– Андрей, что ты сидишь? – раздался пронзительный, неприятный сейчас голос Арины. – Саше худо!
Хозяйка квартиры подбежала к нему, профессиональным движением взяла за запястье, включив таймер на своих электронных часиках. Озирский тоже стремительно, как хищный зверь, прыгнул вперёд, и Минц увидел его абсолютно бледное лицо с огромными, какими-то хрустальными глазами.
– Ну, что? – шёпотом спросил Андрей у Арины.
– Дождались – надо срочно «скорую» вызывать! Гады мы с тобой – довели человека до точки…
– Ничего-ничего, – успокоил Озирский. – Он ещё не то может! Не впервой, уж ты мне поверь. Лучше попить ему принеси. Температура высокая?
– Судя по пульсу, за сорок, – тихо ответила Арина.
Потом Саша услышал её быстрые шаги, лихорадочную возню на кухне. Там плескалась вода, звякали чашки и ложки, а потом в рот полилось что-то холодное и кислое.
Странно, но после этого Саше полегчало, и он задремал прямо в кресле. Боль словно растворилась в жару, стало легко, даже весело. И Саша, прикрыв глаза, удовлетворённо думал, что не зря они поехали на Охту. Ведь подслушивающее устройство реально существовало и могло погубить Арину. Дружки Зураба непременно станут докапываться до причин своего провала, и ни в коем случае нельзя дать им повод обвинить в нём вдову пахана.
Теперь всё в порядке, Илья Десятов докончит дело. Если есть ещё «жучки», он их обязательно найдёт. А потом скажет, где может храниться полученная информация, можно ли её добыть или уничтожить.
Саша дремал и всё равно чувствовал, как жёсткая и шершавая, пахнущая импортным табаком рука гладит его лоб и волосы. Чувствовал и думал, что всё будет хорошо, потому что Андрей рядом, и большая часть смертоносного груза перехвачена. Теперь нужно было только напомнить влюблённой паре об аквамариновой запонке Сакварелидзе, которую следовало забрать на экспертизу…
ГЛАВА 6
Ншан Тер-Микаэльянц впервые в жизни видел этих парней – совсем ещё молодых, лет по двадцать пять. Один был черноволосый, с правильными чертами лица. Правда, рот его всё время был искривлён в недовольной гримасе, карие глаза горели фанатическим огнём, а чёрные брови разлетались к вискам. Даже в кожаной куртке и в пыльных джинсах он выглядел изысканно и благородно.
Второй казался тюфяком – из-за нездоровой полноты. Ншан сразу же обратил внимание на его необыкновенные, чистые, нервные руки, какие часто бывали у талантливых хирургов. Этот молодой человек носил тёмные очки, а волосы и усы у него были приятного, пшеничного оттенка. В отличие от своего друга, он надел строгий классический костюм.
Они вдвоём приехали на салатной «Ниве» к станции Предпортовая ещё ночью, представились друзьями Стеличека. А, стало быть, теперь будут и друзьями Ншана. Потом назвались по именам: Сергей и Пётр. После этого они усадили Ншана на заднее сидение и отвезли в Старопаново, в домик коттеджного типа, где под окнами булькал мутный ручей.
В дороге парни сказали, что Ким ими тоже надёжно пристроен, и беспокоиться о нём не нужно. Ншан, признаться, особо и не беспокоился – его очень тревожила судьба Зураба Сакварелидзе, который ночью не смог уйти от погони. Тер-Микаэльянц не осуждал своего брата и друга – значит, это было невозможно, а с судьбой не поспоришь.
Сергей с Петром уехали. Вокруг стало тихо и жутко. Немного поспав, умывшись, Ншан не нашёл для себя подходящего дела и снова стал думать о Зурабе. Скорее всего, его взяли – только живым или мёртвым? Зураб, конечно, всегда говорил, что в пиковом случае покончит с собой, но могло случиться всякое. Например, он отключился раньше, чем сумел застрелиться, и теперь находится в руках легавых. Вряд ли, конечно, они от него чего-то добьются, но всё равно червяк сосёт под сердцем. Если на Литейном применяют «химию», тут уж ни один герой тайну не сохранит. И тогда нужно немедленно бежать из города – при первой же возможности…
Но всё кончается, кончилось и одиночество. В полдень молодые люди вернулись и сообщили Ншану о том, что Зураб Сакварелидзе погиб. Он, как и намеревался, покончил с собой выстрелом в сердце из автомата. После этого у ментов не осталось шансов его спасти, и теперь они, конечно, огорчены.
– А Рафик Алмякаев, который был с Зурабом в автобусе? – Ншан почувствовал невероятное облегчение. Теперь нужно было узнать про напарника Сакварелидзе.
– В критическом состоянии был задержан, но потом скончался в больнице. Так что и он вам не опасен. – Сергей в упор смотрел на Ншана и. казалось, читал его мысли.
– А Додонов? Он с Дмитрием? – Тер-Микаэльянц хотел убедиться в том, что каналы утечки перекрыты.
– Да, завтра вечером мы к нему едем. Если хотите, возьмём вас с собой. – Пётр говорил с ним спокойно, уверенно, как с равным. – Сразу предупреждаем, что это далеко. Ехать долго, и большей частью – по плохим дорогам. Им пришлось забраться в лес, чтобы спасти не только себя, но и оставшийся груз.
– Конечно, я поеду с вами! – Ншан не раздумывал ни секунды. – Мы должны быть вместе в такой момент. И если уж Валентин Максимович в свои годы смог добраться туда, то уж я-то как-нибудь постараюсь…
Куда конкретно нужно ехать, ребята не сказали, да Ншан и не спрашивал. Едва они вышли в соседнюю комнату, Тер-Микаэльянц глухо разрыдался. До него словно только сейчас дошло, что Зураба больше нет, и никогда не будет. Они буквально выросли вместе, и Ншан даже не представлял, как будет существовать без этой мощной, верной поддержки. Вряд ли найдётся человек, который сумеет так эффективно руководить службой безопасности…
Впрочем, какую-то ошибку они всё же совершили. Сначала долго не могли раскрыть Гюлиханова, а потом упустили ещё кого-то. Ведь менты явно ждали их в засаде по дороге на Предпортовую, и к тому же знали номера автобусов. Гюлиханов здесь уже не мог им помочь. Значит, оставался по крайней мере ещё один агент. И теперь Ншан должен, в память Зураба, найти и уничтожить его.
Кроме того, Ншан уже оплатил груз, большая часть которого оказалась в милиции. Поскольку провал произошёл не по вине Стеличека и его людей, он даже цента обратно не отдаст. Напротив, может, воспользовавшись зависимым положением Тер-Микаэльянца, и оставшийся груз забрать себе. Скажет, что лично вывел автобус из засады, потом прятал оружие, рискуя жизнью и свободой. А, значит, вновь получил право распоряжаться ним. Против этого Ншан, в своём нынешнем положении, возразить не сможет. Пожалуйста, желторотые дружки Стеличека уже пытаются взять над ним верх, распоряжаются по-хозяйски. «Можем взять вас с собой!» – видали? Будто какую-то вещь! А раньше бы сказали иначе: «Не хотите ли поехать с нами?»
Все попытки овладеть собой не увенчались успехом. Сказалось чудовищное напряжение последних дней, и Ншан никак не мог унять дрожь в руках. Налить стакан чаю – и то было трудно; половина расплескалась по столу. Глаза резало, будто туда насыпали даже не песку, а соли. Ншан пытался промыть их, но облегчение наступало ненадолго. Он не сумел проглотить ни кусочка мяса или хлеба, когда ребята позвали его обедать.
