Мероб не могла дождаться дня, когда восстанет Нангог. Дня, когда она наконец сможет покинуть туннели, чтобы еще раз увидеть солнце. Это должно произойти вскоре! Она прекрасно знала, насколько серьезно больна. Времени у нее уже немного. А она все еще не выбрала преемницу. Это тщеславно и глупо. И, несмотря на это, она не могла пересилить себя — поскольку ей казалось, что назвать имя преемницы на одном из собраний равносильно тому, чтобы сделать огромный шаг в сторону могилы.
Вообще-то выбор ее должен был пасть на Зару. Ее любили, она пользовалась влиянием и уже неоднократно доказывала свое мужество, когда рисовала ночами знаки на пьедесталах статуй, кирпичных стенах складов и иногда даже на дверях дворцов. Бесформенное зеленое пятно, знак Зеленых духов Нангога. Но Мероб не нравилось, как живет Зара, несмотря на все ее мужество и ум. Такая женщина не должна быть жрицей Великой богини!
— Что мне делать с лазутчиком? — перебил ее размышления Артикнос.
— Оставь его перед домом милосердных братьев. Может быть, его примут. А если нет, то это уже не наше дело. Он продал душу правителям и знал, что подвергает себя опасности, если будет выслеживать нас. Наверняка он не постеснялся бы передать нас городским палачам. А мы милосердны. Мы оставляем его в живых. И если те, что наверху — она поглядела на закопченный потолок туннеля, — не так милосердны и не дадут безумному куска хлеба, то это не наша забота.
Артикнос не стал возражать. Он уже убивал ради нее, но Мероб знала, что он, как и все послушники Великой богини, ненавидит проливать кровь. Они спускались все глубже и глубже в скалу, пересекли отрезок вонючего канала для сточных вод и наконец дошли до короткого туннеля, ведущего к пещере с кристаллом. Здесь Мероб велела флейтисту поставить ее на пол. Последние шаги она собиралась сделать самостоятельно.
На нетвердых ногах она пошла к пещере, чтобы остановиться у входа, как громом пораженная. По пещере скользили дюжины Зеленых духов. Они плясали вокруг лазутчика, который смотрел на Мероб ясным взглядом.
— Ты опаздываешь, Первая мать, но я знаю, что тебе нездоровилось, и прощаю. Великая мать учила меня. Она хочет, чтобы с этого часа я стал ее служителем, ее голосом в ушах людей. А ты останешься Первой матерью, доброй госпожой, которая возглавляет наш союз. А теперь, будь так добра, мать, освободи меня от пут.
Мероб в недоумении глядела на духов, плясавших светящимися кругами вокруг кристалла и пленника. Стольких она не видела никогда прежде. На глаза у нее навернулись слезы. Неужели Великая мать приняла решение вместо нее? Неужели этот человек станет ее преемником? Почему Нангог не сообщила о его приходе?
Мероб оперлась на стену пещеры. Казалось, все силы оставили ее.
— Освободи нашего друга, — велела она Артикносу, который, казалось, не меньше потрясен видом духов, чем она. Вся красота Нангога отражалась в этом танце.
Священнослужитель не казался уставшим. Его не сотрясали судороги, несмотря на то что он был так долго привязан к кристаллу. Мероб знала эту силу, которую Великая богиня даровала своим избранникам. В юности она иногда плясала в честь Нангог ночи напролет. Эти времена давно миновали.
Теперь священнослужитель опустился перед ней на колени и с обезоруживающей улыбкой взял ее за руки.
— Я здесь не для того, чтобы чего-то лишить тебя, Мероб. Совсем наоборот. Мы приумножим силу богини. Совсем скоро в Золотой город прибудут необычайные гости. Мы должны помочь им и снять для них дом в сердце города. Зара наверняка могла бы помочь нам в этом.
Мероб удивленно поглядела на него.
— Ты и о ней знаешь?
— Великая богиня поделилась со мной многими тайнами, — с приветливой улыбкой произнес он. Я даже знаю, кто твой сын. Что Нангог позволила ему восстать из мертвых и что его ждут великие дела. Совсем скоро этот мир изменится. Наша госпожа стряхнет путы, и все, кто презирал и унижал ее, поднимут плач и вой, когда дети Нангог обретут плоть. Но мы будем в безопасности, ибо богиня не забывает никого из тех, кто служил ей, точно так же, как не забывает и святотатцев, — с этими словами он поглядел на Артикноса. — А от тебя я жду обратно свой кинжал. Причем поскорее. Обокрасть доверенное лицо Великой богини — это не мелочь, сын мой.
Старые друзья
Коля запретил своим людям заходить в их бордели в Золотом городе. Он хотел удивить своим возвращением Эврилоха, своего заместителя. Бывший штурман с Эгильских островов был пройдохой и негодяем, от которого можно было ожидать чего угодно, а значит, как раз в самый раз годился для управления борделями. Он наверняка сумел справиться с этой задачей.
Коля обвел взглядом высокие дома, обрамлявшие улицу, ведущую к их штабу. Он находился в одном из лучших кварталов города. Несмотря на то что крыши здесь не были позолоченными, здесь не было торговцев-разносчиков и нищих, ночные горшки не выливали прямо на улицу, поскольку каждый из домов был подключен к туннелю сточных вод, проходившему по склону. Он наслаждался видом фасадов. Некоторые были украшены фресками, которые, однако, настолько сильно пострадали из-за ливней, что во многих местах штукатурка обвалилась, обнажив голые стены. На других красовались дорогие рельефы, которые, должно быть, стоили целое состояние. Как правило, на них изображалось, каким именно образом разбогател владелец дома: прикованные друг к другу рабы, крестьяне во время сбора урожая, крупный рогатый скот. Коля задумался, не стоит ли украсить фронтон дома красивыми картинами с изображением жриц любви. Примирительно усмехнулся себе под нос, когда представил себе толстую матрону, которая жила чуть выше по склону и сделала состояние на торговле пряностями. Она любила проявлять свою добродетель и целомудрие. Подобные картины привели бы ее в состояние ужаса.
Интересно, кто-либо еще оказывал сопротивление ему и его людям? Или вышибалы и привратники других публичных домов наконец-то поняли, кто сильней? Он подумал о Леоне, трурийце, который стал командиром сутенеров Золотого города. Тот тоже думал, что сможет уничтожить его… Наверняка еще будут неприятности. Таков мир. Здесь постоянно кто-то враждует.
Мостовая спускающейся вниз улицы была еще мокрой от дождя. Друснийцу пришлось идти осторожно, и он поднял голову снова только тогда, когда проходил мимо места, где стоял шкаф, в котором цапотцы так устроили труп его привратника Атмоса, что тот с безумной ухмылкой на лице держал в руках свое собственное вырезанное из груди сердце. Вот это была демонстрация! Цапотцы умеют сеять ужас.
Тогда он и предположить не мог, что однажды станет заключать с ними сделки. То, что они забрали Володи, было очень полезно. Ему было неприятно предавать старого товарища, но Володи стал представлять для их дела слишком большую опасность. Он наверняка уступил бы просьбам бессмертного Аарона и остался бы служить в его лейб-гвардии. А Володи любили. Он забрал бы с собой большую часть воинов. А так нельзя! Сразу же по возвращении нужно установить власть в Золотом городе, чтобы расширить сферу своего влияния.
