Впрочем, наверху не оказалось ничего интересного. Осторожно прочесав все полусгоревшие заросли, группа не обнаружила никаких следов орудия, из которого вели обстрел флаинга. Вернее, кое-какие следы на скале с помощью комбинезонных приборов отыскались: наглухо закрытая шахта, куда, без сомнения, опустили орудие. И наглухо же закрытый вход в тоннель, который вел куда-то вниз, в недра скалы. Файтеры почти не сомневались в том, что тоннель этот заканчивается в глубинах храма Беллиза. И орудийный расчет отдыхает сейчас где-то у них под ногами… если только по флаингу палила не автоматическая пушка. Но как беллизонцы сумели разжиться таким грозным оружием? Откуда оно тут взялось?
Пилоты-полицейские не ответили на вопрос вигиона. Зулам просто развел руками под пристальным взглядом Андреаса Сколы, а Шарль надолго закашлялся.
«Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо», ‒ вспомнил Крис надпись на одной из плит в родном Супергольме.
Кто бы спорил? Но есть вещи, с которыми мириться никак нельзя. По сузившимся глазам вигиона Крис понял, что тот это дело так не оставит, и чьи-то головы должны полететь обязательно. И это будут явно не головы местных рядовых файтеров и полов. Тут надо брать гораздо выше… Ведь не украли же служители триединого Беллиза это оружие с базы Стафла на Нова-Марсе-VII. И уж никак не могли они его изготовить в своих подземных мастерских. Значит, с кем-то договорились, осыпали денариями…
Шестерка вернулась в храм, и вигион тут же повернулся к пилотам флаинга:
‒ Ну что, парнеры, прогуляетесь до своей леталки? Может, не все с ней так уж плохо?
Зулам блеснул на него узкими черными глазами, потер мясистый нос и мотнул головой, адресуясь к Шарлю: пойдем, мол. Тот молча вышел на плато, опасливо поглядывая на скалу по ту сторону пропасти. Зулам заторопился за ним.
‒ Гамлет, Расуль, прикрывайте, ‒ немедленно распорядился Скола.
‒ Ммм!.. ‒ недовольно промычал Граната, только-только отцепивший от груди винч. Но стихоплетствовать на этот раз не стал.
Скорее всего, за ущельем тоже никого уже не было, но вигион не хотел лишний раз рисковать.
«Если там тоннель, то он ведет в храм под дном ущелья, ‒ подумал Крис. ‒ Так до каких же глубин уходит храм? Это же целый подземный город! Сколько же нужно было затратить труда… Использовали рабов?»
Он совершенно не знал историю Нова-Марса.
Пилоты и прикрывающие их стафлы беспрепятственно пересекли плато. Прошагав по распластавшемуся на камнях парашюту, они добрались до флаинга, весьма схожего с дохлым червяком. Для тех, конечно, кому доводилось видеть червей вообще и дохлых, в частности. Зулам скрылся внутри, а невысокий Шарль полез под брюхо летающей машины, к пострадавшему двигателю. Граната и Расуль Сагдиев взяли на прицел возможную опасную зону за ущельем.
‒ Вигион, может, все-таки есть смысл пошарить там, внизу? ‒ спросил Годзилла, показывая рукой на мраморный пол. ‒ Выжечь гнездо повстанцев, чтоб неповадно было.
Скола пригладил волосы и ответил с досадой:
‒ Да нет там никакого гнезда, Юрий. Только свои, местные. А их мы и так покрошили предостаточно. ‒ Настроение у него явно было хуже некуда. ‒ Не хватало еще, чтобы они нас там в какую-нибудь ловушку загнали. Габлера отыскали ‒ и слава богу.
«Да уж», ‒ подумал Крис.
Совсем не интересно было бы закончить свои дни в здешних катакомбах.
Ползли по небу серые облака, в их разрывах проглядывало ультрамариновое, вполне симпатичное небо, но местное светило в этих разрывах не появлялось. Вдали черными точками кружили птицы… одни только птицы, а не спешащие на помощь флаинги. И связь упорно не желала восстанавливаться. Файтеры, уберегшиеся от смертоносных камешков из арсенала жрецов Беллиза, помалкивали, думая каждый о своем. А те, кто не уберегся, лежали у стены и, возможно, видели сны. Кому-то эти сны снились на этой стороне бытия, а кому-то ‒ посмертно…
Минут через десять вигион не выдержал.
‒ Ну что там у вас, Зулам? ‒ спросил он, и в хрипловатом голосе его чувствовалось легкое раздражение. ‒ Есть шансы?
‒ Похоже, нет, ‒ не сразу отозвался пилот. ‒ По нашей железке ремонтная мастерская плачет. Просто рыдает взахлеб.
‒ Та-ак… ‒ еще больше помрачнел Андреас Скола и подергал себя за ус. ‒ Тогда давай, кидай наши координаты на блок обнаружения ‒ и запускай аварийку. Чего ждать-то?
‒ Сейчас сделаем, ‒ ответил Зулам.
‒ Будем надеяться, что колпак до орбиты не достает, ‒ пробурчал вигион.
Прошло еще несколько томительных минут, прежде чем пилот наконец сообщил:
‒ Готово, запускаю. Пусть твои орлы укроются от греха подальше.
‒ Мхитарян, Расуль, не маячьте, ‒ сказал Скола.
Оба файтера тут же нырнули под днище покалеченной машины.
Наверху, в задней части флаинга, откинулся люк, и оттуда с громким шипением, переходящим в визг, вырвалась короткая тонкая ракета. Струя раскаленных газов ударила из отверстия отражателя в камни, отодвинув флаинг от края пропасти ‒ умница Зулам все рассчитал. Ракета с бешеной скоростью иголкой воткнулась в облака, оставляя за собой огненный след-нитку, и пропала из виду. Чуть ли не в мгновение ока блок обнаружения будет доставлен на орбиту. Спутники засекут его сигнал, и те, кому нужно, наконец-то узнают, где находится двадцать третья вигия седьмой центурии легиона «Минерва», пропавшая при выполнении разведывательной операции над территорией беллизонцев. Сюда прилетят и всех заберут. И вигиону Андреасу Сколе, скорее всего, намылят шею.
Сейчас Крис совсем не завидовал вигиону.
Файтерам вместе с пилотами оставалось набраться терпения и ждать. Благо пайки до конца еще не были съедены, и дождь не капал на мозги. И служба шла, и на горизонте маячила солидная доплата за участие в боевых действиях…
‒ Когда начнем устраивать фейерверк, вигион? ‒ поинтересовался Адам Сирена. Он имел в виду сигнальные ракеты.
‒ Минут через сорок, не раньше, ‒ отозвался Скола. ‒ Можно было бы пока подзаняться теорией, понимаешь… ‒ Он обвел взглядом враз поскучневшие лица подчиненных и махнул рукой. ‒ Ладно, ковыряйтесь в носу, паразиты.
За подобные решения и любили в вигии Андреаса Сколу.
В зал вернулись пилоты и сопровождавшая их двойка. Файтеры вновь расположились на полу, и вот уже появились картишки, и пошла игра…
‒ Эх, чем здесь, лучше бы в кабаке посидеть, ‒ вздохнул Портос. В карты ему никогда особо не везло.
Повеселевший Граната, в любой момент и в любом месте готовый проиграть и мать родную, и весь Стафл, и самого Императора, немедленно разразился четверостишием:
