‒ Гипербола ‒ это траектория, ‒ поучительно проворчал сзади Портос.
Граната живо повернулся к нему:
‒ В поэзии гипербола именно преувеличение, темное ты создание с темной Геи. Посмотрите: вот Портос ‒ мозг его травой зарос. Это и есть гипербола. Хотя в данном случае, может, и не совсем уж гипербола.
‒ Сейчас я тресну тебя кулаком по голове, ‒ зловеще пообещал Портос, ‒ и ты воткнешься в сиденье по самые уши. И это будет совсем не гипербола. Как говорят наши автохтоны-урулии, это будет пипец.
‒ Ой, мамочки, как страшно! ‒ закатил глаза Граната. ‒ Это будет не пипец, а последняя ошибка в твоей бездарно прожитой жизни.
‒ Ты бы заткнулся, дружище, ‒ негромко посоветовал Арамис. ‒ Прибереги язык на потом.
‒ Жалкие, ничтожные люди, ‒ проворчал Граната. ‒ И зачем я с вами связался? Зачем поперся на этот однорогий небесный труп, то бишь тело?
И нахохлился в кресле.
«Тело…» ‒ Крис подумал о теле Атоса, которое тоже везли к терминалу, и отвернулся к окну.
Гамлет Мхитарян был хорошим парнем, но иногда очень хотелось оказаться от него подальше. Было в его теперешнем поведении что-то неестественное, что-то напускное. Возможно, этим постоянным кривляньем он хотел отогнать от себя мысли об ужасной смерти Атоса…
«Разве поймешь, что у другого на душе? ‒ подумал Габлер. ‒ И в себе-то не всегда можно разобраться…»
Здание космопорта приближалось. Оно представлялось диковинной большой рыбой, готовой проглотить червячков.
Единорог был перекрестком галактических путей. Эта планета, четвертая по удаленности от местной звезды Карны, вращалась вокруг светила в компании еще тринадцати планет. Имя свое она получила, вероятнее всего, из-за высоченной горы в южном полушарии, вздымавшейся в атмосферу на целых пятнадцать с лишним километров. Как такой гигант умудрился до сих пор сохраниться на этой довольно старой планете, оставалось загадкой. Автохтоны здесь когда-то были ‒ об этом свидетельствовали развалины городов и культурные слои, вскрытые в ходе археологических раскопок, но к моменту прихода сюда людей планета была уже необитаемой. Предположений о причинах исчезновения автохтонов выдвигалось много, но ни одно из них не казалось достаточно убедительным.
Вчерашняя вечеринка закончилась на удивление мирно ‒ хайв «Гулливер» не пострадал. Никто из присутствовавших на этом празднике жизни ‒ тоже. Гости-«минервы» завалились спать, а потом, так окончательно и не проснувшись, переместились на борт ротунды. По пути к сабу они уже вполне пришли в себя, и неутомимый Граната порывался продолжить возлияния. Но у «сильванов», направлявшихся на Трижды Два, ничего с собой не оказалось, и Граната угомонился. Правда, лишь до тех пор, пока они не очутились на галере. Ротунда дождалась, пока корабль «Марк Випсаний Агриппа» не выскользнул из саба в планетной системе Карны, и пошла на сближение. Ловко пришвартовалась к борту космического великана, и четверка «минерв» перешла на галеру. Тело Атоса нашло временное пристанище в грузовом трюме «Агриппы».
Каюта им досталась относительно дешевая, четырехместная, но сидеть они там не стали, а отправились в ближайший корабельный кабак ‒ не затем, чтобы нагружаться, а так, размяться. Предварительно заказав билеты на галеры, уходящие с Единорога. Причем билеты заказали не только Портос с Арамисом ‒ на Нирвану и Крис ‒ домой, на Форпост, но и Граната, который до этого намеревался погулять в столице Единорога ‒ Кришне. Он все-таки решил сгонять в систему Беллоны, на Китеж, а Кришну оставить на закуску.
С кабаком на «Агриппе» им повезло ‒ там на настоящем великолепном рояле «Империал» играл настоящий пианист! Живой, а не запись. Молодой худощавый темноволосый парень лет двадцати выдавал такую музыку, что о выпивке забыл даже Граната. Улучив момент, когда паренек сделал перерыв, чтобы глотнуть сока, восхищенный Граната подскочил к нему с фужером шампанского, который он схватил с подноса оторопевшего серва. Но пианист от шампанского наотрез отказался, сославшись на то, что вообще не пьет спиртное. Прежде чем вышибала потребовал не цепляться к музыканту, Граната успел кое-что о нем узнать. Парень оказался студентом университета искусств из Харкоффа ‒ большого города на Снежинке в системе звезды Салюс. Он просто подрабатывал музыкантом на галере во время летних каникул.
«Сергей Кор! ‒ воскликнул Граната, вернувшись к столу. ‒ Думаю, его имя скоро зазвучит не только на этом корыте. И не пьет, парни! Эт-то что-то!»
Крис перевел взгляд с проплывающего за окном баса летного поля на красные строчки, парящие в воздухе в передней части салона.
«6 августа ЕИК.
[50]
15.43. -3,2 градуса».
Шестое августа… День рождения приятеля по учебке на Ковчеге-III Алекса Кора. Они иногда перебрасывались мейлами и пару раз встречались в отпуске. И всегда поздравляли друг друга с днем рождения. А ведь не вспомнил бы сейчас, если бы на память не пришли слова Гранаты о студенте-пианисте с галеры, однофамильце Алекса. А может, родственнике?
Крис достал унидеск.
«Алекс! Надеюсь, ты жив-здоров. Желаю тебе и дальше оставаться в этом состоянии и поздравляю с очередной годовщиной твоего появления на свет, хоть и нет в этом твоей заслуги…»
Ну, и так далее, в том же духе.
Он закончил послание за десяток секунд до того, как бас подкатил к терминалу.
‒ Вперед, орлы! ‒ Граната уже обрел прежний бесшабашный вид. ‒ Поднять мослы!
‒ Чтоб ты был здоров, неугомонный ты наш, ‒ ласково сказал Арамис.
Над входом в терминал золотилась гигантская надпись: «Благо народа ‒ высший закон». Автором этого высказывания значился Цицерон, и Крис в который раз позавидовал древним: ну, как сказанут ‒ так на века! Не мог он припомнить ни одного выражения современников, которое было бы столь же звучным и веским. Разве что рекламные тексты по тиви… «Отведай нашего пива ‒ пусть будет жизнь красива!» Хм… Как говорится, без комментариев.
Однако сам главный космический вокзал Единорога всегда вызывал у Криса некоторое разочарование. Нет, конечно, он был гораздо внушительней того, с которого они стартовали на Нова-Марсе к хайву «Гулливер», но все-таки Габлер каждый раз подсознательно ожидал чего-то более впечатляющего, грандиозного, головокружительного. Как-никак перекресток миров, центр звездных трасс… Да, это было огромное многоуровневое здание, с множеством залов ожидания, шопов, ресторанов, кафе, арт‒ и гейм-холлов, сувенирок, душевых, больших экранов и табло, отдельных номеров для транзитников и прочего, и прочего, и прочего. И все же…
Хоть людей там хватало, но не было ощущения суеты. Какой-то провинциальной всегда представлялась Крису эта центральная звездная станция. Разве что, может быть, еще в детстве, впервые оказавшись тут вместе с родителями, он был слегка впечатлен. Минуты две, не больше, а потом это ощущение развеялось. И виноваты во всем были объемки, которых он вдосталь насмотрелся еще до того, как пошел в первый класс. В тех фантастических объемках звездные вокзалы на выдуманных планетах были о-го-го! И толклись там не только люди, но и самые разнообразные разумные обитатели иных миров, какие и в кошмарном сне не могут присниться. Что ж, жизнь подчас бывает побледнее выдумок… В младые годы Крис отчаянно мечтал оказаться внутри этих книг и объемок, быть их героем и вершить небывалые дела, спасая Вселенную. А вышло так, что стал он самым обыкновенным файтером самого обыкновенного Стафла, и не было вокруг ни говорящих медуз, ни рогатых карликов-телепатов, ни драконов с излучателями антиматерии, а были простые ромсы и пьяноватая, с ухмылочкой, совсем не фантастическая носатая рожа Гранаты…
