Прежде чем спускаться в тоннель, Нарбутис связался с напарником:
— Баст, я прошел по следам. Он вылез из того самого перехода. Я — туда.
— Но…
— Расскажешь потом. Как там Батлер?
— Дышит. Я его уложил и накачал…
— Отлично, Баст. Давай к экскаватору, а я здесь посмотрю. Если что — выйду на связь.
— Но… — вновь попытался возразить нанотехнолог, но Нарбутис не дал ему блеснуть красноречием.
— Никаких «но», — отрезал он. — Трудись. Я пошел, конец связи.
Нарбутис повернулся спиной к проему, лег животом на плиту и свесил ноги в дыру. Повис на руках, разжал пальцы — и благополучно спрыгнул на кизеритовую горку.
«А мог бы и по тросу», — сказал он себе.
Но это было бы для него все равно что спускаться с дивана на пол при помощи лестницы…
Плоский фонарик, который пилот извлек из набедренного кармана комбинезона, осветил уходящий в обе стороны тоннель. На пыльном каменном полу виднелись свежие полосы следов — прошедший здесь недавно Батлер почему-то волочил ноги. От усталости? От голода? Стараясь не загружать голову предположениями, Людас спустился с насыпи и направился к Сфинксу.
Прошагав полторы или две сотни метров, он внезапно ощутил какой-то внутренний дискомфорт. Еще не понимая, что к чему, Нарбутис остановился, прислушиваясь к своим ощущениям, — и в голове его неистово завыла сирена тревоги. Ему представилось, что там, наверху, вот-вот случится что-то ужасное, непоправимое… Возник в сознании образ какой-то высунувшейся прямо из бледного неба мохнатой лапищи, черной чудовищной лапищи с длинными кривыми когтями. Конечность космического монстра схватила крохотный по сравнению с ней модуль, сжала его и раздавила, как куриное яйцо, вместе с Батлером. А через мгновение огромный кулак обрушился на экскаватор — и превратил в лепешку Миллза.
Картина была настолько впечатляющей и яркой, а дискомфорт, вернее, не дискомфорт уже, а необузданная тревога, настолько сильной, что Людас со всех ног бросился назад, к проему, совершенно не контролируя свои действия. Ему даже в голову не пришло вызвать по рации напарника — всепоглощающая тревога заставляла его мчаться изо всех сил, потому что, как ему представлялось, только от него зависело, претворится ли привидевшаяся ему картина в реальность. Внутренняя сирена завывала, не переставая, как сотня голодных волков, луч фонаря плясал по полу и проносились мимо стены тоннеля…
Не снижая скорости, Нарбутис взлетел на каменный холмик. Засунул в карман включенный фонарь и с ловкостью циркача вскарабкался по тросу, цепляясь за узелки. Выбрался под жиденькое небо, споткнулся и чуть не упал, намереваясь мчаться дальше, к модулю…
И тут истошно вопившая сирена стихла. Словно ей одним махом перерезали горло.
Тяжело дыша, астронавт присел на каменный столбик. Согнулся, упершись ладонями в колени, и принялся сплевывать на рыжий песок. Все вокруг было тихо и спокойно, и никаких волосатых лап, прорывающих небеса, нигде не наблюдалось. Сердце постепенно нащупывало привычный ритм.
Отдышавшись, Людас Нарбутис связался с напарником.
— Я уже вернулся, Баст, — сообщил он, услышав голос нанотехнолога.
— Слава Господу нашему Иисусу Христу и великому Мулунгу!
[17]
— с облегчением сказал Миллз, не забывший религии предков. — Ну и что там?
Нарбутис пожал плечами, будто Миллз мог из своего экскаватора разглядеть это.
— Знаешь, как инфразвук влияет на людей и животных? — еще раз сплюнув, спросил он.
— Слыхал о таком, — не сразу ответил Миллз. — Беспричинный панический страх. Ужас. В общем, Фобос и Деймос
[18]
. Тебя шуганули оттуда?
— Даже не страх, Баст. Со страхом я, может, и справился бы. Хотя не уверен. Тут другое. Мне показалось, что если я оттуда не выберусь немедленно, и тебе, и Батлеру конец придет. Его — всмятку, тебя — в лепешку.
— Понятно. Думаю, еще раз пытаться не стоит. Не пройдешь. А если и пройдешь — без мозгов останешься.
— Да, — согласился Нарбутис. — Пройти я там, наверное, не сумею. Контроль теряется полностью. Ладно, возвращаюсь, пусть они меня простят…
5
Он почувствовал на себе чей-то взгляд и попытался открыть глаза. Веки размыкались с трудом, словно были намазаны клеем, в голове слегка шумело, — но внешний мир все-таки вырисовался перед ним. Окружающее представлялось не очень четким, однако было вполне узнаваемым. Привычный светлый пластик на потолке кабины модуля, плоские настенные дисплеи… Над ним склонялся бритоголовый негр, одетый в серое полетное трико, а за спиной негра возвышался светлокожий скуластый мужчина в таком же трико.
— С добрым утром, мистер Батлер, — сказал негр и присовокупил к словам традиционную ослепительную улыбку, весьма подходящую для какой-нибудь телерекламы.
Алекс Батлер приподнялся на локтях и обнаружил, что лежит в комбинезоне и ботинках на полу кабины управления. Точнее, не на полу, а на тонком упругом матрасе из спального комплекта. Голова у него кружилась, но он все-таки сел по-турецки и обвел взглядом знакомое помещение посадочного модуля. Только это был не тот модуль. Негр примостился на корточках рядом с ним, а белый, сделав несколько шагов назад, опустился в кресло у панели управления. Оба они были незнакомы ареологу Первой марсианской.
В кабине повисло молчание. Нарбутис и Миллз ждали, с чего начнет Батлер. Потому что не знали, с чего начать самим.
Ареолог кашлянул и заговорил, негромко и медленно, как будто слова давались ему с трудом:
— Я сейчас соображаю не лучше Гомера Симпсона… Но, наверное, не ошибусь, если предположу, что вы — Вторая экспедиция.
— Точно! — вновь сверкнул улыбкой нанотехнолог. — Я — Бастиан Миллз.
— Людас Нарбутис, — подал голос инженер-пилот. — Командир там. — Он показал на потолок. — Полковник Джонатан Грей.
— Полковник Грей, — повторил Батлер. — Кажется, слышал о таком. А… полковник Маклайн?
— Грей, — сказал Нарбутис. — Джонатан Грей.
— Так… — Шум в голове у Батлера почти стих, голова перестала кружиться и все вокруг приобрело нормальную четкость. — Сколько я здесь?
— Год, — коротко ответил Людас Нарбутис.
— Плюс четыре дня, — уточнил Бастиан Миллз.
— А… другие?
— Пока только вы один. — Миллз поднял указательный палец, словно Батлер мог не понять его слов.
Алекс привалился спиной к стенке кабины, оглядел Миллза и Нарбутиса.
