— Вот именно! — Капитан обвел победоносным взглядом молча слушающих камелий и махнул рукой. — Ладно, время, сами знаете, — деньги. Араф, веди специалисток. Удачно потрудиться, красотки!
— И вам не сплоховать, господин Макнери, — игриво стрельнула в него глазами блондинка.
Жрицы любви, сопровождаемые разве что не облизывающимся Арафом, направились в двухместную каюту — капитанский резерв! — чтобы переодеться и прихорошиться перед трудовой сменой, а Макнери еще немного постоял, глядя им вслед. И с Клео ему хотелось побыть, и со Стани познакомиться поближе… но ведь надо было экономить силы, чтобы до пенсии дотянуть… Противоречивые мысли вели борьбу в его голове, топтались, сопели, вязали друг друга, старались провести захват и подсечку, и трудно было сказать, сколько это может продолжаться. Капитан вцепился рукой в рыжую бороду, словно надеясь именно оттуда извлечь решение проблемы, и даже закряхтел в попытке определить собственную позицию. Тут мог бы помочь коньяк, но фляжку Макнери с собой не взял, а значит, нужно было направляться в свою каюту.
И уже в лифте он принял решение: пусть лайнер пройдет Дыру, а там видно будет. Хотя ему уже сейчас было видно, что он готов распробовать новенькую. А Клео… а Клео — в следующий раз. Тут он вспомнил, что предстоит еще прием Хорригора, Обера и Маркассы, и постарался на время забыть о космических бабочках. А вот о том, что неплохо бы подкрепиться коньячком, не забыл. И подкрепился, как только пришел в свои апартаменты.
До входа в Дыру оставалась еще уйма времени, и Макнери радостно подумал, что намечавшуюся беседу с обильными угощениями и возлияниями можно будет продолжать до упада. Экипаж свое дело знал и вполне мог обойтись без вмешательства капитана. Да и кто такой капитан на судне? Он — как бог в монотеизме. Когда все идет хорошо, о нем не вспоминают, а вот когда плохо — взывают к нему, и именно за ним остается решающее слово. Которое, правда, может ничего уже и не решать… Но за все время пребывания Линса Макнери в должности сменного капитана дальнолета «Нэн Короткая Рубашка» ему не приходилось произносить этого решающего слова. И он очень надеялся, что и не придется…
— Вижу, что со снабжением у вас по-прежнему нет проблем, — заметила Маркасса, сев за стол, который был уставлен чем только можно для ублажения желудка.
К тем яствам, которыми Макнери потчевал ее во время довольно давнего завтрака наедине — керумийской запеканке, квапкам, булькам в собственном соку, щилвицам, бундикам, трандарею, — добавились благоухающие на весь Космос далнийские пицули, столь памятные сыну Маркассы Тангейзеру Диони, и много-много прочего. Не менее приятного если не на вид, то на вкус.
— Проблемы пусть будут у Звездофлота, — усмехнулся капитан, щедро наливая ей в бокал саронское белое.
Для Обера и Хорригора он выставил на стол коньяк «Арарат». Ну, и для себя тоже, естественно.
— А лучше пусть ни у кого проблем не будет, — прогудел Обер, тряхнув спадающими на плечи волнистыми желтоватыми волосами, разделенными пополам пробором.
Плащ он, по своему обыкновению, не снял. Изящно держа вилку тонкими пальцами, пандигий осторожно прокалывал бундики на своей тарелке, выпуская из них сок. Кожа на тыльной стороне его ладоней была матовой и гладкой, контрастируя с изобилующим морщинами и складками лицом. Макнери в очередной раз подумал, что Обер очень напоминает архангела с картин Темных веков… Только этот архангел изрядно потрепал ему нервы своим исчезновением.
Хорригор уже придвинул к себе тарелку с пицулями и с вожделением косился на коньяк. Он изрядно хлебнул этого чудесного напитка в прошлый полет на «Пузатике», и видно было, что ему не терпится припасть к рюмке. Линс Макнери его нетерпение прекрасно понимал, поэтому не стал тянуть. Хотя сам уже влил в себя немало в ожидании гостей.
— Ну, что, господа, — держа рюмку перед собой, сказал он. — Рад вновь видеть вас на борту нашего труженика звездных дорог, который даст сто очков вперед всем корытам Звездофлота вместе взятым… Рад видеть вас в моей каюте, где прошла значительная часть моей жизни. Еще больше рад, что никто из вас, кажется, не собирается исчезать, — он покосился на Обера, — и надеюсь, мы славно проведем время в дороге, да будет она легкой и завершится благополучно. Хотите — верьте, хотите — нет, но если бы мне по прибытии на Лабею предложили перейти капитаном на новый корабль, я бы отказался. Самым решительным образом, даже если бы меня умоляли! Я говорю без капли лукавства, мне незачем кривить душой перед вами. Этот без малого шестнадцатилетний дальник я не променяю ни на какой другой, пусть даже самый совершенный и самый быстрый. И если бы меня спросили: «Линс, где ты хочешь закончить свой жизненный путь?» — я бы ответил: «Только здесь!» Ибо «Пузатик» для меня гораздо больше, чем просто корабль. Он — часть меня самого, он мне роднее жены и детей. И будь моя воля, я, выйдя на пенсию, поставил бы его у себя на даче и смог бы сказать себе: «Линс, вот теперь ты абсолютно счастлив!»
Выпитый коньяк будоражил мозги, и Макнери мог продолжать в таком же духе до самого входа в Дыру, а то и дольше. Но, перехватив взгляд Хорригора, понял, что тот едва сдерживает себя.
— А поэтому давайте выпьем, — быстренько закруглился капитан и добавил еще одну рюмку к тому озерцу, что уже образовалось у него в желудке.
Все выпили, закусили, выпили еще… и еще… и вновь закусили — и потекла за столом неторопливая беседа, столь приятная, когда знаешь, что никуда не надо спешить. Макнери живописал далекие миры, которые посетил «Пузатик», — точнее, подробно перечислил выпитое и съеденное им и его командой в разных портовых тавернах. А гости поведали о том, что поделывали за время, прошедшее с их предыдущего пребывания на борту лайнера.
Маркасса занялась в Дангобере общественной деятельностью, включившись в движение противников рытья канала в окрестностях Редкина Клина. Канал мог нанести непоправимый урон местной экосистеме. Так же активно она действовала и в группе контроля за сохранностью лесных богатств края, которые руководство местного деревообрабатывающего комбината почему-то начало считать своей собственностью. А еще она не забыла о том, что говорила капитану Макнери, и действительно взялась за создание Комитета помощи осужденным военнослужащим, от имени которого уже собирала деньги на «Пузатике» (точнее, собирали подчиненные капитана) для отправки лакомств на планету Пятая Точка. Пусть ее сын уже и вышел на свободу, но сколько подобных ему военных продолжали отбывать наказание в разных местах Межзвездного Союза…
Уир Обер тоже успел отметиться хорошими делами. Он взялся за выявление всех своих сородичей, проживающих на территории Союза, и установил связи с общиной пандигиев на Мхитаре. Вспомнив трудное детство на Азеведии, перечислил немалую сумму на освоение тамошней горной системы Крантратрокс, где с давних времен имелось несколько селений пандигиев. Вместе с Маркассой побывал у ее родственников на Яблочке — это было первое посещение Маркассой родного дома с тех пор, как она, беременная, покинула его и отправилась в другие края искать работу. Как их там приняли, Обер не рассказывал, Маркасса тоже промолчала, из чего можно было сделать вывод: не очень тепло… Кроме того, Обер произвел солидное финансовое вливание в университет имени Химаила Монолоса на Лабее, в Квамосе, где училась Эннабел Дикинсон. Кстати, успешно сдавшая очередную сессию. Ее отец тоже не остался в стороне, как и родичи Хорригора Тронколена, и в результате столичный университет приобрел научно-исследовательский космоход, предназначенный, в первую очередь, для нужд кафедры цикломатрики. Космоход получил имя «Занди» — в честь жены Троллора Дикинсона Изандорры Тронколен (родной сестры Хорригора), много лет назад пропавшей в космовороте на окраине планетной системы Беланды.
