Камера выхватила лицо журналистки — та выглядела растерянной, все заранее заготовленные вопросы, похоже, вылетели у нее из головы.
— А с точки зрения гуманности… тут вообще как? — пробормотала она.
— Каждый получает ровно то, что заслуживает, — отмахнулся магнат. — Когда вы начнете смотреть шоу, убедитесь сами: жалеть участников нечего. Каждому из них нужны сто тысяч долларов, и каждый прекрасно понимает: либо соперники уберут его — либо он должен убрать их. Тяжело, конечно, придется — но насильно мы никого в проект не тащим.
— А как вы набирали игроков? — проблеяла журналистка.
— Кастинг проходил по всей стране, — с удовольствием произнес Лизин знакомец. — Причем его нельзя назвать кастингом в полном смысле этого слова. Никаких анкет, никаких собеседований. Будущие герои шоу даже не знали, что их тестируют… Мы ставили их в неожиданные, порой очень опасные ситуации. Они вставали перед необходимостью выбора. И мы, в свою очередь, отбирали тех, чье решение шокировало даже нас…
— С какими ситуациями сталкивались кандидаты в шоу? — наконец справилась с растерянностью и стала отрабатывать заготовленные вопросы журналистка. — И какого рода решения они принимали?
— К примеру, мы заявляли, что можем исполнить самое заветное желание. О, знали бы вы, что заказывали самые скромные с виду персонажи! Убийство близких им людей — это еще самое безобидное.
— Я бы никогда не попросила ничего подобного… — Интервьюерша снова и уж окончательно растерялась.
— Значит, вам никогда не заработать тех ста тысяч долларов, — отрезал Святослав Юрьевич. — Была у нас одна кандидатка. На первый взгляд идеальная по всем статьям — цепкая, решительная. Я, признаться, думал ее вне конкурса взять, но все же решил на всякий случай проверить. И знаете, что она попросила? Чтобы мы ее соседку от артроза вылечили! Разве не смешно? Конечно, кандидатка тут же попала в брак.
Клюев взглянул на журналистку, ожидая реакции, но та лишь потерянно смотрела на него. Лизу же бросило в краску. А Святослав Юрьевич, окончательно взявший ситуацию под контроль, закруглил интервью:
— В общем, смотрите на нашем канале риалити-шоу «Награда за подлость». И гадайте, кто из скромных, добропорядочных с виду людей наиболее удачно пройдет через все интриги и выиграет сто тысяч долларов. Вот они, герои!
И на экране телевизора замелькали фотографии вкупе с краткой информацией: «Анжела — менеджер, Тюмень… Кирилл — детский врач, Москва… Антон — системный администратор, Владивосток… Все они готовы ради ста тысяч долларов на все, что угодно».
Приличные, с виду интеллигентные люди.
«Галина — художник…» И вдруг: «Мария — безработная, Подмосковье».
А на фотографии — заботливая, несчастная и забитая соседка Лизы по даче. Только теперь ее лицо выглядело уверенно и жестко. Ильинична! Значит, «русалка» со своим предложением об исполнении желания являлась и к ней! И соседушка кастинг благополучно прошла! Интересно, что она загадала? Чтоб алкоголик-муж не проснулся после очередной попойки? А может — чтобы дом задавак-москвичей сгорел?
Лиза ахнула.
— Все они сейчас находятся на тропическом острове архипелага в Индийском океане и уже начали ради личного блага уничтожать ближних своих. Смотрите незабываемое шоу на нашем канале! — триумфально произнес Святослав Юрьевич.
— Вот это будет рейтинг… — пробормотала Елизавета.
Ей, с ее скромными интервью, такой и не снился.
Ирина Мельникова
Танго на песке
Море в октябре — особенное. На горизонте оно темно-зеленое, у берега оливковое, а пена прибоя, ну точь-в-точь желтоватые блонды на бархатном платье великосветской модницы. И грань между небом и морем теряется в зыбком мареве, отчего рыбацкие катера и фелюги на горизонте кажутся повисшими в воздухе.
Шла вторая неделя октября, когда Лика сошла с автобуса и очутилась на крошечной площади небольшого городка, который больше смахивал на деревню. Солнце зависло над морем. Жара спала, но было еще очень тепло. Над Ликиной головой носились бабочки и стрекозы. Легкий ветерок взлохматил волосы и шмыгнул под юбку. И та чуть не превратилась в парус, если бы Лика не прихлопнула ее ладонью.
Повесив сумку на плечо, Лика медленно поднималась в гору. Одновременно она разглядывала дома, стараясь определить тот, в котором ей предстоит жить две недели, а может, чуть меньше, если голову Альбины озарит новая идея…
Ни одна собака не обгавкала ее через забор, никто не окликнул, не поинтересовался, что она ищет. Да и во время своего движения Лика не заметила ни одного человека. Тишина, покой, одним словом, то, к чему она стремилась и, кажется, нашла…
* * *
Незаметно прошла-пролетела неделя. Лика поселилась в небольшой комнате у двух пожилых педагогов, которые не досаждали ей своим вниманием. Рано утром, когда они еще спали, Лика уходила на море и возвращалась домой лишь под вечер.
Вот и сейчас она стояла возле разрушенного непогодой и временем бетонного парапета и наблюдала за тем, что происходит внизу, на берегу.
Все вокруг перебивал резкий запах рыбы. К небольшому причалу подошли шлюпки с двух баркасов, которые маячили на рейде. На берег въехала грузовая «Газель», и рыбаки в выцветших добела майках и тельняшках, встав цепочкой, принялись быстро и ловко передавать друг другу ящики с рыбой, которые у них принимал коренастый малый — водитель грузовичка.
Но Лика пришла сюда не за рыбой. И мало того, прихватила с собой зеркальную фотокамеру, шикарный профессиональный цифровик, который стоил ей кучу денег. Она купила его в Мюнхене. Там она побывала в мае по приглашению своего друга, известного фотохудожника Карла Майера, который возглавлял Союз свободных художников Германии. Именно этот Союз спонсировал и организовал ее персональную выставку в одной из престижных галерей Мюнхена.
Уже три года она жила в запредельном режиме, который не зря называют «гонкой на выживание». Не сразу она выбилась в лидеры, но, выбившись, позиций больше не сдавала. Теперь требовалось набраться сил перед новым рывком вперед — персональной выставкой в Москве.
В этот приморский городок вдали от курортных центров, от их суматохи, бесшабашного разгула и заоблачных цен она приехала не по наитию. Ее закадычная подруга Альбина посоветовала ей отправиться на Черное море, в это богом забытое селение, где сама пару раз скрывалась от мирской суеты.
Еще в Москве Лика дала себе зарок не прикасаться к фотоаппарату. Но каждый закат тут был достоин кисти великого художника, а рассвет — тем более. И горы так заманчиво громоздились на горизонте, и осень была так щедра на краски, а цветы, словно бросая вызовов зиме, цвели и до того благоухали, что по ночам у Лики кружилась голова, и она долго не могла заснуть.
Это обилие красок — от золотого до пурпурно-красного зарева закатов, от утренней бирюзы неба до синего бархата сумерек — заставило ее наплевать на свои обеты и снова взять в руки фотоаппарат. Впрочем, не будь фотоаппарата, она потянулась бы к кистям и краскам…
