплым голосом произнес он.
Ливианна убрала руку с его лба. Мимоходом бросила взгляд на Ашота. Воин казался усталым. Виски поседели, но он потерял не слишком много лет. Его изменения остальные спишут на ужасы этого дня. Она не оставила слишком явных следов.
Аарон схватил ее за руку.
— Ты должна пойти со мной. Ты могла бы помочь многим страдающим людям, прекрасная незнакомка.
Ливианна пристально поглядела ему в глаза. Там угнездилось одиночество, за лучами, ослеплявшими тех, кто хотел видеть только бессмертного.
— Я не могу. Моя судьба иная. Я как ветер, тебе не удержать меня. Мне предначертано идти дальше.
Он отпустил ее. В его глазах теперь читалось сожаление. Он никогда не попытался бы удержать ее силой, это она знала. Этот человек был действительно совсем не таким, как те немногие люди, которым она заглянула на самое дно души.
Ливианна снова надела шлем и отошла к своим товарищам. Проигнорировала резкое замечание Нандалее на тему того, что скоро рухнет полгорода и у них нет времени на подобные игры. Ливианна считала иначе. У нее еще остались здесь дела. Она держалась поближе к Бидайн, когда они выходили из храмовых садов, пересекли большую площадь перед Белыми вратами и вошли в узкие переулки, по бокам которых стояли обычные дома, и на их плоских крышах сейчас стояли плотные толпы зевак, желающих увидеть, что происходит в храмовом квартале Цапоте.
Вскоре они дошли до одной из бесконечных лестниц, соединявших друг с другом террасы городских кварталов. Нандалее выбрала путь в стороне от главных улиц. Она предпочитала оставаться в полумраке узких лестниц. Они взбирались по истоптанным ступеням, скользким от нечистот, которые выплескивали из окон, и воды, стекавшей с густой паутины бельевых веревок, из-за которых небо казалось похожим на мозаику. Ливианна заметила, что Нандалее все еще напряжена, словно она опасалась, что их миссия может закончиться трагически в самый последний момент. Может быть, девантары уже знают о том, что произошло, и будут атаковать?
Но Ливианна не собиралась позволить страхам молодой эльфийки захлестнуть себя. Она притянула Бидайн к себе.
— Я дала тебе обещание. Я исполню его. Давай скроемся в толпе на площади перед Золотыми вратами.
Бидайн словно испугалась.
— Мы ведь не можем…
— Ты хочешь иметь кожу, гладкую, как шелк? Тогда иди за мной!
Новые пути
На площади перед Золотыми вратами толпились люди, мулы, паланкины, верблюды. В воздухе гудели ругательства на всех языках человеческого мира, слышались молитвы испуганных людей и громкие бахвальства тех, кто прятал страх за громкими словами. Здесь собрались и все ароматы Нангога. Словно колпаком накрывали площадь запахи шафрана, перца и кориандра, смешивающиеся с ароматами жареного мяса от множества маленьких забегаловок, которые окружали большую площадь. В толпе бродили продавцы воды с большими амфорами, перетаскиваемыми на спине, пекари с целыми вязанками баранок. Фокусники и музыканты играли для тех, кто хотел уйти на далекую родину с караваном, а сейчас ожидали, когда откроются магические врата, соединяющие между собой миры. Лишь ночью сюда на несколько часов приходил покой. Через врата, как через игольное ушко, должны были пройти люди и товары целого мира.
