Нандалее почти не слушала его. Она взяла маленькое зеркальце и повернула его, чтобы увидеть свою спину во втором зеркале. Там были вытатуированы два дракона. Они были похожи на тот ее бред, который привиделся ей в пустыне. Серебряный и черный. Змеи боролись — или любили друг друга? На заднем фоне виднелся серебряный диск. Перед ним, острием вниз, стоял ее меч, Смертоносный.
— Что это может значить? — спросила она Гонвалона.
Мастер меча покачал головой.
— Не знаю. Меч стоит между драконами, но, похоже, он не мешает им нападать друг на друга. Серебряный диск?.. Загадка. Может быть, это луна? Почему два дракона?.. Черный может быть Дыханием Ночи. Но серебряный?.. Небесного змея такого цвета никогда не было. Любая татуировка — это отражение твоей судьбы. Моя изображала связь с Золотым и мечом. Долгое время я был его избранником, его мастером меча, первым среди его убийц. Ты помогла мне найти иной путь. Но теперь Золотой угрожает мне. Несмотря на то что он лишил меня татуировки, я уверен, что однажды я погибну либо от его руки, либо от меча. Обе эти силы определяют мою жизнь.
— Ты хочешь сказать, что мою жизнь тоже определяет меч?
Гонвалон удивленно поглядел на нее.
— Ты драконница. Ты выбрала путь меча. Я не знаю, символизирует ли меч тебя. Надеюсь, что нет, потому что стоять между двумя драконами — это опасно.
Нандалее долго разглядывала татуировку в зеркале.
— Это всего лишь картинка, — наконец произнесла она. — Свой жизненный путь выбираю я сама. Ничего не предопределено!
Гонвалон был достаточно умен, чтобы не возражать ей, но по его лицу она видела, что он считает иначе.
— Тебе кажется, что татуировка уродует меня?
Казалось, он удивился, потому что долго смотрел на нее.
— Я люблю тебя, Нандалее. Для меня ты всегда будешь красивой. Неважно, порвешь ли ты тело газели, будешь с забрызганным кровью лицом и руками, по самые локти вымазанными чьими-то внутренностями, или же чистой, только что искупавшейся в озере. Ты единственная. И так будет всегда.
Она испытала настолько невероятное облегчение, пыталась подыскать слова, и у нее снова не получилось облечь свою любовь в слова. Но, похоже, Гонвалон ничего и не ждал. Он снова забрал маленькое зеркальце, завернул большое зеркало в шерстяное одеяло и погасил фонари.
— Я обнаружил здесь небольшую потайную долину в горах. Там есть парочка деревьев, небольшой родник и несколько валунов, дающих отличный материал для бюстов. Можешь посмотреть, как в перерывах я пробую свои силы в качестве скульптора.
— В перерывах?
Гонвалон хитро улыбнулся.
— Ты действительно думаешь, что в перерывах будешь заниматься чем-то кроме того, чтобы лежать на спине и тяжело дышать, старик?
Он подошел к Ночнокрылу и прикрепил большие седельные сумки.
— Хочешь проверить?
— Другие, наверное, сначала явились бы в скальный замок. Нодон и остальные драконники Темного наверняка хотят поприветствовать меня.
— Н-да, другие ужасно скучные и предсказуемые, — протянул Гонвалон, а потом вызывающе добавил: — Но некоторых ритуал изменяет в корне.
— Почему-то я действительно чувствую себя совершенно иначе, — негромко произнесла она, опустилась на колени и замотала оружие в новое платье.
— Что ты задумала? — несколько удивленно поинтересовался Гонвалон.
— Когда ты спас от меня троллей, мне пришлось прокатиться верхом на пегасе голой. В страшный мороз. Мне всегда хотелось повторить этот опыт при более приятной температуре.
Широко усмехаясь, она прошла мимо него. Зореокий побежал ей навстречу и, фыркнув, поздоровался с ней. Она погладила его ноздри.
— Мне кажется, что, если я появлюсь на небольшом празднике Нодона в таком виде, об этом еще долгое время будут говорить, — она обернулась через плечо, наслаждаясь выражением лица Гонвалона.
Внезапно он расстегнул ремень и принялся снимать свой серый мундир.
— Это еще что такое?
— Поскольку ты уже решила вопрос одежды на этот вечер, то у меня, пожалуй, нет иного выбора, кроме как…
— Ты правда поверил, что я предпочту бы быть там, а не с тобой наедине, любимый?
Гонвалон хитро улыбнулся.
— Я не думал, что ты захочешь остаться там дольше, чем это необходимо для того, чтобы спровоцировать скандал. А с учетом выбора твоего вечернего гардероба это не заняло бы больше нескольких мгновений. Мгновений, которые я ни за что в жизни не хотел бы пропустить.
— Ты действительно думаешь, что я бы…
Гонвалон кивнул с очень серьезным выражением лица.
— Конечно. Тебе очень это идет. Я ни капли не сомневался.
— Ты думаешь, что я…
Он рассмеялся и покачал головой.
— Давай забудем про эту чушь. Просто пойдем со мной. Давай исчезнем. Если мы будем нужны им, они найдут нас. Давай убежим от этого мира, пока это еще возможно. Подари мне себя! Сердце разрывается от тоски по тебе, и только ты можешь исцелить его, — с этими словами он вскочил на спину Ночнокрыла, схватил поводья, и крылатый конь помчался прочь. Он не оборачивался, словно был совершенно уверен в том, что она последует за ним. И он был прав. Быть с ним — вот и все, чего она хотела.
С легким сердцем Нандалее вскочила на спину своего пегаса, тот понесся безумным галопом следом за Ночнокрылом. Зореокий разбежался против мягкого бриза, скользившего над лужайкой, и вскоре уже они поднялись и, тяжело взмахивая крыльями, понеслись над садом Ядэ на восток.
«Гонвалон еще любит меня», — подумала Нандалее, испытывая невероятное облегчение. Ритуал с Дыханием Ночи ничего не изменил.
Они, весело ликуя, летели по небу. За угловатой тенью гор показалась нежная полоска серебряного света. Впервые за долгое время она была счастлива.
Город в облаках
Барнаба стоял на носу облачного корабля. Под ними тянулись низко висящие облака, шагах в двадцати слева от них возвышалась вертикальная стена из красного камня. Ветер и непогода оставили в камнях глубокие раны, в которых росли изуродованные деревья.
Барнаба обвел взглядом палубу облачного корабля. Его приверженцы сидели под деревом, росшим в черной земле посреди корпуса. Они молились Нангог. Время от времени один из них отваживался поднять голову и посмотреть на странное существо, сидевшее на поручнях рядом с ними: наполовину орел, наполовину женщина. Вместо рук из женского тела росли широкие крылья. Нос и рот превратились в загнутый клюв, остальные черты лица все еще оставались почти человеческими. Ноги ниже колен превратились в покрытые роговыми пластинами птичьи лапы, заканчивающиеся острыми, как ножи, когтями. Барнаба сумел убедить существо носить вокруг бедер повязку, чтобы давать меньше поводов для недовольства своим сторонникам. Чудовище позволяло ему прикасаться к себе, но больше никого к себе не подпускало.
