Маклайн когда-то видел нечто подобное. По телевизору, во время Олимпиады в Афинах. Виртуальные тени, гуляющие сами по себе. А еще в какой-то телепередаче показывали японский и, кажется, французский «теневые» проекты. Там вещи, к которым притрагивался человек, отбрасывали совершенно непохожие на себя тени: тень кухонного ножа выглядела как цветущее дерево, тень обыкновенной чашки — как распускающийся лотос… А у французов силуэт на стене и вовсе вел свою собственную жизнь: работал, ел, спал…
Но в создании таких театров теней были задействованы компьютеры, цифровые проекторы, видеокамеры, инфракрасные датчики… Неужели тут, в глубинах древнего инопланетного объекта, тоже находится всякая сложная аппаратура, не утратившая своих рабочих качеств за тысячи и тысячи лет?
Немного подумав, командир «Арго» сказал себе:
«А почему бы и нет?»
Потому что гораздо легче, гораздо привычнее предполагать, что имеешь дело с техническими устройствами, некогда созданными обитателями Марса, чем объяснять всю эту теневую круговерть магией, мистикой и прочими эзотерическими таинствами, лежащими вне пределов обычной науки. Если рассматривать явления действительности с позиции мистики, то вряд ли стоит вообще чем-то заниматься в этой жизни, — так считал Маклайн. Зачем прилагать какие-то усилия к достижению той или иной цели, если события все равно будут развиваться по непостижимым законам какой-нибудь каббалы, соединенные не цепочкой причин и следствий, а совершенно иной связью…
Маклайна абсолютно не устраивали такие взгляды на жизнь.
Тени вдали и вблизи все продолжали и продолжали вихляться, разыгрывая безмолвное представление перед единственным зрителем, и командир «Арго» был даже по-своему рад этому. Во всяком случае, наблюдать спектакль с участием многочисленных и разнообразных теней отца Гамлета было гораздо интереснее, чем изнывать от безделья в пустом зале и постепенно повреждаться рассудком от отчаяния и безысходности.
Если бы еще знать, в чем смысл этой беззвучной игры, что она означает…
В какой-то момент тени напротив, за озерцом, перестали быть тенями. Они отделились от стены, превратившись в четыре черные высокие человекообразные фигуры. Фигуры застыли у кольцевой кромки подобно мрачным статуям — и Маклайн незамедлительно вытащил пистолет из кобуры. Он не размышлял, кто или что находится сейчас перед ним и насколько вообще вероятно появление здесь, в чреве Марсианского Сфинкса, на давно безжизненной планете, каких-то живых существ. Он не размышлял — он готов был стрелять при малейших признаках угрозы. Или того, что он сочтет угрозой.
В течение нескольких долгих секунд Маклайн переводил дуло «магнума» с одной человекообразной фигуры на другую. Хотя статуи не двигались, астронавт взмок от напряжения, в любой момент ожидая неблагоприятного для себя изменения обстановки.
— Спокойно, Эд, никто тебя не тронет, — вдруг раздался негромкий голос справа от него.
Командир «Арго» вздрогнул и резко повернулся туда.
Профессиональный военный летчик и профессиональный астронавт Эдвард Маклайн никогда не страдал галлюцинациями и не видел причины, по которой вдруг начал бы галлюцинировать. Значит, то, что находилось сейчас неподалеку от него, не было галлюцинацией.
Вернее, не «что находилось», а «кто находился».
У кромки озерца сидел на каменном полу, опустив ноги в маслянистую субстанцию, человек в пурпурном одеянии, похожем на тогу древнеримских императоров. Обеими руками человек упирался в колени и, развернувшись вполоборота, смотрел на астронавта. Лицо человека — или существа, похожего на человека — было очень хорошо знакомо Эдварду Маклайну. Потому что было его, Эдварда Маклайна, лицом.
Командир «Арго» совершенно точно знал, что у него нет никаких марсианских братьев-близнецов, и потому на мгновение ощутил себя персонажем малобюджетного фильма. Но только на мгновение — для галлюцинаций не было причин, в кинофильм он тоже попасть никак не мог. Значит, перед ним действительно находился марсианин, очень способный по части мимикрии. Этакий разумный местный хамелеон. Да еще и телепат — вряд ли это создание имело возможность когда-либо изучать англо-американский…
У Маклайна был выбор: или стрелять немедленно — или чуть позже. Добрые братья-марсиане давно бы уже пришли к «консервной банке» с букетами местных цветов. В первый же день. Если они этого не сделали, значит, были не добрыми и не братьями. Хотя, возможно, просто не могли высовывать нос за пределы Сфинкса.
Командир «Арго», не опуская пистолет, отступил к стене, чтобы держать в поле зрения и черные фигуры, и этого марсианского Эдварда Маклайна. Статуи по-прежнему неподвижно стояли у самой кромки, словно и впрямь были не более чем статуями. Взявшийся невесть откуда — из озера? — марсианин тоже не шевелился.
— Ну? — сказал Маклайн. — Будешь предъявлять мне претензии по поводу изъятия местного золотого запаса? Тогда это не ко мне — я просто выполняю свою работу. Все вопросы задавай нашему правительству. — Он говорил, чувствуя какую-то наигранность, неестественность своих слов, но не знал, какими другими словами можно заменить эти. — Где мои люди?… Те, что прилетели сюда… Они живы?
— Спокойно, никто тебя не тронет, — повторил марсианин вместо ответа на вопросы, и губы его исправно шевелились. Он не менял позы и только слегка похлопывал себя ладонью по скрытому под древнеримской тогой колену. — Давай лучше я расскажу тебе об отце. О том, что на самом деле произошло с ним во Вьетнаме.
Внутри у Маклайна будто разорвался снаряд. Но внешне это никак не проявилось, и кисть его руки с пистолетом продолжала совершать равномерные движения вправо и влево, не упуская ни одной из пяти целей.
— Зачем? — спросил он, и голос все-таки выдал его состояние, чуть дрогнув на этом коротком слове.
— Это была не контузия, Эд, — вновь не реагируя на вопрос, произнес двойник-близнец. — Он просто угодил в лагерь, и там его сильно били. Заставляли их палить друг в друга. А он попытался выстрелить во вьетконговца. Там были и русские, Эд, вместе с вьетконговцами, и они тоже его били…
Астронавт сглотнул тугой комок. Марсианин не мог извлечь такую информацию из его, Эдварда Маклайна, сознания — такой информации там просто не было. Или когда-то, давным-давно, он делал такое предположение? Отец очень мало рассказывал о той войне, почти ничего…
— Зачем ты мне это говоришь? — спросил он.
— Просто демонстрирую свои возможности, — с усмешкой ответил древнеримский марсианин и поболтал ногами в озерце, словно парил ступни в тазе с водой. — Хочешь, расскажу тебе кое-что про Линду? Когда вы с ней были еще во Флориде, и ты улетал…
Маклайн перестал водить пистолетом из стороны в сторону и взял на прицел собственное отраженное (скопированное? или все-таки кажущееся?) лицо.
— Только попробуй — и останешься без головы, — нисколько не блефуя, пообещал он. — Лучше скажи несколько слов о Флоренс Рок. Об Алексе Батлере. О Свене. Иначе я для начала отстрелю тебе яйца, — он сделал движение дулом «магнума», — если они у тебя есть, конечно. А если нет — отстрелю что-нибудь другое. Ну?!
