– Он один в мастерской оставался? И как себя вёл? Ничего не боялся, не жаловался?
– К нему парень с бородой пришёл. Не знаю, кто такой, да и не до него было. Хотела ещё в магазин забежать, оставшиеся талоны отоварить…
– Вас не удивило, что я узнал ваше имя, адрес? – зашёл издалека Всеволод.
– Так Федя, наверное, сказал! – Лиля или действительно ничего не знала, или искусно прикидывалась.
– Он ничего не мог мне сказать, к сожалению, – чётко, внятно произнёс Всеволод. Лиля даже подалась назад, испугавшись выражения его лица. – Федю вашего убили. Сегодня, в три часа дня. Мы нашли его труп. Его задушили галстуком прямо в мастерской, у мольберта. На календаре было записано ваше имя, и там стояло время – двенадцать часов, как вы и сказали. Сначала я подумал, что вы присутствовали при убийстве…
Лилия вскрикнула так, что в комнату влетел Костик с ночным горшком в руках.
– Мам, ты что кричишь? – Он подозрительно взглянул на Всеволода и понял, что тот его мать не бил. – Почему плачешь?
Селедкова рыдала, вытирая раскисшую тушь платочком. На сына она слабо махнула рукой, и он убежал к себе, поняв, что лишний в этой комнате. Всеволод посмотрел на часы – назначенное Милорадовым время неумолимо приближалось.
– Федю убили? – Лилия подняла мокрые, но всё равно прекрасные глаза. – За что? Кто его убил? – Она снова всхлипнула.
– Вот об этом я и хочу спросить, – подхватил Всеволод. – Значит, не при вас дело было?
– Да вы что! – Лилия смотрела на Грачёва, как на помешанного. – Разве я не позвонила бы, не рассказала? Только меня оттуда живой бы не выпустили. Конечно, свидетелей никто оставлять не будет. Я убежала около двух из мастерской, а они там остались. Я ещё позировала, когда в дверь позвонили. Федина собачка, Геллочка, почему-то так зло разлаялась, а ведь она – добрейшее существо! Никогда ни на кого не бросалась, а тут прямо за штаны хватала этого бородатого. Перед тем, как Федя открыл, я быстренько накинула халатик, а потом вообще ушла за ширму, где одежду оставила. Федя с ним поболтали у двери шёпотом, чтобы я не услышала. А потом Федя велел мне домой идти – сказал, что на сегодня хватит. Ему, мол, некогда, и фон он без меня наложит. Когда надо будет расплачиваться, позвонит. У него в алфавите мой номер был, так что я не переживала. Ну, оделась скоренько и помчалась к детям…
– Этого парня вы не знаете? – полувопросительно, полу-утвердительно произнёс Грачёв.
– Федя его Серёгой называл, а больше ничего не знаю.
– Они на повышенных тонах говорили или спокойно?
– Не скандалили, точно. Но и спокойным этот разговор назвать нельзя… – Лилия прищурила глаза и наморщила лоб, вспоминая. – Мне показалось, что Фёдор очень нервничал. Никак не мог дождаться, когда я уйду. Прямо-таки выпихнул меня на лестницу, и сапоги я уже у подоконника застёгивала. А там такой кавардак, что чёрт ногу сломит! Этот хмырь убил, да? Очень может быть – он амбал здоровый. Когда я спускалась, мне навстречу попался ещё один. Этот, похоже, грузин – с усами. Ну, короче, с Кавказа кто-то.
– Он тоже к Гаврилову шёл? – уточнил Грачёв.
– Мне показалось, что да. Там уже и квартир-то других нет, – объяснила Лилия, и Всеволод ясно вспомнил грязную тёмную лестницу. – А грузинчик-то нарядный такой был, среди этой помойки! Куртка расстёгнута, рубашка белая, галстучек пёстрый, брюки со складочкой…
– А вы расцветку галстука не помните? – опять вклинился Грачёв.
– Точно не помню, но, кажется, общий тон – чёрно-синий. Геометрический какой-то рисунок…
– Галстук чёрный в синий ромб? – гнул своё Грачёв.
– Ой, правильно! – Лилия даже хлопнула в ладоши. – А откуда вы знаете?
– Им Гаврилова задушили, – коротко объяснил Всеволод.
– Значит, он? – Женщина мелко задрожала. – Он ведь… и меня мог запросто прикончить! А детишки ждали бы… Ужас какой!
– Успокойтесь и соберитесь с силами – нам ещё много чего предстоит, – сурово предупредил Грачёв. – А в том, кто это сделал, мы обязательно разберёмся. Кто и почему – вот два главным вопроса на сегодня. Значит, всё произошло в течение одного часа. Вы не помните, как вёл себя этот Серёга? Он смотрел на час или не обращал внимания? Хотя вы, возможно, очень торопились…
– Не думаю, чтобы Серёга этот мной интересовался. У Фёдора всё время натурщицы толкались – уже как мебель были. Выпроводил он меня – и ладушки. Чего засматриваться-то?
– Ну. А грузинчик? – напомнил Грачёв.
– Эти всегда на баб палятся, – сердито сказала Лилия. – Правда, он ничего мне не сказал, только посторонился, пропустил…
– Лилия Николаевна! – Грачёв кончиками пальцев притронулся к её рукаву. – Я вас очень попрошу сейчас проехать со мной на Литейный. У меня во дворе машина – отвезу вас туда и обратно.
– Но у меня же дети ночью дома остаются одни! – Лиля с отчаянием смотрела на Грачёва. – А мама болеет, и живут они далеко отсюда…
– Ваши дети не очень пугливы, как я заметил, – настаивал Грачёв. – Скажите им, что это очень нужно. Надо поймать преступников, а без вас сделать это будет очень трудно. Действительно, вы поможете составить фотороботы этих двоих – Сергея и «грузинчика». Зрительная память у вас – дай Бог каждому, если вы даже галстук запомнили. Вам же не всё равно, что Гаврилов погиб, как я понял…
– А что такое фоторобот? – Лиля, похоже, смирилась со своей участью.
– Ну, здравствуйте! – удивился Грачёв. – Вы что, детективов не читали и не смотрели в кино? Из отдельных фрагментов составляется лицо человека. У нас имеете множество макетов с изображением глаз, носов, губ, ушей, овалов лица, причёсок. Всё это существует в разрозненном виде, а мы пытаемся подобрать среди них наиболее соответствующую оригиналу. Таким образом, и получается приблизительный портрет преступника, вернее, подозреваемого…
– Ещё сигаретку можно? – Лиля устало затянулась, пошевелила тонкими длинными пальцами и вдруг вздрогнула: – А меня не прирежут за такое?
– Будем надеяться, что нет. Во-первых, о том, что я к вам поехал, почти никто не знает. Во-вторых, как только вы составите портреты, не будет никакого смысла избавляться от вас. Так что нужно поторопиться…
– Ладно, я поеду! – твёрдо сказала Лилия. – А мне за это не помогут мужа найти? Видите, дети маленькие – одному семи ещё нет, а другому – год и девять месяцев. Если со мной что, позаботиться некому.
– А ваши родители? – удивился Грачёв. – Вряд ли они у вас очень старые.
– Они инвалиды, болеют всё время, – быстро сказала Лилия, и Грачёву эта торопливость не понравилась. Но к делу вопрос отношения не имел.
– Как фамилия мужа? – на всякий случай спросил Всеволод.
– Петкун. Георгиу Петкун. Впрочем, шиш с маком его найдёшь, даже через КГБ. Ещё немного, и они вообще отделятся – в своё государство. А потом – в Румынию, к своим господам. – Лилия тоже поднялась. – Надо найти этих гадов, которые Федьку убили! Жалко его – добрый, весёлый мужик был, особенно когда под балдой. Они, художники, почти все алкаши…
