— Но ты ведь знаешь, насколько смутно это чувство, брат! — резко заметил Дыхание Ночи. — В первую очередь, когда нас разделяет пропасть между мирами. Они могут находиться в любом месте в радиусе нескольких миль. Вряд ли разрушительный луч пламени сможет сохранить свою силу на большом расстоянии.
— Они должны находиться в радиусе ста шагов, — согласился Золотой. — Иначе луч пламени вряд ли убьет их. Нам придется послать драконника, который отметит для нас цель или подаст знак отступить, если девантары не придут.
— Полагаю, это тоже уже продумано, — в мыслях Дыхания Ночи отчетливо ощущалось недовольство. Зато остальные братья просто слушали его. Он почти убедил их.
— Не просто продумано. Я зачаровал плащ. Наш драконник должен отнести его в место, где соберутся бессмертные и девантары. Достаточно будет, если он приблизится к нему на сотню шагов. Если он наденет его красной шерстяной стороной вверх, значит, наши враги там. Если же мы увидим небесно-голубую подкладку, атаковать не будем. Мое заклинание сплетено так, что драконья тропа откроется прямо над плащом.
— Значит, избранный эльф тоже погибнет в пламени, — заметил Изумрудно-зеленый.
— Разве мы не идем на этот риск, посылая своих убийц на миссии? — отчужденно поинтересовался Золотой. Почему мы должны размышлять о судьбе одного-единственного эльфа? Ведь для этой цели мы и создавали драконников. Они должны были убивать и умирать на службе.
— И кого же из наших воинов ты обрек на погибель? — поинтересовался Красный.
Золотой чувствовал тревогу братьев. Никто не хотел приносить драконника в жертву ради миссии, выжить в которой у него не было ни малейшего шанса.
— Я думал о Гонвалоне. Он предал меня. Он первый драконник, обернувшийся против своего небесного змея. Он заслуживает смерти. Он не должен стать примером для остальных, — теперь Золотой почувствовал всеобщее одобрение. Как же все-таки предсказуемы братья. Лишь Дыхание Ночи смотрел на него с раздражением.
— Гонвалон уже не драконник, — заметил перворожденный. — Он не обязан идти, если мы пошлем его. Однажды он уже обернулся против тебя, брат, и я согласен, что это заслуживает сурового наказания. Но почему он должен подчиниться, когда ты уже не наставник ему?
— Поэтому мы дадим поручение Нандалее. Он пойдет за ней, как послушная собачка. Он пойдет за ней повсюду, куда бы она ни отправилась. И ты прекрасно знаешь, брат, что она — сущий яд для драконников. Она пробудила в Гонвалоне желание восстать. Благодаря Бидайн и Ливианне мне известно, что она ставит под вопрос наши приказы и…
— И, тем не менее, до сих пор она выполняла все наши приказы, — перебил ее Дыхание Ночи.
— Хочешь дождаться, пока она снова собьет с пути других? — спокойно поинтересовался Золотой, зная, что все остальные драконы на его стороне. — Мы пригрели на груди змею. Серебряная чаша открыла мне, что настанет день, когда она захочет твоей смерти, брат. А позволив ей выбрать Смертоносного, ты дал ей меч, опасный даже для нас.
Дыхание Ночи утратил самообладание. Он оскалился.
— Ты же знаешь, что серебряная чаша показывает лишь мрачные стороны будущего. Мы не имеем права доверять показанным в ней видениям.
Золотой почувствовал, что братья окончательно отвернулись от Дыхания Ночи.
— В наших силах позаботиться о том, чтобы это мрачное будущее никогда не настало. В этом случае это действительно просто. Давайте пошлем Гонвалона и Нандалее в качестве смертников и уничтожим девантаров.
Все согласились с этим предложением. Кроме Дыхания Ночи.
В тени Бычьих голов
Талавайн выпрямил спину, выходя из низкой стойки мечника, поклонился вымышленному противнику и плавным движением вложил меч в ножны. Он прекрасно сознавал, насколько смешно его боевое искусство по сравнению с драконниками, однако битва на равнине Куш показала, что он по-прежнему страшный противник для детей человеческих. Для его планов будет лучше, если он сумеет пробиться к Шайе, не проливая крови. Но Талавайн хотел быть готов ко всему.
Он провел рукой по рукоятке клинка. Оружие было первоклассным. Прощальный подарок отца. Он выпрямился и поглядел на север, на Бычьи головы. Странное название для высокой горной цепи, отделявшей восток Лувии от просторных степей Ишкуцы. Он прошел через звезду альвов далеко отсюда и долго двигался по одинокой равнине, изо всех сил стараясь избегать детей человеческих.
Карта Ровайна помогла ему найти дорогу. Талавайн изучал ее до тех пор, пока не научился воссоздавать ее перед мысленным взором, со всеми бесчисленными деталями, которые нарисовал его друг. Должно быть, Ровайн много путешествовал. Об этом он никогда не рассказывал.
Три дня тому назад Талавайн наткнулся на брошенную пастушью хижину и поселился там. Тяжело было идти по глубокому снегу. А ведь он не преодолел даже предгорий Бычьих голов. Он медленно переводил взгляд от вершины к вершине изломанной горной цепи и остановился на горе, своими отвесными склонами отдаленно напоминавшей башню. В тени ее находилась долина, где укрывался Дом Неба. Одинокий, почти недосягаемый.
Подъем туда будет трудным. Талавайн улыбнулся. Проведенные во дворце годы разнежили его. Нужно будет воспользоваться одиночеством, чтобы закалить свое тело и подготовить свою душу к тому, что будет ждать его там, высоко в горах. Времени еще предостаточно.
Иногда он думал о Первом писаре. Священнослужитель принес ему большую, хорошо выделанную звериную шкуру, чтобы, как они и договаривались, нарисовать на ней изображение божества. Но вместо этого Талавайн скопировал на нее карту Ровайна и бежал из Изатами. Туннель, ведущий в дом Ровайна, он тщательно засыпал землей, а в ночь бегства устроил в собственной лавке пожар, чтобы стереть все следы. Не было ли у Первого писаря неприятностей из-за того, что он поверил чужому художнику? Пергамент таких размеров и такого качества наверняка на вес золота. Но храм богат. Наверняка массивный Первый писарь уже сидит в каком-нибудь трактире в Зелинунте, уже найдя какой-нибудь другой подарок.
Праздник Жертвы приближался. Уже через шесть дней состоится собрание бессмертных и богов. Талавайн отбросил эти размышления прочь. Это уже не его бой. В душе снова возникли воспоминания о дворце Аарона в Акшу. О красивом домике с маленьким садиком, где он прожил так долго. Интересно, зацвела ли уже там вишня? На плодородных равнинах Арама климат гораздо мягче. Там уже наверняка настала весна. Но здесь, в горах, зима еще не скоро уступит свои права. Только вчера снег валил на протяжении нескольких часов.
Пока там, в долине, неподалеку от похожей на башню скалы, настанет весна и зацветет вишня, пройдут недели. У него будет еще много времени, чтобы подготовиться к освобождению Шайи.
