– Содержание под стражей можно изменить на залог или на подписку о невыезде. Этот вопрос решает следователь. Он берёт на себя ответственность за Динино поведение на воле. Она не должна скрываться от правосудия, причинять кому-либо даже малейший вред. Ну, вы – взрослый человек, всё понимаете. Следователя, в свою очередь, должен убедить адвокат, которого у Дины нет. Получается тупиковая ситуация, не находите?
– Так посоветуйте же! Что делать, к кому обращаться… Мы впервые столкнулись с необходимостью вытаскивать человека из тюрьмы. Динка, видимо, тоже не понимает, что отказ от дачи показаний только ухудшает её положение. Ей назначают адвоката, а она мотает головой. По-другому никак нельзя меру изменить?
– Скорее всего, нужен залог. Я готов выделить деньги, учитывая ваш взнос. – Озирский придвинул к себе футляр с кольцом. – Но ваша сестра должна будет принять помощь того адвоката, которого я вам назначу от агентства. Убийцу можно вытащить из камеры только с помощью больших денег, но этот вопрос уже решён. Адвоката я рекомендую очень сильного; зовут его Михаил Сергеевич Фельдзамен. Он спас от несправедливого приговора мою нынешнюю жену. Я уважаю Мишу и издеваться над ним не позволю. Сразу же прекращу с вами всяческие дела, если Дина не одумается. У Фельдзамена неплохо получается контакт с подзащитными. Он разъяснит Дине её права и обязанности. Миша сейчас в Москве, и я завтра же ему позвоню. Сразу предупреждаю, что кузина ваша должна будет в присутствии адвоката дать следователю показания. Потом адвокат от имени Дины обратится с просьбой отпустить её до суда под залог. Какую бы сумму суд ни затребовал, постараемся её внести. Дина числится где-то на работе? – Андрей прихлопнул надоевшего комара.
– Нет. А это обязательно? – встревожился Брайнин.
– Для освобождения под залог нужно определить его сумму, а это делается с учётом материального положения арестованного. В вашем случае сложно – начнут допытываться, на какие средства одинокая мать с ребёнком-инвалидом так шикарно существовала. Если всё сложится удачно, то у Дины отберут паспорт и выпустят её под залог. Вы уверены, что кузина не попробует скрыться из Москвы? – официальным тоном спросил Андрей.
Брайнин вскочил, сжал кулаки, будучи не в силах справиться с собой.
– Конечно, нет! Она всегда свой долг понимала…
– В противном случае деньги перечислят в доход государства, а нам с вами это ни к чему. Станет играть со мной в кошки-мышки – из-под земли достану. И уж тогда не пожалею. В понедельник, когда будут на месте нотариус и эксперты, заключим с вами официальный договор, подпишем необходимые документы. Если кольцо действительно представляет такую ценность, оно откроет перед нами неплохие перспективы. Фельдзамен особо крупных гонораров не домогается, работает на совесть, старается; но всё равно его услуги стоят недёшево. Адвокат молодой, семейный, заинтересован в рекламе. Забронзоветь не успел, и это хорошо. Оксана Валерьевна Бабенко будет представлять меня в Москве. Вы и ваши родственники должны слушаться нас безоговорочно. Во всём нам подчиняться и отвечать на вопросы любой степени деликатности…
– Мы сделаем всё так, как вы захотите.
Брайнин облегчённо вздохнул, взял с диванчика свой пиджак, надел его, поправил перед зеркалом галстук. Проверил замки кейса, хотя драгоценное кольцо лежало перед ним на столе.
– Проблем не будет, обещаю.
– Поверим. – Озирский покусал нижнюю губу. Лицо его сделалось длинным и постным, чётко прорисовались скулы. – Но слишком уж суровая статья у вашей Дины… Где собираетесь провести воскресенье?
– В Петергоф хочу съездить, как это ни банально звучит. Много слышал, но никогда не бывал.
– Отлично. Это поможет вам развеяться и хотя бы на время уик-энда прогнать мрачные мысли. Красота действительно в силах спасти если не мир, то, по крайней мере, одного человека. Но заранее предупреждаю вот о чём. Если докажут, что Дина убила сына, её всё равно осудят. Я постараюсь облегчить её участь, но не ждите от меня невозможного. На оправдание ей рассчитывать нельзя – только на смягчение приговора. Если делом займётся Фельдзамен, то можно спать спокойно. Он сделает всё, что в данном случае можно сделать. Покуда я верю вам на слово и считаю, что Дина заслуживает снисхождения. Но в процессе работы моё мнение может поменяться.
– Андрей Георгиевич, даже если ничего не получится, я всё равно буду крайне вам признателен. Не смею больше задерживать вас с Оксаной – и так отнял слишком много времени. Из гостиницы позвоню Гале. Она очень ждёт, нужно успокоить. Это не повредит делу?
– Ни в коем случае. Только не давайте слишком много авансов – не всё, к сожалению, зависит от меня. Оксана! – Озирский повернулся ко мне, и я вытянулась в выжидательной стойке. – Вызови Илье Марковичу такси. Никаких протестов не принимаю. Транспорт, особенно в выходные, здесь ходит отвратительно. Вам нужно благополучно добраться до гостиницы, завтра побывать в Петергофе, а в понедельник непременно приехать сюда, причём прямо с утра. Я созываю экспертов и нотариуса на десять часов…
Глава 2
Первую ночь в Москве я провела без сна, будто бы приехала к чужим людям, а не вернулась в родной дом. До четырёх утра я ворочалась с боку на бок, потом распахнула балконную дверь. Вышла, глотнула свежего воздуха, и некоторое время стояла, обхватив себя за плечи, в ночной рубашке и в шлёпанцах, наслаждаясь прелестью летнего раннего утра.
Поняв, что попытки заснуть успехом не увенчаются, я отправилась на кухню – жарить на завтрак оладьи «Снежинка». Под воробьиное чириканье я взбила крем с пеной, на что ушла половина пакетика сметаны, купленного вчера по дороге с вокзала. Сахарную пудру пришлось делать из песка, прокрутив его через кофемолку.
Двенадцать дней назад я уехала из Евпатории, оставив там у родственников свою трёхлетнюю дочь. И теперь скучала – без звонкой болтовни ребёнка для меня тускнело солнце, серело небо, исчезало желание пить и есть, куда-то ехать, что-то делать. Так получилось и в это утро. И я, испугавшись тоскливой усталости, сварила кофе, выпила две чашки, потом сунула в рот несколько горошин аскорбинки.
На сегодня я запланировала несколько дел, и первое из них – беседу с Галиной Емельяновой. Озирский поручил узнать, не передумали ли освобождать Дину под залог. Сумму в рублях внёс директор московского филиала Алексей Чугунов; она равнялась по курсу пятидесяти тысячам долларов. Андрей предполагал, что именно столько суд и затребует – чтобы следили за Диной, как положено, боясь потерять нехилые «бабки».
После душа я переоделась; готовила и завтракала в папиной рубашке, поверх которой повязала вышитый гладью фартук. Торопливо помыла посуду, вытерла ложки-вилки, повесила фартук рядом с рушниками и ушла в гостиную, полную уличного гомона. Как и все предыдущие, этот день обещал быть знойным. Москва сейчас походила на огромный курорт. Как и в Крыму, под окнами пробегали вспотевшие граждане с облезлыми от солнца лицами и сверкали голыми спинами. Почти половина из них надела короткие европейские шорты, причём вне зависимости от возраста и комплекции.
