‒ Ну так что, парни? ‒ вновь вопросил Алессандро Барелли. ‒ Имеет место встреча с неопознанным объектом. Докладываем, как положено? ‒ Он помолчал. ‒ Со всеми вытекающими… Почему не попытались его тормознуть. Почему наши мямли-пушкари вовремя не среагировали. Почему они вообще затеяли дебильные игры на боевом посту. Почему наш дорогой штурман сопли жевал и даже не рыпнулся. Потому что в уме уже кружился в диких танцах под прекрасную настоечку на расчудесной планете Беловодье?
‒ Зачем ты так, командир? ‒ негромко и чуть обиженно сказал штурман. ‒ Никакой расслабухи не было.
Стажер смотрел на Барелли большими глазами и, кажется, забыл дышать.
‒ Докладываем, как положено? ‒ повторил командир.
Штурман неуверенно пожал плечами:
‒ Докладывай, куда деваться-то?.. Тем более что на сканерах все есть. И среагировали все-таки, не только сопли жевали. Другое дело, что…
‒ Вот именно, ‒ прервал его Барелли. ‒ Это будет совсем другое дело. И не думаю, что нам от этого другого дела похорошеет. И тебе, и ему, ‒ он показал на стажера, ‒ и пушкарям нашим. И мне. И в отпуск нам с тобой, Паша, не придется слетать на Беловодье. А знаешь, почему?
‒ Знаю, ‒ уныло кивнул Пашутин. ‒ Потому что не успели раздолбать в пух и прах.
‒ Вот, вот… ‒ подтвердил Барелли. ‒ Показали свой непрофессионализм. Не среагировали.
‒ Прошу прощения, командир, ‒ нерешительно вмешался стажер, потирая пальцем горбинку на переносице. ‒ Но ведь все зафиксировано. Каждый момент. Никто не сможет упрекнуть нас в том…
‒ Сможет, дорогой, ‒ не дал ему договорить Алессандро Барелли. ‒ Еще как сможет. Кто будет слушать, что тянули резину, потому что хотели разобраться? Кому это нужно? Это Стафл, парень, тут решения нужно принимать мгновенно. И заметь: решения не в пользу врага. А если бы он брюхо вспорол нашему крейсаку?
‒ Командир! ‒ подал голос с экрана прим-артиллерист Миро Ланецки. ‒ Ты все правильно говоришь. Мы действительно упустили момент. Я не знаю, что это было такое, и никто из нас не знает… Возможно, это как-то связано с Твинсом.
[12]
Нашим или верхним. Мало ли что им придет в голову вытворять… У них же все всегда засекречено, да так, что они порой и сами не знают, что делают. Если сам не знаешь, то и враг не догадается, как говорится. Что, неправда? Они придумали, а мы нарвались. Ты же прекрасно понимаешь, уже сейчас понимаешь, что не надо трубить об этом на всех углах. И никто из нас трубить не будет. Ни я, ни он, ‒ Миро кивнул на ближайшего напарника, ‒ ни один из нас.
‒ Я доложу, ‒ неуверенно произнес командир.
Очень неуверенно.
Стажер поднялся из кресла и теперь стоял, переводя взгляд с Барелли на Пашутина. Артиллеристы молча смотрели с экрана. С тихим чмоканьем лопнула входная перепонка, и в рубку ворвался коренастый лонг-техник Зураб Сулави.
‒ Хорошенькие дела! ‒ с ходу заявил он, подскочил к переборке и шмякнулся в кресло. Его курчавые темные волосы торчали спиралями, будто наэлектризованные. ‒ Я все видел там, ‒ он махнул рукой куда-то вниз, ‒ на экранах. И вас слушал. И вот что я вам скажу, мистеры: это стопроцентно был чужак. Чу-жак! ‒ Лонг-техник обвел глазами командира, штурмана, стажера и пушкарей на экране. ‒ Подобные истории могут рассказать и другие, я слышал кое-что. И привести в доказательство показания приборов. Которые не врут. Во всяком случае, не должны врать. А знаете, как всегда поступают с такими очевидцами встреч с чужаками? Их списывают в сивилы. Окончательно и бесповоротно. Несмотря на все показания приборов. Объективные показания! Мы, несомненно, видели чужака, мистеры. Несомненно, такие чужаки уже бог знает сколько времени присутствуют в Виа Лактеа с целью, нам неизвестной. Но любые признания на этот счет повлекут за собой только наше увольнение. И всё. ‒ Он вновь посмотрел на Барелли. ‒ И ты отлично это знаешь, командир.
‒ И прощай, Стафл… ‒ пробормотал Барелли.
Все эти доводы его нисколько не убеждали. Доложить он был просто обязан. Но командир вдруг почувствовал, что с ним творится нечто необычное. Что-то в нем происходило, что-то изменялось, и он начинал смотреть на вещи совершенно иным взглядом.
Он понял, что по возвращении на базу действительно никому ни о чем не скажет. Как и его команда. И не будут ни он, ни они напрашиваться на дополнительный медосмотр, чтобы выяснить, не повредил ли их здоровью фиолетовый конус. Уйдут в архив записи приборов ‒ и об этом эпизоде в окрестностях планетной системы Либера никто никогда не узнает. Потому что об этом никто не должен узнать.
И это новое видение, это новое восприятие мира убедило его в тысячу раз больше болтовни Зураба Сулави.
Он просто становился другим. Как и все, кто находился на борту патрульного крейсера «Звездное пламя».
‒ Ладно, пора обедать, парни, ‒ сказал Алессандро Барелли. ‒ Стажер, может, соорудишь на десерт что-нибудь оригинальное?
…Патрульный крейсер легиона «Либер» «Звездное пламя» благополучно вернулся на базу Стафла на Амазонии-IV ‒ самой дальней планете системы желтого карлика Либера на окраинах Ромы Юниона. Ни командир, ни другие участники этого патруля и словом не обмолвились о встрече с чужаком. На обратном пути командир устроил основательную проверку стажеру и по возвращении дал ему блестящие рекомендации.
Через три с лишним месяца Алессандро Барелли побывал-таки в отпуске на Беловодье и сполна убедился в том, что дикие танцы на камнях у моря, под звездами и в компании с местными хо
[13]
‒ это действительно здорово! А через год он вышел в отставку и завел свое дело на тихой планете Кремль в системе Приапа, откуда был родом. Штурман «Звездного пламени», лонг-техник и четверка артиллеристов продолжали служить в Стафле, а перед светловолосым стажером-кроссом открылись великолепные перспективы. И он ими воспользовался в полной мере.
Все в Империи было спокойно…
Глава 3
На Нова-Марсе
80 год Третьего Центума
Флаинг все рокотал и рокотал, как зверь ворчун из детской арты, и у Криса Габлера продолжали слипаться глаза. А вот у Андреаса Сколы не слипались.
«Вот, наверное, потому он и вигион, а я только файтер второго ранга», ‒ лениво подумал Крис.
Правда, вигиону было далеко за тридцать, и у Криса оставалось достаточно времени, чтобы, при желании, дорасти до него.
