Девушка прищурилась:
— Фома неверующий? Вы, Герман, и в Загробье будете отрицать, что попали в Загробье. Пока вам документ не покажут, с печатью: «Данная территория является именно загробным миром». Да и то, наверное, усомнитесь в его подлинности.
— Не знаю, — пожал плечами Гридин. — Если экспертиза покажет, что бумажка настоящая, тогда нужно будет выяснять, что именно подразумевается под понятием «загробный мир». Иная форма существования? Другое измерение? Что-то еще?… — Он присел на корточки перед девушкой. — Ты только что сказала: я, мол, и в Загробье буду отрицать, — Герман выделил голосом слово «буду». — То есть я сейчас все-таки не в Загробье. А до этого намекала на противоположное. Неувязочка, как говорится, а?
Почему-то теперь Гридин чувствовал себя рядом с этой незнакомкой совершенно комфортно. Был уверен, что она его не подставит, что она действительно на его стороне.
Впрочем, расслабляться из-за такой уверенности он не собирался. Были печальные прецеденты. Не с ним — Господь миловал, — а с коллегами. Внутренние ощущения — штука хорошая, но нельзя им слепо и абсолютно доверять. Тем более, что они то и дело так и норовят поменять свою полярность.
— Вся жизнь — сплошные неувязочки, — туманно ответила девушка, вновь заставив Гридина усомниться в ее пятнадцати-шестнадцати годах, прожитых на свете. — Вот насчет Орфея и Эвридики… Вы сказали: одна из версий. Великий Посвященный, пещера, видение и прочее. А если есть другая версия?
— И какая же?
— А если Орфею это не привиделось? Он не бродил по всей Греции, не просил жрецов о помощи. Он сразу знал, к кому обращаться… когда Эвридику отравили. Тот человек действительно владел тайными знаниями. Какой-нибудь мощнейший экстрасенс. Колдун, там, или… шаман…
Гридин вскинул глаза на девушку. Ира смотрела мимо него, в окно.
— Поработал с душой Орфея, — медленно продолжала она. — Назовем это душой; термин, в данном случае, значения не имеет. И послал его душу в некую… сферу, область, вместилище… термин, опять же, значения не имеет. То же Загробье. Инобытие. В общем, туда, где пребывала душа Эвридики. Такая красивая-красивая бабочка, греки ведь душу в виде бабочки изображали или мотылька… Так?
Она перевела взгляд на Германа, и Герман кивнул — не сразу, а через две-три секунды, в течение которых он старался расшифровать этот ее взгляд.
Не получилось.
— Орфей, то есть душа его, бабочка, нашла бабочку-Эвридику и попыталась вытащить ее оттуда, вернуть в тело, — продолжала девушка, увидев, что Гридин ничего говорить не собирается. — Тело никто не сжигал, иначе проникновение в Загробье было бы бессмысленным. Не вселять же душу Эвридики в какой-нибудь свежий труп. Попытаться-то он попытался, но ничего не получилось. Вытащить ее он не смог. А уже после этого сам спровоцировал вакханок, и они его прикончили, растерзали на куски, а голову бросили в реку. И душа его отправилась к Эвридике. Если не она к нему, так он к ней. Главное, чтоб результат был, правильно? И получился хеппи-энд. Такую версию не слышали?
Герман поднялся во весь рост и пробормотал, возвышаясь над той, что казалась обыкновенной школьницей:
— Это сейчас так в школе рассказывают?
— Самообразование, — без тени улыбки заявила Ира.
Гридин вновь с силой потер пистолетом подбородок, чувствуя, что в голове у него в очередной раз начинает крутиться карусель с расшатанными лошадками и вдрызг пьяными седоками.
— Кто ты? — тихо спросил он. — Откуда ты здесь взялась?
— Я здесь существую, — сказала Ира с нажимом на «здесь» и встала. — Уже можно идти. Тут где-то с километр, не больше. До автостанции — и налево. Я покажу. Сейчас выйдем — и бегом! Может, без помех удастся проскочить.
— Хорошо бы, — сказал Герман и проверил пистолет. — Вижу, патронов не жалела. Подожди, подзаряжусь.
Все сопутствующие мысли он решительно распихал по углам. Маячок работал. Цель была близка. Помощница под рукой. Оружие в порядке. Возможно, препятствий не будет. Гораздо больше, чем просто хорошо. Выше предела мечтаний.
— Готов, — сказал он. — Бежишь первой, я за тобой.
«Всех, кто осмелится помешать, пошлю на… хутор бабочек ловить!»
20
Они вновь пересекли двор, только теперь уже в обратном направлении, и выскочили на тротуар. Бежать было легко, прохожие на них совершенно не реагировали и никакие темные силы пока себя не проявляли. Последствий деятельности лангольеров не замечалось, все благополучно вернулось на свои места. Висела привычная тишина, псевдосолнце пялилось на них с высоты, но не вмешивалось.
Впрочем, особо разогнаться им не дали. Герман увидел, как бегущая метрах в пяти впереди него Ира вдруг замедлила шаг, словно с трудом преодолевая какое-то сопротивление, и через мгновение отлетела назад. Он успел ее поймать, удержавшись на ногах, и тут же просканировал взглядом окружающее. Все было спокойно. Точнее, все казалось спокойным.
— Там… какая-то преграда, не пускает, — заявила Ира, замерев в объятиях Гридина. — Словно резиновая… Батут какой-то, только вертикальный… Его не видно, но…
Герман отпустил ее и осторожно двинулся вперед, выставив руку с пистолетом. И почти тут же ощутил, как ствол пистолета уперся во что-то упругое. Абсолютно невидимое. Он попробовал продавить преграду, однако его руку вполне корректно, но неумолимо отодвинуло назад. Да, перед ними было нечто подобное прозрачной резиновой стене.
— Ты влево, я вправо, — скомандовал Гридин, и они начали расходиться, приложив ладони к невидимой преграде, словно исполняли пантомиму.
Герману вновь вспомнилась панночка из старого фильма, которая в таком же стиле ходила по церкви вокруг Хомы Брута, вперив в него невидящие глаза.
Передвигаясь подобным образом, он пересек проспект и добрался до ограды парка, а Ира — до стены пятиэтажки. Невидимое препятствие могло тянуться бог весть на какое расстояние, и возникло тут, конечно же, не случайно. Гридин не сомневался в том, что барьер окольцовывает именно то место, в которое ему нужно попасть. Место, откуда сигналил маячок.
Он вернулся от безлюдного парка на противоположный тротуар, где уже, нетерпеливо переминаясь, поджидала его девушка.
— Ладно, — сказал Гридин. — Тогда ваше слово, товарищ маузер, если вспомнить Маяковского. Ты отойди в сторонку на всякий случай — как бы рикошета не было. А я вон оттуда…
Он направился к ближайшему дереву и услышал за спиной:
— Думаю, не поможет. Бесполезно, Герман.
— А это мы сейчас проверим, — сказал Гридин и укрылся за морщинистым, как нога слона, толстым стволом. — Отойди! Десять шагов влево.
Девушка дернула плечиком и явно собралась возразить, но передумала и подчинилась. По лицу ее было видно, что она совершенно не рассчитывает на успех.
Треск выстрелов хлыстами набросился на тишину. Герман подсознательно ожидал, что сейчас раздастся звон бьющегося стекла, — но никакого звона не получилось. Подойдя к той черте, где обнаружилась невидимая преграда, он убедился в том, что Ира не ошиблась: его руку вновь оттолкнуло. Он понял правоту девушки, лишь только направился туда, потому что она успела проверить результат раньше него.
