Когда они расписывали зачарованный Нангог, глаза у них блестели не только по причине лихорадки, но и от воспоминаний о летающих кораблях и пещерах, полных изумрудов. О возможностях начать там новую жизнь. Каюсь, я поддался искушению и сплел заклинание, успокоившее лихорадку и изгнавшее яд из их крови. Их вряд ли можно считать достойными людьми, и позже я задавался вопросом, не пришлось ли умереть другим, лучшим людям потому, что я спас этих двоих. Но в тот день я был настолько благодарен этим двоим, что совершенно не думал об этом. Они указали мне путь в Нангог. Теперь я знал, что нужно искать у цапотцев, потому что насколько плохо ни знал я того сына человеческого, колесничим которого был, идти нужно было именно туда.
Он наверняка не забыл ту жрицу. Она была ключом ко всему.
Поэтому я присоединился к длинной череде отчаявшихся и солдат удачи, ступавших на путь над пропастью между мирами, чтобы попасть в зачарованный Нангог. Если бы я знал, что ждет меня там, то бежал бы в Альвенмарк, ибо Нангогу предстояло лишить меня юношеского высокомерия и еще много чего (…)»
«Долгая река», том III, «Вдали от истока — воспитанник драконов», глава XXVI «Люди-ягуары», стр. 73 и далее, составленная Элеборном, правителем Царства под волнами, сохраняемая в библиотеке глубин.
Полный камней кувшин
Еще неделю назад Володи ни за что бы не подумал, что может почувствовать себя счастливым просто от того, что увидит, как женщина ест. Потому что больше Кветцалли не делала ничего. Она ела и спала. И если повезет, иногда бросала на него взгляд, в котором больше не было страха. Но это случалось редко. Она всегда была настороже, готовая одним прыжком оказаться в безопасности. Казалось, будто он наблюдает за тем, как ест изголодавшийся волк. Так продолжалось уже три дня.
— Я пойду пройдусь немного. Скоро вернусь, — произнося последние слова, он почувствовал, что к горлу подступил комок. Он вернется, если боги будут благосклонны в это утро. Конечно, Кветцалли не поняла, что он говорит, она не знала его языка. Но он не мог просто уйти, не сказав ни слова. Это казалось ему неправильным. Несмотря на то что его слова были ложью.
Пройдя первые ступени лестницы, он еще раз остановился и обернулся. Она смотрела на него. И взгляд ее не казался затравленным. Знает ли она, что сегодня за день? Вряд ли. Казалось, она утратила всяческое чувство времени, просыпалась голодная среди ночи, а потом спала полдня. Лучше так. Он помахал ей рукой и улыбнулся. Она продолжала просто смотреть на него, глазами, превратившимися в пропасти потерянной души.
Володи быстро спустился по оставшимся ступеням. Он не хотел опоздать. Это будет выглядеть так, словно он струсил. Внизу ждал Ихтака. Цапотец с костью в носу держал в руках кувшин.
— Медовое вино, избранный. Оно облегчит путь.
Володи покачал головой.
— Не поверишь, смерть скольких людей я видел, которые были настолько глупы, что напились перед битвой.
— Это другое, господин, — удрученно произнес низкорослый парень.
— Все равно, это не причина, чтобы расставаться со старыми привычками, — Володи пытался выглядеть уверенным, но, судя по выражению лица цапотца, у него не очень-то получилось.
Когда Володи вышел из дома, над роскошным парком полился дождь. Он приятно холодил кожу, и в небе, несмотря на дождь, светило солнце, из-за чего сад выглядел так, словно над ним парила золотая дымка. Над краем Устья мира вздымалась огромная радуга. День будет хороший.
— Можно немного пройти с тобой, избранный?
Володи помедлил. А потом решил, что будет лучше быть в обществе, нежели предаваться размышлениям.
— Конечно.
— Для недопеченного ты очень хорош, — заявил общительный Ихтака, когда они шли меж розовых кустов.
— Недопеченного?
— Старая история, которую рассказывает мой народ. Мы верим, что боги создали особое тесто, из которого слепили нас, людей. Нас всех пекли в большой печи. Сначала они вынули из печи отцов-основателей племен друснийцев и валесианцев; но было слишком рано, они не допеклись до конца, поэтому у них такой нездорово светлый цвет лица. После этого они вытащили из печи лувийцев и перворожденных Арама. Они были лучше, но тоже несовершенны. Последними из печи достали островитян и нас, цапотцев. Нами девантары были очень довольны. Мы были совершенны.
— Милая история, — пробормотал Володи. — А как насчет ишкуцайя?
Ихтака закатил глаза.
— Ишкуцайя. Это была самая первая попытка. Совершенно неудачное тесто.
Володи громко расхохотался.
— Знаю я одну воинственную принцессу ишкуцайя, которая пробила бы тебе башку шипастой секирой, если бы ты рассказал ей эту историю.
— Воинственная принцесса? — переспросил цапотец и скривился при этом так, словно ему только что сказали, что он осушил рог мета, в который помочился его злейший враг. — Женщина с оружием! Говорю же, совершенно неудачное тесто!
Володи не ответил. Он думал о Шайе. Ему доводилось слышать о ее судьбе, но он просто не мог представить себе, что она позволила запереть себя в монастыре. Наверняка зарежет пару священнослужителей и сбежит при первой же возможности.
— Ты странный человек, избранный, — прервал его размышления о принцессе Ихтака.
Володи улыбнулся.
— Это мне доводилось слышать часто.
— О, нет! — отмахнулся невысокий мужчина. — Надеюсь, ты не воспринял это как оскорбление. Я… я хотел извиниться перед тобой. Ты был прав. Ты выбрал правильную женщину. Нельзя отступаться от того, кого носишь в своем сердце, сколь безнадежной ни казалась бы борьба. Благодарю тебя за то, что ты напомнил мне об этом, — внезапно Ихтака остановился и торжественно поклонился ему. — Ты хороший человек. Надеюсь, что… Для меня было честью познакомиться с тобой.
— Эй, я же еще не умер.
Ихтака кивнул, а затем печально поглядел на него.
— Пернатый змей жаден, избранный. Он всегда выбирает хороших первыми.
Внутри у Володи все сильно сжалось, но он заставил себя беспечно улыбнуться.
— Ха! Знал бы ты, сколько гадостей я наделал в жизни, не стал бы так переживать.
— Умение лгать не входит в число твоих способностей, — Ихтака поднял голову и посмотрел на него. При этом казалось, что он борется со слезами. — Я подготовлю хороший ужин. Жаркое из оленины подойдет?
Они почти дошли до цели. Володи поглядел на дорожку, в конце которой его ждала распахнутая пасть змеи.
— Да, было бы неплохо, — задумчиво ответил он. — Ты уже уходишь?
— Люди-ягуары пугают меня, — смущенно признался Ихтака. — От них пахнет смертью.
