– Оружие тоже можно, – заверил Ольвиорн. – Стрела отклонится от цели, меч выпадет из рук, копье сломается.
– Но это касается местного оружия, – возразил Сергей. – Вы, маги, можете заколдовать оружие своего мира. Но наше оружие – из другого мира. Ваша магия, как вы утверждаете, не действует ни на нас, ни на скоддов, потому что мы нездешние. Но, значит, и на нас магия скоддов тоже не подействует, правильно?
– Ловко, Серега! – Саня Веремеев, улыбаясь, заерзал в кресле.
Но Ольвиорн быстро заставил его погасить улыбку.
– Возможно, но не очевидно, – сказал он. – На наш-то мир они ведь могут воздействовать, хоть и нездешние. А три ключевые, самые важные фразы пророчества тоже допускают двоякое толкование. «Померкло светило» – речь может идти либо о начале разрушения мира, либо об извержении Дракона. Такое тоже известно из книг.
– Какого дракона? – чуть ли не хором спросили бойцы.
– Так называется вулкан в Морайском заливе, – пояснил маг. – Тучи пепла поднимаются к небесам, и несколько дней солнца почти не видно. В летописях описано девятнадцать таких случаев.
– Может быть, солнечное затмение? – предположил Сергей.
Маг отрицательно покачал головой:
– У нас есть таблицы солнечных затмений. Очередное, которое будет наблюдаться в столице – только через полтора года. Хотя непонятно, какую именно местность имел в виду Мерлион… Загадка… И самые главные слова: «Ниспровергнет радость печаль». Радость ли будет ниспровергнута печалью или, напротив, печаль будет ниспровергнута радостью? Оба толкования абсолютно равновероятны. Мерлион, если вы заметили, и в предыдущих фразах применял инверсию.
– Что такое инверсия? – хмуро поинтересовался Гусев.
– Это такой прием, изменение обычного порядка слов в предложении, дабы усилить выразительность речи. «И срок назначат окончания мира». «Силе слов неподвластные». Да, Мерлион пользовался инверсией…
– А вам не кажется, что он сознательно напустил тумана насчет радости и печали? – неожиданно спросил Сергей. – Может, он и сам толком не знал, чем все закончится? Это ведь получается что-то типа «казнить нельзя помиловать». Не видел он финала, ваш Великий Маг…
– Или не хотел убивать в нас веру, – заметил Ольвиорн. – Оставил нам надежду.
– Но там же еще про меч, – сказал Саня. – Он же говорит: «Падет меч».
Маг перевел взгляд на него:
– Вот именно, «падет». Вопрос в том, как падет. Падет ли меч, выпущенный из ослабшей руки, или же падет разящий меч на наши головы.
– Да-а, – совсем как Гусев недавно, протянул Сергей. – Ваш Великий Мерлион позапутаннее нашего Нострадамуса будет.
– У вас тоже был великий маг и пророк? – встрепенулся Ольвиорн.
Сергей усмехнулся:
– Хватало у нас и магов, и пророков. И второе пришествие Господа не раз предсказывали, и конец света… А вот развал Союза никто заранее не увидел, и много чего еще.
– Не все можно выразить точно и определенно, уважаемый Сергей, – изрек маг. – Предвидение – очень зыбкая вещь, тут далеко не всегда получается категоричность.
Сергей развел руками:
– Спорить не буду, уважаемый Ольвиорн, – я не специалист по таким делам.
– А что это за Маска такая? – мрачно осведомился Гусев, который до этого грыз ноготь и переводил взгляд с одного собеседника на другого. – Это что, и есть их оружие, скоддов этих? Как она действует, по какому принципу? Что она вообще такое?
– Мы знаем только, что Маска действительно есть, – ответил маг. – И знаем, что ее взгляд действительно может превратить в пепел весь мир. Это наше знание – из иных сфер. А те, кто, возможно, видел своими глазами Черную Маску Смерти, никогда уже ничего не скажут.
– А скоддам, выходит, она нипочем? – задал Гусев новый вопрос.
– Выходит, так, – вздохнул Ольвиорн. – Это их оружие, – он подчеркнул слово «их».
– Сплошные непонятки, – констатировал Саня. – У меня от всей этой фантастики мозги усыхать начинают.
– Это не фантазии, – возразил маг. – Это жизнь. Наша жизнь. Возможно, ваша жизнь нам тоже показалась бы фантазией.
– Согласен, батя, – кивнул Гусев. – У вас магия, а у нас техника. Все ревет, все гудит, все прет напролом, стены прошибает и нутро наизнанку выворачивает. Силища! Вот представьте…
– Стоп! – остановил его Сергей. – Ты меня с мысли сбиваешь. Значит, вы все-таки не исключаете, уважаемый Ольвиорн, что магия скоддов, так же как и ваша, может на нас и не подействовать?
Маг в раздумье потер подбородок и повторил уже сказанные им ранее слова:
– Возможно, но не очевидно.
– И все-таки возможно? – гнул свою линию Сергей.
– Н-ну, в принципе, да. Может быть, именно потому скодды и не посягнули на ваш мир.
– Вот! – удовлетворенно сказал Сергей и обвел взглядом насторожившихся бойцов. – Почему бы нам и не попробовать?
– Что попробовать? – заторможенно спросил Гусев.
А Саня Веремеев погрозил Сергею пальцем:
– Хочешь проверить прочность нашей собственной шкуры?
– А разве у нас есть выбор? – задал встречный вопрос Лукин. – Если мы застряли здесь надолго, действовать надо, правильно Геныч говорит. Сколько у вас в году декад, уважаемый Ольвиорн?
– Сорок.
– Ну вот, в запасе осталось тридцать три. И потом, если пророчество Мерлиона касается нас – а кого еще? – мы с ними в любом случае встретимся, хотим мы этого или не хотим. Вот и посмотрим, для кого радость, а для кого печаль и кто кого ниспровергнет. И на чью шею меч падет. А померкшее солнце – может, и впрямь извержение вулкана, а не конец света. А, парни?
– Мда-а… Гусев почесал в затылке. – Ты, Серый, прям как депутат. Оратор! Только я тут вас послушал, поразмыслил, и думаю, что хорошо бы сначала все-таки еще раз проверить, такие ли уж мы не поддающиеся магии. Дело-то серьезное. Может быть, э-э… уважаемой Ольвиорн попробует воздействовать на нас чем-нибудь покруче, чтоб до печенок пробирало? Что-нибудь этакое зубодробительное и мозговыносящее.
– Это можно, но только не прямо сейчас, – улыбнулся маг. Он был явно доволен забрезжившим просветом во тьме безысходности. – Ведь ваша техника тоже, наверное, так, с ходу, не сможет стены прошибать?
– Почему? – возразил Гусев. – Наша – сможет! Затем и создана, чтобы именно – с ходу!
– У нас несколько иные методы, – вновь улыбнулся Ольвиорн. – Магия это не волшебство, это наука, только особая, как бы несколько в иной плоскости… Я сделаю кое-какие приготовления и попробую произвести, как вы выразились, уважаемый Геннадий, что-нибудь зубодробительное. Ну, хотя бы применить пятое заклинание того же Мерлиона – это очень сильное средство. И пусть наша магия отличается от магии скоддов, но суть, основа одна и та же: воздействие словом на мир. И если вы ничего не почувствуете, если вновь останетесь неуязвимыми, не подчинитесь воздействию, – это вселит надежду.
