– Ариша, ты с ума сошла! – возмутился Зураб. – Какая баба?
Он достал носовой платок и промокнул лоб. Этим и должно было кончиться. Женщине ведь не объяснишь, что по ночам действительно можно работать. Конечно, она имеет право подозревать. Но и рассказать всё, как есть, тоже нельзя. Сама Арина ни о чём догадаться, конечно же, не сможет…
Она стояла у кухонного стола, жалобно опустив плечи – нежная блондинка в графитовом, тонкой белой полоской, платье с коротким рукавом. Воротник из вологодского кружева делал простенькое платьице нарядным, оригинальным. Бантик от завязок фартука за спиной дрожал, словно от обиды, и Зураб почувствовал, как сжалось его сердце.
– Так что же ты в глаза мне не смотришь? – Арина всхлипнула, повернулась к мужу. Она действительно плакала, и слёзы, размазывая тушь, катились по щекам. – Бесстыжий… Я ведь переживаю за тебя! Скажи – это опасно?
– Да, Ариша, – Зураб крепко обнял жену, погладил её по спине. – Я же ещё вчера сказал – молись за меня. После сегодняшней ночи всё изменится – либо в лучшую, либо в худшую сторону. Но ты всё равно надейся на успех, потому что иначе окончательно сорвёшься.
– Ничего себе лето у меня получается! – нервно засмеялась Арина. Она взвесила свёрток на руках и отдала его Зурабу. – Муж говорит такие вещи, что впору повеситься. Везёт же другим женщинам! Мужья ходят только на работу, ну, ещё в пивную и в баню. Изредка – на рыбалку. И всё! А у меня каждый день – как на войне. Начнём с того, что просто страшно в такое время сидеть одной дома. Кто знает, что произойдёт этой ночью? В самый ответственный момент ты сбегаешь из квартиры. Защитник, называется!
– Ариша, ты же знаешь, что квартира под надёжной охраной, и тебя никто не тронет. Только не вздумай никуда уезжать одна. Здесь остаётся шофёр, который тебя отвезёт, если будет нужно. Ну, всё, дорогая, уже половина шестого. Мне нужно идти.
– Зураб, а вдруг… Мало ли… Ты, короче, понимаешь… – залепетала, давясь слезами. Арина. – Могу я как-нибудь с тобой связаться в течение этой ночи?
– Связаться? – Сакварелидзе задумался, но ничего подозрительного в словах жены не нашёл. Действительно, ей страшно, и ни к чему мучить слабую женщину. Определённая логика в этом есть. – Конечно, можно. Давай ладошку, я напишу номер телефона. Я там буду примерно с двух часов ночи и в течение завтрашнего утра. Потом вернусь к тебе надолго – обещаю.
– Пиши! – Арина с готовностью протянула руку.
Зураб достал несмываемый импортный карандаш, написал семь цифр подряд, без промежутков.
– Только, Ариша, звони в самом крайнем случае, а по мелочам меня не беспокой. Как я уже сказал, на это есть водитель.
– А что такое «крайний случай»? – уточнила Арина.
– Это – непосредственная угроза твоей безопасности.
– Я для этого номер и попросила! – Молодая жена опять надула губки. – Ты же знаешь, что я никогда не отвлекаю тебя по пустякам.
– Ты – умница! За это я тебя и полюбил! – Зураб зарылся носом в её душистые волосы.
В это время зазвонил телефон, и Сакварелидзе ушёл к аппарату в комнату Додонова. Арина взяла оставленный им на подзеркальнике пакет с провизией, термос, и положила всё это в объёмистую спортивную сумку. Потом на всякий случай проверила куртку, висящую на «плечиках» и обнаружила в кармане пистолет «вальтер». А потом, цепенея от ужаса, она приподняла трубку другого аппарата, который стоял в прихожей, и услышала громкий голос мужа.
– Хорошо, что ты меня застал, Митя. Значит, будут другие автобусы? Тогда диктуй быстро их номера, и я поехал…
– Я ещё хочу сказать, что подъеду прямо на станцию, – добавил Стеличек. – Давай, записывай…
Сердце Арины стучало так громко, что она едва расслышала оба номера. Едва Дмитрий продиктовал их Зурабу, Арина осторожно положила трубку, схватила телефонный алфавит и наскоро нацарапала буквы и цифры на первом попавшемся листке. Потом, закусив губу, она на цыпочках убежала в кухню и стала убирать со стола. Она нарочно громко звенела посудой, ножами и вилками, открывала краны, двигала табуретки.
Муж, уже в кожаной куртке и со спортивной сумкой на плече, заглянул в дверь.
– Ну, всё, Ариша, до встречи! Жди меня и молись.
Сакварелидзе притянул к себе супругу, поцеловал её в накрашенные тонкие губы, и вкус помады надолго остался у него во рту.
– Удачи тебе! – Арина стиснула в узких ладошках усталое лицо мужа. Осторожнее там… И возвращайся скорее! Я жду тебя, Зураб!
Уже стоя около входной двери, она слышала, как на этаже остановился лифт, а потом он с шумом пошёл вниз. Развязав тесёмки фартука, Арина вытерла белой накрахмаленной тканью разгорячённое лицо, без сил опустилась на табуретку. Настенные часы показывали без десяти шесть. Андрей вчера сказал, что постарается подойти сюда в семь.
Она сделала всё, что могла – узнала и телефон, и номера автобусов. Теперь нужно было, не вызывая подозрения, передать всё это Озирскому. Но как сделать это так, чтобы не попасться на глаза водителю? Он, конечно, будет следовать сзади, как тень, потому что до смерти боится шефа. Позвонить же Озирскому отсюда Арина тоже боялась. И потому лихорадочно соображала, как быть.
Она принесла на кухню алфавит, нашла там свою запись и перенесла номера автобусов в свою собственную книжку, разместив их между строками гораздо более ранних записей. Этот же листок она вырвала, сожгла на горелке, а пепел выбросила в унитаз, потом проветрила кухню. Зураб вообще-то алфавитом никогда не пользовался, у него был свой. Но, на всякий случай Арина пыталась «зачистить концы». Устроив свой маленький блокнотик под косметичкой, Арина немного успокоилась и вдруг ощутила свинцовую, страшную усталость.
Повесив фартук на крючок. Арина прошла в спальню и, не раздеваясь, прилегла на кровать. Как только закрыла глаза, словно провалилась в сон. Чувствовала, что летит куда-то вместе с постелью, а в спальне очень пахнет яблоками. Она привезла корзинку в клинику военно-полевой хирургии, когда Андрей был ранен – в конце прошлого года. Тогда в её жизни ещё не было Зураба Сакварелидзе, и с Озирским они просто дружили.
Насмерть перепуганная Ирина Геннадьевна Скресанова тёмными декабрьскими вечерами листала справочники и призывала из глубин собственной памяти познания в области огнестрельных ранений грудной клетки. Сначала она работала за письменным столом, потом переместилась на пол, на широкий ковёр, где горой лежала имеющаяся в доме медицинская литература. Но девушка была педиатром, и потому не очень-то «волокла» в хирургии, особенно в военно-полевой. Впрочем, от неё этого никто и не требовал. Для Андрея Арина была всего лишь знакомой, которая навещала его в приёмные дни и передавала соки с фруктами. Тогда яблоки точно так же благоухали где-то в углу её комнаты на проспекте Космонавтов, вызывая в сердце сладкую тоску.
Внезапно аромат куда-то исчез, и Арина снова оказалась в своей спальне. Она отлично знала, что окно здесь выходит на восточную четверть. Но сейчас, вечером, вопреки всем законам природы, в окно светило солнце. От этого стало так страшно, что на Арину напал озноб, и захотелось бежать вон, без оглядки. Она поспешно села на кровати, не чувствуя своего тела, и стала искать домашние туфли.
