Выглядел Матаан плохо. Лицо ввалилось, орлиный нос ножом торчал вверх. Артакс заставил себя улыбнуться, словно улыбкой мог изгнать из комнаты больного подкрадывающуюся смерть.
— Ну что? Как тебе слова? Я прикажу высечь эти слова в камне, на стеле, изображающей мою победу на равнине Куш. В каждом городе королевства такую стелу поставят на рыночных площадях.
— На рыночных площадях на стелы будут мочиться собаки, — слабым голосом произнес Матаан.
Артакс негромко рассмеялся. Он радовался тому, что его друг не сдается. Даже сейчас Матаан не скрывал своего мнения. Они с Ашотом понравились бы друг другу. Артакс решил не слишком обращать внимание на слова князя рыбаков и с энтузиазмом продолжал:
— В каждом городе найдутся крестьяне, которые разбогатели, потому что верно служили мне на равнине Куш. Я проведу земельную реформу. Плодородные земли будут перераспределены более справедливо. И мои соратники будут следить за тем, чтобы царила справедливость. Они будут заседать в городских советах. Они будут обладать властью!
Матаан знаком попросил его поднести ухо к его губам. Ему не хватало сил говорить громко.
— Сколь храбро бы они ни сражались, в этой битве им не победить, повелитель. Они будут в меньшинстве в советах, окруженные людьми, потерявшими из-за них землю и влияние, которые всю жизнь занимались интригами и дергали за ниточки, проворачивая дела в городах. Их противники родом из семей, заседающих в советах не первое поколение. Ваши крестьяне перемрут там, господин. Или так, или станут жить как прежде. Нужно найти иной путь. Не приносите их в жертву. И подумайте насчет этого дела со стелами. Я почти не узнаю вас за этими словами, повелитель. Они полны резкости и жестокости, — голова Матаана откинулась набок. Силы его истощились. Стоявший рядом с постелью целитель нервно поглядел на Артакса, но не осмелился сказать ему, что лучше уйти.
Артакс сел прямо. Голоса прежних Ааронов давали ему советы, когда составлялся текст для стел. Он должен проявить твердость! Матаан еще бредит. Советоваться с ним неразумно. В данный момент князь рыбаков не в своем уме.
Бессмертный мягко коснулся руки своего соратника.
— Отдохни, друг мой. Мы поговорим позже, пока что тебе нужно набраться сил.
Матаан не сводил с него взгляда. Хотел сказать что-то еще, губы задрожали. Все было так же, как и двадцать дней назад в Каменном гнезде. С тех пор, казалось, не изменилось ничего. Его товарищ все еще стоял на пороге смерти, несмотря на то что из его тела уже вырезали все стрелы.
Артакс отвернулся. К нему тут же подошел целитель.
— Вы должны поговорить с больным, мой повелитель. Он убьет себя! Он не ест ничего, кроме жидкой пряной ухи. Рыба! Любой ребенок знает, что если хочешь набраться сил, нужен мясной бульон с разведенным в нем яйцом. Прошу, прикажите ему пить то, что будет лучше для него. Он слишком слаб, чтобы жевать…
Артакс недовольно поглядел на целителя. Он был полноватым молодым человеком, шея которого почти исчезла под двойным подбородком. Артакс пожалел, что целитель не может поделиться с Матааном хоть толикой своего веса.
— Смотрите, до чего довело его упрямство, — не отставал целитель. — Он сам уже стал цвета пойманной рыбы.
Артакс еще хорошо помнил, как целитель соглашался с Матааном во всем еще пару дней назад, когда увидел его в первый раз. Это было еще до пира в честь победы.
— Он будет есть то, что любит, — резко ответил он толстяку и поспешно вышел из светлой комнаты. Он больше не мог выносить вида своего друга. Не мог больше чувствовать запаха ладана, тонкие струйки дыма от которого висели под потолком.
На пути по длинным дворцовым коридорам Артаксу почти не встречались слуги. Иногда вдалеке слышалась музыка. Праздник, который он подарил столице, еще продолжался. На улицах танцевали. Его слуги забили тысячу быков, раздали целые корабли вина, на площадях Акшу давали представления лучшие комедианты и музыканты. А он был одинок.
Артакс молча вышел на широкую террасу рядом со своими личными покоями, прислонился к роскошным красным колоннам и стал смотреть на восток. За стенами города поднимались черные клубы дыма, там, где священнослужители крылатого солнца резали быков и жарили их мясо на алтарях. Кровь принадлежала Львиноголовому. Все остальное раздавали гостям праздника.
Стоял приятный вечер, лето клонилось к концу. Заходящее солнце окрашивало облака в розоватый оттенок. Бледный серп луны уже поднялся в небо, несмотря на то что солнце еще не скрылось за горизонтом.
— Господин?
Артакс испуганно обернулся. В дверях, ведущих на террасу, стоял Ашот. На светло-синей тунике его друга красовалось пятно от вина.
— Почему ты не на празднике?
— Плохие новости, великий. Теперь я знаю, зачем Элеазар взял с собой в Каменное гнездо женщин и детей. Он хотел очернить ваше имя, правитель всех черноголовых.
— И что в этом нового? Мы и прежде опасались этого.
Ашот вздохнул.
— Новое то, что теперь мы знаем, что именно он сделал. Он разослал с Орлиного перевала гонцов во все провинции, сея слухи о том, что хотел сдаться вам на милость и просил о жизни своих женщин и детей. Будто бы просил он и за других женщин и детей, находившихся в лагере. Но вы будто бы отвергли его просьбы и поклялись, что умрут не только предатели, но и все их спутники. После этого Бессос и Элеазар бежали в Каменное гнездо. Вы же под предлогом новых переговоров будто бы попросились войти в считавшуюся неприступной крепость. Вы и ваши спутники спрятали оружие под одеждой, и стоило вам ступить на порог, как начались убийства.
— Мы тоже разослали гонцов, — раздраженно ответил Артакс. — Ложь обо мне сеют постоянно. Это такая же часть королевской власти, как и корона.
— Но его посланники отправились в путь раньше. Он разослал их еще до того, как освободил Бессоса после битвы на Куш. Он все спланировал заранее. И в провинции его любили. Люди верят в рассказанную им историю. Куда бы ни прибыли наши посланники, чтобы поведать о победе над Муваттой, оказывается, что его люди уже побывали там. Теперь все выглядит так, будто это мы искажаем правду.
Артакс расхохотался.
— Таков наш мир. Ложь становится правдой, если ее быстро распространить. Она растет, словно сорняк на полях, душа семена истины.
— Мы гордимся тобой, Артакс. Наконец-то ты начинаешь понимать, что значит править, — подали голос былые Аароны. — Ты тоже можешь превратить ложь в правду.
— Но сорняк можно выполоть! — возмутился Ашот. — Так поступают все хорошие крестьяне. И если наше королевство Арам подобно большому полю пшеницы, разве вы, бессмертный, не добрый крестьянин, который должен заботиться о нем?
Артакс долго смотрел на него. Жалел, что миновало то время, когда они оба действительно были крестьянами. Когда они после проведенного на поле дня втроем садились под кипарисом у деревенского колодца, чтобы поболтать о тревогах и мечтах. Артакс стал самым могущественным человеком среди людей. И самым одиноким.
