Книга Прошлое, страница 53. Автор книги Алан Паулс

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Прошлое»

Cтраница 53

Он медленно и неловко, как-то по-стариковски прошел через сцену, наблюдая за тем, как рабочие уносят стол, стулья, скатерть, микрофон — скудный реквизит представления под названием «Лекция». Судя по всему, мероприятие уже закончилось; оставалось выяснить, сколько времени он пролежал без сознания. Римини решил спросить об этом ассистента, но, обернувшись, увидел лишь его удаляющуюся спину. Звякнули ключи, послышался щелчок рубильника, и софиты, освещавшие сцену, погасли. Полумрак застал Римини врасплох; он поспешил опереться о ближайшую стену, выждал несколько секунд и, лишь когда глаза привыкли к отсутствию света, стал спускаться в зал по боковой лестнице. По проходу в сторону главных дверей он шел, опустив голову и глядя себе под ноги. В какой-то момент он не увидел, не услышал, но почувствовал, что впереди его ждет препятствие; остановившись и подняв голову, Римини различил в нескольких шагах перед собой два смутных силуэта — эти двое о чем-то говорили, впрочем, если точнее, то разговор представлял собой монолог меньшей по росту и, судя по всему, женской фигуры — второй человек, контуры лица и силуэт которого были еще глубже спрятаны в тень от колонны, в основном молчал и время от времени вяло кивал головой. В это мгновение двери распахнулись, впустив в зал уборщицу, а заодно и полосу света, которая вырвала из темноты центральный проход. Словно воспользовавшись этим отвлекающим обстоятельством, тот, что был выше, даже не пошел, а бросился навстречу Римини, и он узнал в незнакомце Пусьера — тот невероятно обрадовался встрече или же (что показалось тому более вероятным) возможности прервать поднадоевший разговор с излишне настойчивой собеседницей. Профессор крепко обнял Римини — раз, второй, третий — и наговорил кучу комплиментов его переводу; при этом он энергично размахивал руками и вообще вел себя преувеличенно активно, как персонаж какой-нибудь незамысловатой комической пьесы. Засвидетельствовав почтение своему спасителю, Пусьер, проявляя завидную прыть, направился к сцене. Римини остался стоять посреди прохода, еще не понимая, какая сила заставила уважаемого профессора уподобиться разбушевавшемуся торнадо. Затем смутная догадка заставила его присмотреться к силуэту женщины, от которой только что с таким трудом и с такой радостью отделался Пусьер. Так и есть — София. Пока он осознавал случившееся, София успела подойти к нему, успела положить руку ему на плечо, чмокнуть в щеку и, окутав облаком экзотических ароматов, поинтересоваться: «Ты получил мою открытку?»

Их окружала почти полная темнота, но Римини внимательно, пристально смотрел на Софию, словно их разделяло огромное расстояние, которое только так и можно было преодолеть. Чувствовал он себя очень странно: ему казалось — нет, не казалось, он был уверен в этом, это была аксиома, — что он живет в нескольких мирах одновременно. В одном из этих миров он падал в обморок, в другом получал открытку от бывшей жены; еще в одном — встречался с бывшей женой, отправившей ему открытку, а в следующем — был счастлив с другой женой, очень ревнивой; да, был еще один мир — тот, в котором он влюблялся в женщину совершенно не в его вкусе. «Ты так смотришь на меня, будто я привидение», — сказала София. Римини непроизвольно улыбнулся и в тот же миг с беспокойством оглянулся на входную дверь зала. «Если ты из-за Веры, то не волнуйся, — сказала София. — Она ушла. — Взяв Римини под руку, она повела его к выходу. — Я ее видела там, в холле (нет, она меня не узнала, в этом я абсолютно уверена). Она, кажется, говорила, что уходит. Слушай, мне это показалось или она действительно научилась вести себя чуть более цивилизованно?» — «В смысле?» — рассеянно переспросил Римини, еще не до конца уверенный, что все это не снится ему и не кажется, а происходит на самом деле. «Кто-то предлагал ей остаться и говорил, что вы все вместе пойдете куда-то отмечать окончание семинара. А, вон он». София показала на ассистента, пробиравшегося к ним между креслами. Подойдя, он поинтересовался у Римини, как тот себя чувствует. «Нормально, — сказал Римини. — Слушай, а ты Веру не видел?» — «Знаешь, мне кажется, она ушла, — сказал ассистент, а затем, проходя мимо Римини, шепнул ему на ухо: — А вот Кармен, похоже, тебя обыскалась». Римини показалось в высшей степени невежливым не поблагодарить ассистента за солидарность, но тот не дал ему этого шанса — выдать себя перед другой женщиной: ни разу не оглянувшись, он дошел до лестницы, ведущей на сцену, и скрылся в темноте. Римини тут же почувствовал, как на него наваливается груз новых проблем. Он и представить себе не мог, что то, что едва успело произойти между ним и Кармен, уже стало секретом, в который к тому же были посвящены чужие, совершенно посторонние люди. Подумать только — а ведь вкус поцелуев еще оставался у него на губах… Римини вздрогнул, почувствовав, что его тянут за руку. «А почему ты в обморок упал?» — спросила София, уводя его за собой к выходу. «Да так, — отмахнулся Римини, — давление, наверное». — «С тобой это уже не впервые. И на этот раз, кстати, крови поблизости не было. Сходил бы ты, что ли, к врачу. Извини, может быть, тебе неудобно говорить со мной на эту тему?» Римини нацелился на вертикальную полоску света, разделявшую две половинки двери, и направился к ней кратчайшим курсом. «Римини, ты мне так и не ответил. Ты мою открытку получил или нет?» — «Ты когда приехала?» — спросил он, лелея надежду на то, что, сменив тему разговора, сумеет перехватить инициативу. «Да сегодня утром. Купила газету в аэропорту, увидела объявление о лекции и решила сходить. Ты не думай, меня никто сюда не посылал. Мне просто действительно было интересно. Вот только устала — с ног валюсь. Сколько мы с тобой не виделись? И еще — почему иностранцы, которые приезжают читать нам лекции, никогда не могут толком ответить на вопросы?»

Половинки двери распахнулись одновременно: Римини толкнул левую, София — правую. Оказавшись в фойе, Римини даже испытал некоторое разочарование: он ожидал увидеть множество людей и услышать множество разговоров сразу — так публика обычно компенсирует исполнение обета молчания, который налагается на нее в зрительном зале. Оказалось, что слушатели семинара уже успели разойтись, и в фойе Римини увидел лишь пару студентов, которые лениво рассматривали афиши университетского театра, да хромого старого сторожа, уже приготовившего замки и цепочки для входных дверей. Свет, впрочем, еще не выключили, и мощные люстры словно прогревали напоследок опустевшее фойе. «Пойдем посидим где-нибудь?» — предложила София. Римини окинул ее взглядом с головы до ног: брюки казались новыми, но один отворот уже успел обтрепаться, а карман уже украшало овальное, в форме слезы, пятно — не то масло, не то какой-то другой жир; на каждой руке Софии было по три, если не по четыре кольца — не драгоценные, а те, что она всегда покупала в магазинах народных промыслов, скромные, строгие и благородные; но ногти, успел заметить Римини, были грязные и обгрызенные. Это была не небрежность, а, напротив, высочайшая требовательность к себе, просто какая-то несуразная и бестолковая. Только сейчас Римини понял, что пахло от нее не духами, а смесью кремов, пота и румян, и увидел, что из-за обильного макияжа глаза Софии кажутся разными не только по форме, но и по размеру — правый выглядел более узким, чем левый. «Нет, — сказал Римини, — не могу. У нас закрытие семинара, я должен быть на прощальном ужине вместе со всеми нашими». В этот момент двери театра распахнулись и в фойе появилась Кармен — с усталым, даже страдальческим выражением на лице, но при этом — с букетом цветов и в сопровождении немолодого, до черноты загорелого мужчины в шикарном костюме; мужчина прикрывал лицо носовым платком и чихал не переставая. Кармен увидела Римини и замерла — правая нога впереди и в воздухе, левая — позади, напряженная и готовая в следующее мгновение тоже оторваться от земли; Римини почувствовал себя каким-то мелким языческим божеством, из тех, что покровительствуют похоти, зависти и прочим низменным страстям: наткнувшись в лесу на прекрасную охотницу, они сходят с ума от желания, но, будучи не в силах овладеть ею, — либо потому, что не позволяет проклятая божественная иерархия, либо потому, что кто-то из могущественных богов уже назначил ее своей добычей, — решают всем назло превратить ее в каменную статую. К счастью, этого не случилось — Кармен заставила себя сделать еще один шаг; целлофановая упаковка цветов зашуршала, даже чихающий кавалер Кармен — и тот вроде бы успокоился; Римини показалось, что он заметил на шее Кармен, чуть ниже мочки уха, темное пятно — ни дать ни взять укус вампира. Он и сам удивился тому, в какую ярость привела его невозможность выяснить, кто именно оставил этот предательский след. Они шагнули навстречу друг другу и улыбнулись — пора было приступать к ритуалу прощания. Получилось оно одновременно пафосным и весьма жалким: оба одновременно протянули друг другу руки — но руки не встретились; они подхватывали не произнесенные реплики и без всякой надобности представили друг другу своих спутников. Наконец Кармен оживилась. «Пойдешь?» — спросила она, делая рукой неопределенный жест и обозначая таким образом ресторан, где Пусьер и члены оргкомитета уже, должно быть, вовсю предавались чревоугодию. «А ты?» — осведомился Римини. «Нет», — сказала она и скривила губы, чтобы продемонстрировать не то скуку, не то усталость. Затем Кармен прошлась по Софии жестким, как наждак, взглядом, словно для того, чтобы запечатлеть в памяти полный и подробный образ этой женщины, которому потом, уже наедине, она могла бы задать вопросы и высказать претензии, что крутились у нее на языке; вновь обернувшись к Римини, она непроизвольно опустила взгляд, но все же с деланой легкостью сказала: «Ну ладно, увидимся». С этими словами она ушла. Кавалер с носовым платком в руках некоторое время растерянно простоял на месте, словно актер, которому предложили сыграть небольшой эпизод и забыли объяснить, как вести себя во второй сцене, вот он и замялся на глазах у почтенной публики, не зная, что говорить, куда встать и что делать. Наконец его осенило: он прокашлялся и, убрав платок в карман, одарил Римини и Софию восхитительным «желаю приятного вечера», достойным какого-нибудь старого аргентинского фильма. С трудом сдерживая смех, София проводила его возгласами «ах, прощайте, прощайте» — как будто он уплывал на корабле, а она оставалась ждать его на причале. В следующую секунду, словно сорвав с себя маску комической актрисы, она обернулась к Римини и потребовала у него отчета: «Это и есть Кармен?» — «Да, — сказал Римини. — А что?» — «Она тебе нравится?» — «София, я бы попросил…» — «А она ничего. Молодец, хороший выбор. Во-первых, твоя ровесница, это уже немалое достоинство. Лодыжки красивые. Остальное вроде тоже ничего. Вежливая. Очаровательный шрам от прививки на плече. Нет, слушай, действительно отличная партия…» Римини казалось, что он слушает не то доклад, не то ответ на экзамене по теме какой-то хитроумной научной классификации, в которой сам уже давно занимает отведенное строго для него место. «…Наверняка заботливая, явно чувственная и очень, очень женственная». — «София, хватит. Что это на тебя нашло». — «Сама не знаю. Я чувствую себя странно — наверное, как лунатик. Это, скорее всего, из-за перелета и смены часовых поясов. Но ты меня не отвлекай. Итак — по-моему, ты не прогадал. Нет, конечно, в страсти ты кое-что потеряешь. Зато приобретешь зрелость и солидность. Стоит ли оно того — по-моему, ты уже и сам все решил. Лично мне кажется, что вы друг другу подходите. А Вера — ну сколько же можно. Побаловался, и хватит. Ты свое от нее получил. По крайней мере, запаса гемоглобина теперь тебе надолго хватит. Ты неплохо устроился: ни дать ни взять биржевой брокер. Берешь молодость там-то и по столько-то и вкладываешь ее…»

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация