«Для них это и есть прыжок или взлет», — привычно подумал Сергей.
Это была его семнадцатая поездка. Он уже провез по этой дороге почти сорок человек — по одному, и по двое, и по трое. И четверых тоже доводилось возить. Он никогда не интересовался, кто они, и почему выбрали этот путь. Они платили ему деньги — очень и очень хорошие деньги, — а он доставлял их туда, куда они возжелали попасть. Вот и всё.
Это был их выбор, это было их личное дело.
И где и как клиенты взяли такие деньги, он тоже не интересовался.
Сергей посмотрел на часы и вновь перевел взгляд на дорогу. Вот-вот должна была показаться просека. На выезде из Твери чуть ли не полчаса пришлось проторчать в «пробке» из-за утреннего ДТП — лихач-мотоциклист вклеился в бок древней «Волги», движение перекрыли и пускали транспорт в объезд. Но потом Сергей наверстал отставание — «рэмблер» был автомобилем серьезным, и на шоссе не всякому позволял себя обойти. В особенной спешке, правда, не было необходимости — никто с секундомером не следил, не подгонял, и конечный пункт работал круглосуточно и без перерыва на обед… Но Сергей любил пунктуальность, видимо, переняв это качество от отца. И с удовлетворением отметил, что впереди посветлело именно тогда, когда и должно было посветлеть. Это значило, что «лягуха» допрыгала до просеки.
Минуту спустя машина свернула налево и, хрустя валежником, покатилась по собственным давним следам. Ухабов здесь хватало с лихвой, и Пузырь наконец проснулся и начал с таким усердием массировать толстую короткую шею, словно намеревался ее сломать. Солнце не жалело света для молодой поросли, то тут, то там торчали из травы пятнистые мухоморы и трепетал крылышками над просекой одинокий жаворонок.
Сергей осторожно въехал прямо в еловый подол — там он с помощью лопаты обустроил этакий заглубленный пятачок для стоянки — и заглушил мотор. Теперь с просеки зеленого жука не было видно, и вряд ли кто-то мог бы случайно на него наткнуться. Ближайшая деревня находилась в добром десятке километров отсюда, и праздношатающимся в голову бы не пришло переться в глубь просеки. Да и не было там праздношатающихся, в этих пяти-шести домах со стариками да старухами…
— Можете выйти, землянику пособирать, — сказал Сергей. — А я отлучусь на пятнадцать минут.
Не дожидаясь реакции клиентов, он вышел из машины. Раздвинул облепленные паутиной еловые лапы, выбрался на солнце и направился через просеку к своему заветному месту, сбивая поднятой засохшей веткой шляпки мухоморов.
Сзади приглушенно захлопали дверцы.
Заветное место находилось по другую сторону баррикады из сухой древесной мелочи, попавшей когда-то под нож бульдозера. Придерживаясь руками за ветки, Сергей перебрался через завал и поднялся на поросший редкими соснами-коротышками пригорок, облюбованный еще в первую поездку сюда с Володей. На противоположном склоне росла причудливо изогнутая сосна-йог с настолько удобно раздвоенными в метре от земли ветвями, что там можно было полулежать, опираясь затылком на теплый шершавый ствол, и смотреть вверх, в голубое небесное оконце. Проводить здесь четверть часа стало для Сергея традицией. Именно сюда Володя, шутки ради, когда-то забросил единственную фляжку с водой. Володя был большим приколистом, еще со школы, и одноклассники, включая Сергея, не раз то ухохатывались от его приколов, то злились на него. Фляжка на длинном ремешке повисла на этой самой сосне, описав параболу над пригорком, и Володя, сам того не ведая, указал Сергею заветное место. Потому что за фляжкой через завал полез не Володя, а именно Сергей.
Приятно было, слегка напрягая и расслабляя мышцы ног, покачиваться в развилке и созерцать проползавшие через оконце облака. Сергей с удовольствием предался этому занятию, релаксируя перед длинным, спиралями и зигзагами, переходом через лес. Хотя по прямой можно было, конечно же, добраться гораздо быстрее. Но клиентам не нужно знать, где находится цель, — а вдруг кто-то из них, отказавшись от своего первоначального намерения, тоже захочет попробовать себя в роли проводника? Занятие-то, однако, весьма и весьма прибыльное… Правда, припрятан был в «рэмблере» пистолет, с помощью которого наверняка удалось бы уладить любые коллизии, но Сергей очень сомневался в том, что сможет пустить его в ход. Рука не поднимется.
Откровенно говоря, все эти заморочки с заветным местом, где обязательно нужно немного побыть в одиночестве, прежде чем проделать пешим ходом последнюю часть пути, были не его придумкой, и вообще… «Понты чистой воды», — так сказал бы Володя. Сергей просто копировал героя старого фильма. Там сталкер ложился в густую траву Зоны перед тем, как вести клиентов к месту, где исполняются желания.
Нет, Сергей отнюдь не считал себя сталкером. И не было здесь никакой Зоны с необычными свойствами, а были обычные тверские леса, которые он впервые посетил несколько лет назад. Деревня Катъково, тетя Лена с Вячеславом Андреевичем, и дед Тарасов, и лесной холм, омываемый ручьями… Не слишком изгаженные еще человеком леса. Пока — не Зона.
Он не был сталкером — и нельзя было его сравнить и со знаменитым старостой вотчины Романовых в Домнине Иваном Осиповичем Сусаниным. Иван Сусанин уводил от цели, а он, Сергей Мосейкин, — приводил. Проводник — иначе и не скажешь.
Плыли, плыли в вышине облака, как плыли и тысячу лет назад, и как будут плыть еще через тысячу лет, и не было им дела до людских забот и проблем. Сколько их уплыло с тех пор, как он в первый раз влачился по лесам и полям от глухого полустанка до глухой же деревушки Катьково… Упорхнули, сменяя друг друга, те летние денечки, которые он проводил в компании нового знакомого Макса и приезжих девчонок. Сергей вернулся в свой степной городок и продолжал учиться на пианиста в музыкальном училище. Мама видела его новым Рихтером и Гилельсом, вместе взятыми, а ему нравились группы «Раммштайн» и «Слипкнот». Он даже английский специально учил, чтобы знать, о чем поют его кумиры. И когда, согласно маминым планам, пришла пора поступать в консерваторию, Сергей впервые взбунтовался и наотрез отказался от такой перспективы — один только вид пианино вызывал у него чуть ли не тошноту. И, в отличие от мамы, никакого собственного светлого музыкального будущего он не представлял. Играть на троллейбусных остановках и возле рынков, как многие другие бывшие студенты-музыканты? Так ведь пианино — не гитара и не саксофон, его не будешь каждый день таскать с собой из дому, с четвертого этажа, при хронически не работающем лифте…
Реальным решением бытовых проблем могла бы стать армия — немало знакомых Сергея устроились контрактниками и, в общем-то, не бедствовали. Однако при мысли об армейской службе Сергея тошнило еще больше, чем от пианино. Он привык чувствовать себя вольной птицей и терпеть не мог, когда им пытались командовать, и сам командовать не любил. Так что эта дверь была для него заперта. Срочная же служба ему и подавно была не нужна — да и не нуждалась армия в нем, пианисте Сергее Мосейкине.
Побив баклуши, Сергей все-таки нашел достаточно удобную нишу. Окраинный район, в котором он жил, обрастал магазинами. Последовав примеру ровесника, соседа по подъезду, Сергей устроился охранником в один из них. Зарплата была приличной, работа не требовала какой-то особой квалификации, а рабочее место находилось буквально через дорогу от дома. Свободное время щедро и безоглядно, как это и бывает в молодости, расходовалось на кафешки, общение с приятелями, обмен эсэмэсками, но при всем при том Сергей любил, как и раньше, побродить по виртуальным просторам Сети. Теперь у него был свой комп, и он еженедельно получал десятка два рассылок, причем не только с музыкальными новостями, но и посвященных вопросам культуры, истории, науки и техники и даже психологии. Не хотел Сергей чувствовать себя совсем уж тупым валенком… Жизнь текла себе да текла от понедельника до вторника, от вторника до среды и так далее, жениться Сергей пока не собирался, и о будущем если временами и задумывался, то тут же гнал прочь эти мысли.
