«Я говорю, что понимаю, каково это – так бояться за человека, который тебе дорог. Видеть, как переворачивается твоя жизнь. Ты не единственный, с кем это происходит».
Он по-прежнему не успокоился, но старается взять себя в руки.
«Твоя жизнь изменилась, но я бы не сказал, что она перевернулась. Пока – нет, – говорит он. – И вот этого-то, похоже, никто не понимает, Фэй. Все знают, что дела обстоят плохо, но все считают, что, если мы и дальше будем жить так, как жили всегда, все будет хорошо. А вместо этого мы просто движемся к полному мраку и катастрофе. Разве ты этого не видишь?»
Я хочу ответить, но тут меня отвлекает звук, которого я никогда прежде не слышала. Он просто невероятный, и мне отчаянно хочется снова его услышать. Не в силах справиться с собой, я поворачиваю голову в его сторону и вижу синий промельк. Это дрозд, такого я недавно видела. Он сидит на ветке дерева и открывает клюв, издавая дивный звук… Песню? Мне ужасно хочется, чтобы птица запела снова, однако дрозд взлетает и исчезает из вида.
Я потрясенно гляжу ему вслед, а потом, смутившись, снова поворачиваюсь к Ли Вэю. Он смотрит на меня с законным недоумением, а потом качает головой:
«Вижу, что этот разговор тебе не интересен».
«Нет, постой. Он мне интересен!» – возражаю я, но он уже от меня отвернулся.
Я тянусь и хватаю его за руку. Стоит кончикам моих пальцев прикоснуться к его коже, как он поворачивается обратно с поражающей меня стремительностью. Наверное, в моих глазах отражаются мои чувства, потому что его лицо смягчается. Моя ладонь лежит на его руке, и у меня кружится голова от осознания, что нас разделяет всего пара пядей. А еще я вдруг вспоминаю, что, хоть мы часто держались за руки и мечтали о будущем, мы ни разу не поцеловались.
Я поспешно отдергиваю руку и отступаю на шаг, надеясь, что мои мысли не так легко читаются.
«И что ты тогда предлагаешь? – спрашиваю я. – Что, по-твоему, нам надо делать, чтобы отвратить мрак и катастрофу?»
Он еще несколько мгновений пристально смотрит на меня. Этот взгляд окутывает меня так, что становится трудно дышать.
«Мы начнем с того, что покончим с системой доставки, – отвечает он наконец. – Именно она нас порабощает, из-за нее мы оказались в этом жалком состоянии».
Я не могу скрыть потрясения. На мгновение я забываю о нашем общем прошлом.
«И как мы покончим с системой доставки?»
Ли Вэй указывает на обрыв.
«Отправившись к Хранителю Дороги. Разобравшись во всем. Либо он разумный человек и поймет нашу беду, либо он тиран, которого надо свергнуть».
Мне уже встречались люди, желающие говорить с Хранителем Дороги, но, глядя в глаза Ли Вэю, я понимаю: кажется, он первый, кто всерьез решился это сделать. И мысль об этом внезапно пугает меня. Пусть я добровольно отвернулась от него, становясь подмастерьем, но я хотя бы знала, что он жив и здоров, что он остался в нашем поселке, а не пытается провернуть какое-то невероятно опасное предприятие.
«И как ты это сделаешь? – спрашиваю я. – Спустишься вниз по скалам?»
«Да», – отвечает он, вызывающе скрещивая руки на груди.
«Это самоубийство! Человеку спускаться слишком опасно. Такого не делали уже много веков! С тех самых пор, как наши предки потеряли способность слышать падающие камни…»
Я прерываю свою отповедь, бессильно опуская руки. Глубокий смысл того, что я только что сказала, кажется мне оплеухой, от которой меня шатает. Всю мою жизнь все в поселке считали, что вниз спуститься никто не сможет. Это слишком опасно из-за того, что склон неустойчив, а обвал услышать нельзя. Все повторяли это снова и снова. Я и сама так говорила, бездумно повторяя печальную истину. И все же… Сейчас я стою, внезапно осознав, что теперь это перестало быть истиной. Теперь кто-то способен услышать камни. Я. Но что это должно означать? И хватит ли этого, чтобы действительно все изменить?
Не зная, о чем я думаю, Ли Вэй решает, что я просто слишком испугана или потрясена его предложением.
«Именно поэтому ничего не меняется! – властно заявляет он. – Все цепляются за то, как все устроено. И это устроение нас убивает. Если нам так и так надо умереть, то я предпочту смерть при попытке что-то изменить – при попытке спасти себя и остальных. Нельзя просто покорно терпеть день за днем. Жизнь должна иметь какой-то смысл, в ней должна быть надежда».
Я не отвечаю, и он опять толкует это как осуждение и страх. Обычно я реагирую очень быстро, но за последние два дня произошло слишком много событий. Даже если бы я доверяла Ли Вэю настолько, чтобы поделиться своими чувствами, я не уверена, что смогла бы облечь их в нужные слова. Все это настолько непривычно и ново, что я продолжаю ошеломленно стоять на месте.
На дороге появляется несколько шахтеров. Ли Вэй напрягается и отвешивает мне почтительный поклон.
«Спасибо за ваши соболезнования, подмастерье», – говорит он благопристойно, а потом поворачивается и уходит.
Глава 5
До конца дня я хожу как во сне. Делаю все что положено. Возвращаюсь на свое место у входа в шахту и уношу мои заметки в школу, чтобы изобразить отчет. Постороннему наблюдателю я кажусь такой же, как всегда. А вот внутри меня все изменилось. Весь мой мир переменился, и я не знаю, как с ним свыкнуться.
Я делаю то же, что и всегда, но рядом со мной нет сестры. До сегодняшнего дня я толком не осознавала, насколько само собой разумеющимся я считала ее присутствие. Теперь все, что я делаю, кажется мне неполным. За обедом на месте Чжан Цзин со мной сидит другой ученик. В нашей спальне с ее опустевшей кровати забрали постельные принадлежности. Но острее всего свою потерю я ощущаю в студии. Старательно изображая свою часть отчета, я ловлю себя на том, что все время бросаю взгляды туда, где раньше работала она. И каждый раз при виде пустующего места я с новой силой ощущаю боль.
Я испытываю огромное облегчение, когда приходят Старейшины и объявляют, что нам разрешено раньше закончить вечерние труды, но только до того мгновения, когда я понимаю: нас отпустили, чтобы мы смогли пойти на похороны Бао, если пожелаем. Некоторые подмастерья предпочитают продолжить работу. Я прерываюсь, желая убраться из этого помещения с его воспоминаниями. Я надеюсь улизнуть обратно в библиотеку и попытаться понять, почему эти звуки мучают меня – и никого больше. Я еще раз проверила все записи и пока остаюсь единственным человеком, испытывающим подобное.
Когда я оказываюсь в коридоре вместе с теми, кто решил уйти, замечаю Чжан Цзин – она сметает в коридоре грязь. Я впервые увидела ее в этой новой роли, и у меня чуть не остановилось сердце. На ней темная одежда прислуги, голова почтительно опускается, когда мимо нее проходят остальные. Я замираю, проверяя, не скажет ли кто-то что-нибудь, не прокомментирует ли ее новое положение… Однако никто ничего не говорит. На самом деле ее как будто не заметили. В чем-то это даже хуже, чем если бы кто-то бросил презрительное замечание. Для всех остальных она стала невидимкой. Даже больше – она стала для них никем.
