Это было все, что ей удалось произнести. Она вновь откинулась на подушки и закрыла глаза, и губы ее слегка задрожали.
Все перемешалось в смятенной голове Батлера, а потом одна-единственная мысль заслонила собой все остальные:
«Это конец…»
Последнее дуновение стихло, и лицо той, что застыла на больничной кровати, превратилось в маску. В недолговечную маску.
— Боже, она умерла… — услышал он срывающийся голос Доусона. — Мама…
Из общей сумятицы Алексу удалось выделить другую мысль и зацепиться за нее. И мысль эта казалась невероятной, фантастической, ошеломляющей, она нестерпимым огнем пылала в сознании: все эти годы Флоренс Рок провела в одном городе со своей матерью, со своей дочкой… и с самой собой… Она существовала в двух ипостасях…
А теперь ушла. Навсегда. В какую-то другую, небесную Чаттанугу.
…So Chattanooga Choo-Choo
Won’t you choo-choo me home…
Замолчал оркестр Гленна Миллера — и песня оборвалась.
Батлер не помнил, как вышел из палаты, и куда подевался Доусон. Дверь в палату была распахнута, и мимо него ходили какие-то люди в светло-зеленом, и доносились из палаты чьи-то голоса.
Спустя то ли минуту, то ли час он обнаружил, что стоит в коридоре, всей спиной прижавшись к стене, которая не давала ему упасть. Неподалеку от него Доусон с потерянным видом слушал невысокого лысого старца в явно дорогом сером костюме. Старец опирался на черную, полированную, коллекционного вида трость. Поймав взгляд Алекса, Доусон собрался что-то сказать, но в этот момент из палаты с тихим шелестом выехала каталка. То, что лежало на ней, было прикрыто одеялом цвета кофе с молоком. Хмурый санитар скользнул по лицу Батлера равнодушными глазами и повез свою поклажу по коридору, мимо посторонившегося Доусона — и тот вдруг побледнел еще больше.
Алекс, с трудом отклеившись от стены, сделал несколько неуверенных шагов следом и остановился, потому что сгорбленная спина санитара скрылась за углом и стих шелест колес. Старик перекрестился и повернулся к нему, сильно налегая на трость левой рукой, а Доусон опустил голову и прикрыл лицо ладонью, словно собираясь изменить свою внешность.
— Вот и все, — сказал старик, глядя на Батлера бесцветными глазами, и в голосе его не чувствовалось никаких эмоций.
«Вот и все, — эхом отозвалось в пустоте, которой был сейчас Алекс. — Вот и все…»
Старик был широк в плечах, сплюснутый нос позволял предполагать в нем бывшего боксера, а глубокие борозды морщин на желтоватом крутом лбу вызвали у специалиста по Марсу Батлера невольную ассоциацию с дюнным полем на дне марсианского кратера Проктор.
— Ван Маарен, — чуть склонив голову, представился старик. — Деннис ван Маарен.
Батлеру сейчас было не до знакомств, и он не собирался называть в ответ свое имя. Поэтому он ограничился аналогичным кивком и направился к Доусону, продолжающему закрывать лицо рукой. Но старик, сделав шаг в сторону, загородил ему дорогу.
— Я Деннис ван Маарен, — еще раз сказал он с таким видом, словно Батлер должен был тут же попросить у него автограф. — Мне восемьдесят три года, я давно в отставке и мог бы сейчас доживать свои дни в Майами или в Палм-Бич — средства позволяют. Но я выбрал Чаттанугу. Я живу здесь, в этой клинике, у меня отдельная палата, сдвоенная палата, и я плачу за нее. Нет-нет, — быстро добавил он, заметив, что Алекс сделал движение в сторону, — я вполне здоров, насколько можно быть здоровым в восемьдесят три. Я не лечусь здесь, а именно живу. Как бы продолжаю оставаться на службе. И знаете почему? Потому что вот уже четыре десятка лет надеюсь выяснить, кто она такая и откуда взялась. — Ван Маарен показал тростью вглубь коридора, куда проследовала каталка. — Я тогда занимался этим делом, но безрезультатно. До сих пор — безрезультатно.
До Батлера наконец дошло, что говорит этот струльдбруг. Доусон опустил руку и подошел ближе. Глаза у него были какие-то шальные и влажно блестели.
— Я пытался найти смысл в том, что она говорит, — продолжал старик, — но она говорила все меньше и меньше. И все-таки я надеялся, что когда-нибудь появится хоть какая-то ниточка. Возможно, кто-то будет ее искать и наконец найдет. У меня были основания думать именно так. Мы давали объявления по телевидению, с ее фотографией, а потом я продолжал делать это за собственные деньги. Все, абсолютно все здесь знают — я, разумеется, имею в виду медперсонал, а не больных, — что если вдруг к ней придет посетитель или посетители, надо немедленно поставить меня в известность. И вот я дождался! — Ван Маарен придвинулся к Батлеру вплотную, так, что тот ощутил сладковатый запах крема, исходящий от изъеденных временем хорошо выбритых щек старика. — Кто она такая?
— Как она сюда попала? — ответил Батлер вопросом на вопрос.
— Ее нашли в шестьдесят девятом, в Англии. В Стоунхендже. Без сознания. И с поврежденной психикой. Потом перевезли сюда, в Чаттанугу. Она иногда упоминала Чаттанугу… Оформили под фамилией Стоун, Элис Стоун. Надеялись хоть что-то выяснить…
Доусон во все глаза смотрел на старика.
Деннис ван Маарен в свое время много провозился с неизвестной, найденной в Стоунхендже. Агентство национальной безопасности оплатило перелет Элис Стоун через океан и взяло на себя все расходы, связанные с ее содержанием в клинике Святого Марка.
Психическое состояние женщины не улучшалось, сеансы регрессивного гипноза по-прежнему ничего не давали. Тем не менее, ван Маарен не спешил списывать это дело в архив, и попытки получить от незнакомки хоть какую-то информацию продолжались. К тому же появились в истории с Элис Стоун и новые, более чем странные обстоятельства…
В конце 1969 года был закрыт финансировавшийся ВВС США проект «Синяя книга», в рамках которого анализировались случаи наблюдений НЛО, — но Агентство национальной безопасности это направление работы сворачивать отнюдь не собиралось.
В апреле 1970 года подтвердились слова Элис Стоун, которые записал журналист Марк Синчин, насчет «несчастливого» «Аполлона». Экипаж «Аполлона-13» из-за взрыва кислородного бака на борту корабля был вынужден отказаться от посадки на Луну. Облетев ее, Ловелл, Суиджерт и Хейс вернулись на Землю.
А накануне этой аварии пациентка двухместной палаты клиники Святого Марка родила ребенка. То, что она беременна, выяснилось еще осенью. Вопрос об аборте не ставился, к наблюдениям психиатров добавились и наблюдения акушера-гинеколога — и апрельской ночью в родильном доме Чаттануги на свет появился крепкий горластый мальчик. Утомленную роженицу отвезли в палату, а малыша поместили в бокс для новорожденных. Произошло это во втором часу ночи.
Примерно в два с четвертью обнаружилось, что ребенок исчез.
Проведенное по горячим следам дознание не дало ровным счетом никаких результатов. С совершенно одинаковой степенью вероятности можно было предположить, что младенец либо провалился сквозь землю, либо улетел на Луну, либо просто растворился в воздухе. Примчавшийся в Чаттанугу ван Маарен буквально из кожи вон лез, работая за десяток детективов сразу, но так ничего и не добился.
