– Вот уж действительно безвыходное положение! – вроде бы даже посочувствовал бандитам Сергоев. – Ладно, утро вечера мудренее. Завтра обмозгуем это дело, а сейчас – спать…
Оставив позади замёрзшую Яузу, «рафик» въехал на Таганскую площадь.
– Надо бы поскорее их всех взять, – переживал Ружецкий, дыша себе на руки. Печка в «рафике» еле теплилась, было сыро и зябко. – Хотя бы потому торопиться надо, что могут уничтожить и Баринова, и Кулакова, и прочих. Стеличек миндальничать с ними не станет – он свои «узи» и так выгодно продаст. А лишние свидетели ему ни к чему. Уже то здорово, что арестовали купюры Квежо и компании – теперь они своё оружие не получат. Севка, ты Барановскому по возвращении расскажи всё и попроси по их каналам проверить. Кто там магазины собирается скупать, интересно очень. Пусть обратят внимание и на дорогие «тачки», особенно иномарки. Недаром так наши демократы завопили! – Михаил со злостью смотрел на проносящиеся в темноте огни. – Под вывеской частной собственности много чего спрятать можно. Уже начали приучать население к мысли о том, что первоначальное накопление капитала без преступлений невозможно. Надо, мол, простить деловых людей, дать им возможность встать на ноги. Тогда они, мол, и с другими поделятся…
– А потом догонят и ещё раз поделятся, – сказал Грачёв и снова почувствовал сосущее беспокойство.
Он презирал сам себя, но не думать о письме не мог. Стеличек решил пойти ва-банк – договориться с самим Грачёвым. Молодому перспективному предпринимателю очень не хочется, чтобы им занимались по линии государственной безопасности. Инопланетянин знал, что сотрудник отдела Горбовского выехал в столицу для ареста Габлая. А тот, скорее всего, молчать не станет – ему терять нечего. Статья подрасстрельная, всё равно на тот свет. А тут, может быть, удастся отделаться длительным сроком, если начать сотрудничать со следствием.
Кромоша, разумеется, в той квартире нет – это уже установлено. Инопланетянин то ли хочет увести следствие по ложному следу, то ли просто шифруется. Теперь нужно ждать новой вести от Мити – особы такого ранга долго кота за хвост не тянут. Надо быть готовым к тому, что развязка наступит очень быстро, если не сразу после того, как Стеличек узнает решение Грачёва. А решение будет твёрдое и однозначное, потому что иначе и быть не может. Странно, что Дмитрий этого не понимает. Если он уважает покойного дядю, продолжает его дело, то почему Всеволод должен предавать своего отца?..
Снег и фонари так и вертелись перед глазами – даже когда Грачёв уже засыпал на широкой тахте под двумя одеялами. Они с братом приехали на Осеннюю улицу, к родственнице Ларисы Мстиславны, и та приняла гостей с истинно московской щедростью. Но долго сидеть за столом и много есть братья не стали – поблагодарили и отправились спать. Михаила хозяйка устроила на кухне – к удивлению Грачёва, там тоже стояла кровать.
Хозяйка объяснила, что, раз плита электрическая, и газом не пахнет, то такое вполне возможно. А потом деликатно удалилась в свою комнату, где в кроватке, тоже закутанный, посапывал её маленький внук. Уже ночью домой вернулся муж Анны, которому пришлось сегодня ужинать не на кухне – ведь там спал гость. А потом в квартире всё стихло, и Всеволод немного расслабился.
Он не ожидал, что Стеличек так быстро вычислит его московский адрес, да ещё обнаглеет до того, что позвонит ночью. Когда в полной тишине раздалась серебристая трель телефона, Всеволод подумал в первую очередь о том, что разбудят ребёнка. Впрочем, у хозяев могли быть свои дела, и потому он лишь перевернулся на другой бок.
Тётя Аня, торопливо завязывая пояс тёплого стёганого халата, торопливо вышла из комнаты и сняла трубку.
– Алло! – Грачёв отлично слышал её удивлённый, заспанный голос. – Кого? Всеволода? Сейчас, минутку… – Она быстро подошла к двери и постучала. – Сева! Тебе звонят – наверное, со службы. Какой-то молодой человек… очень извинялся, но сказал, что это срочно.
Не понимая, кто и зачем разыскивает его в Москве, Всеволод в одних носках выскочил к телефону. За это время в его голове успел пронестись вихрь самых разнообразных предположений, касающихся Саши Минца. Почему-то подумалось, что извиняющийся за поздний звонок молодой человек – именно он и никто больше.
Толком не проснувшись, Всеволод взял ещё тёплую трубку и прижал её к уху.
– Слушаю!
На том конце провода раздался незнакомый голос, и Грачёва словно встряхнуло. Электрическая искра пробежала по извилинам его мозга, потом пронзила всё тело и через ноги ушла в пол.
– Всеволод? Ты получил моё письмо? Я тебе присылал на питерский адрес. Давай уж без церемоний – мы ведь ровесники.
– Да, получил. – Свой ровный и спокойный голос Грачёв слышал будто бы со стороны.
– И не позвонил? – удивился Стеличек. Сейчас он не представился, да и не было в том нужды. – Ладно, я не гордый – сам звоню, как видишь. Решил ещё раз тебя спросить, чтобы без недомолвок – принимаешь моё предложение? Не думай – не бесплатно. Все твои ребята хорошо заработают. Прикинешь?
– Нет уж, уволь! Оставь меня в покое, Дмитрий, и моих коллег тоже. Мы не деревня какая-нибудь из райотдела, а элита, понимаешь? Элита! И заработаем где-нибудь в другом месте.
– Значит, продолжишь охоту? – Стеличек говорил всё так же спокойно и мягко. – Что ж, вольному воля. Я ещё три дня подожду, а потом уж не взыщи. Не знаю только, как сходняк решит – одного тебя сделать или всех ваших, кто рыла свои в чужие дела суёт. У нас ведь тоже демократия, покруче Мариинского дворца. – Дмитрий усмехнулся в трубку и, судя по звуку чиркнутой спички, закурил. – Ты – парень сообразительный. Надеюсь, всё понял. Пораскинь потом мозгами, по утрянке – может, надумаешь чего. Сейчас не модно жертвовать собой. Твой отец жил в другие времена. А если сделаешь такую глупость, как собираешься, никто тебе «спасибо» не скажет. – После этих слов Стеличек положил трубку. Надрывно, противно запищали короткие гудки, и Грачёв еле сдержался – так ему хотелось разбить о стену чужой аппарат.
Он ушёл в ту комнату, где стояла тахта, сел на краешек постели и стиснул голову в ладонях. На какое-то время изменилось сознание, и было не понятно, что за мужик в тренировочном костюме вошёл в дверь, сел рядом и о чём-то спросил. Лишь потом Всеволод сообразил, что звонок разбудил брата, который сейчас пришёл узнать, что случилось.
– Кто звонил? Минц? – Ружецкий, как и Грачёв поначалу, исключил всякие другие варианты. Значит, он в подробностях разговор не слышал, но всё равно должен всё знать. Скрывать смысла нет – так будет только хуже.
– Нет. – Грачёв взглянул на себя в хозяйкин трельяж и не узнал собственное лицо.
– А кто? Да чего ты окаменел весь? – Михаил уже начал сердиться.
– Это Стеличек, Мишка, – всё тем же ровным, замороженным голосом ответил Грачёв.
– Чего?.. – Ружецкий пригладил всклокоченные со сна волосы. – Стеличек звонил сюда? Откуда он узнал, что ты здесь? И что ему от тебя нужно?..
Всеволод вспомнил, что брат ничего не знает о полученном письме, потому что с ним посвящённый в тайну Минц точно не станет откровенничать. С трудом поднявшись, еле переставляя ноги, Грачёв вышел в переднюю, нашёл во внутреннем кармане малахая письмо, принёс его в комнату и протянул брату.
