Вот это была беда! Уголь противно скрипел на зубах, колкие крошки застревали в горле… Правда, вкуса лекарство не имело, но именно это и делало средство совсем уж омерзительным. Однако я безропотно лопала его и в детстве, и в подростковом возрасте. И ни разу не пришел в голову простой вопрос: каким образом черная гадость избавит меня от насморка? Я же глотаю уголь, а не вдыхаю его!
Остается лишь позавидовать сегодняшним детям, для которых придуман замечательный гель, который сам проскакивает в желудок. Но Юра хуже ребенка, на него невозможно надавить авторитетом, Шумаков наверняка категорически откажется от лекарства. Значит, применим хитрость…
Я слетала в кладовку, взяла большой тюбик и снова вспомнила про активированный уголь. Ну почему во времена моего детства не изобрели замечательное лекарство, по виду напоминающее желе? Впрочем, я не отказалась бы тогда и от мобильного телефона, компьютера, DVD-проигрывателя и массы других достижений научно-технического прогресса.
Однако нечего размышлять о пустяках, надо выманить Юру из клозета.
– Солнышко, выйди на минуточку, – защебетала я, – очень пописать хочется. Нина оккупировала другой туалет. Ну сжалься надо мной!
– Воспользуйся раковиной в ванной, – донеслось в ответ.
Я замерла с раскрытым ртом. Юра забыл, что я женщина? И потом, что за совет? Как ему вообще подобное в голову пришло?
– Если сейчас же не выползешь из сортира, будет плохо! – пригрозила я.
– Хуже уже не станет, – промямлил Шумаков. – Слышь, давай твой гель…
Я чуть не потеряла сознание от изумления. Юра согласен принять лекарство? Завтра с неба посыплется дождь из лягушек! Но уже через секунду в душе возник страх.
– Милый, тебе так плохо? Давай вызовем «Скорую».
– Подсунь упаковку под дверь, съем всю, – пообещал Шумаков.
Меня сковал ужас. Но я произнесла:
– Тюбик в щель не пролезет.
– Положи рядом и уматывай, я заберу, – пообещал Шумаков.
– Нет! Выходи! – велела я.
Створка приоткрылась, в щель высунулась рука.
– Давай, – прошептал Шумаков.
Мой ужас трансформировался в ужас-ужас-ужас, но я вложила в раскрытую ладонь упаковку. Юра оперативно захлопнул дверь.
– Теперь отправишься спать? – простонал он.
– Да, – пролепетала я и помчалась к телефону.
Вы пробовали дозвониться до службы, которая обязана срочно оказывать медицинскую помощь? Запаситесь терпением, быстро у вас это не получится: сначала вдоволь наслушаетесь длинных гудков, затем они превратятся в короткие и – начинай сначала…
– «Скорая», двенадцатая, слушаю, – ответил наконец женский голос.
– Девушка, мой… э… ну, в общем, Юра сидит в туалете. Уже давно. Не знаю сколько. И выходить оттуда он не собирается.
– На что жалуется? – спросила диспетчер.
– Тошнота, боли в животе, судороги в желудке, – перечислила я.
– Какой срок беременности?
Я опешила.
– Юра не ждет ребенка.
– Температура? Кашель?
– Вроде нет, – осторожно ответила я. – У него, простите, понос.
– Дождитесь утра и обратитесь к районному терапевту, – отрезала диспетчер и отсоединилась.
Мое негодование зашкалило. Ну, погоди, двенадцатая, я добьюсь приезда доктора!
Глава 18
Москвичи отлично знают: если на вопрос муниципальной «Скорой» о возрасте больного человека честно ответить, что бабушке девяносто, то спешить к вам не станут. Поэтому все элементарно привирают, сообщают о сорокалетней женщине, которой стало плохо с сердцем. И тогда доктора поторопятся. Конечно, приехав и увидев престарелую даму, они будут недовольны. Но есть замечательное средство для улаживания конфликтов – оно шелестит в бумажнике.
Я снова набрала короткий номер, и на сей раз диспетчер откликнулась сразу.
– Двадцать девятая. Что у вас случилось?
– Семья слегла с поносом! – заголосила я. – Вернее, засела в туалетах. Молодой мужчина и девушка. Им плохо.
– Какой срок беременности? – задала вопрос женщина.
Они что, сговорились? Или существует должностная инструкция с определенным списком вопросов?
– У них понос! – заявила я.
– Дождитесь утра и обратитесь к районному терапевту.
– Девушка, – заорала я, – стойте!
– «Скорая», двадцать девятая. Что у вас случилось?
– У всей семьи проблема с желудком.
– Дождитесь утра и…
– Двадцать девятая, вы робот-сквоттер? – закричала я.
– Нет, – обиженно отозвалась женщина. – А что у вас случилось?
– Ведь я уже сказала: у людей понос! – гаркнула я.
– «Скорая» по такому диагнозу не выезжает. Хотите, дам номер платной неотложки? – неожиданно проявила сострадание диспетчер.
Мне всегда казалось, что за деньги лечиться лучше, поэтому я обрадовалась.
– Диктуйте.
На подстанции, где оказывали услуги за наличный расчет, отреагировали немедленно, но вопрос задали тот же:
– Что у вас случилось?
Я, наученная горьким опытом общения с представителями муниципальной медицины, резко сгустила краски:
– Людям очень-очень плохо. Тошнота, понос, температура, озноб, сыпь, почесуха, судороги. Имеем весь набор. Только скорей приезжайте. И не спрашивайте про беременность, в данном случае она ни при чем.
– Больные выезжали за границу? – поинтересовались на том конце провода.
– Да, да, да, – соврала я, – в Париж.
– Франция не Средняя Азия, – обрадовалась диспетчер. – И мне бы не понравилось услышать про командировку в Дели.
«Вилка, ты идиотка!» – обругала себя я. Прогулка по столице влюбленных не может насторожить доктора. Во Франции со времен Средних веков не случалось эпидемий холеры, чумы и оспы. А вот в населенных пунктах по берегам реки Ганг можно подцепить любую болезнь. Я очень хочу, чтобы в кратчайший срок к нам примчался автомобиль, забитый лекарствами, с парочкой специалистов. Я оплачу все счета, ждать до рассвета преступно. Если Юра покорно взял лекарство, значит, ему на редкость плохо.
– Погодите, погодите, – зачастила я, – Париж был последним пунктом их пребывания. До этого Юрий и Нина посетили Гаити, Замбию, Конго, заехали в Индию, Пакистан и заглянули в Бангладеш. Вот!
– Диктуйте адрес, – приказала диспетчер.
Страшно довольная собой, я вернулась в спальню и, не зажигая света, шлепнулась на кровать.
– А-а-а… – простонал матрас. – Нельзя ли поосторожней?
