Я тупо смотрела на розы пятнадцати сортов и другие цветы, в вёдрах и вазонах, в корзинках и кашпо. Видела только, что светло-оранжевых, как назло, нет. Глянула на часики, поняла, что уже опаздываю, но всё же пыталась подобрать букет. На площади у метро пахло, как всегда, курицей-гриль, цветами и автомобильным смогом. Невероятная, чудовищная смесь, от которой мутнеет воздух вокруг каменных фигур краснопресненских рабочих и казака на коне.
Но я к ней привыкла, как привыкала ко всему, дикому и невероятному. К своему раннему сиротству; к вечному одиночеству среди толпы. К тяжкой, неблагодарной работе, которая в любой день могла забрать мою жизнь. К ответственности за будущее десятилетней уже дочери, заботы о которой все эти годы мне было с кем разделить. К чувству вины перед теми, кому не смогла помочь. К тому, что сегодня вечером одни будут выпивать, закусывать и танцевать, а другие – плакать, болеть и умирать.
Из музыкального киоска оглушительно орали дикие голоса; тяжело, как пушечные ядра, падали аккорды. Рассыпалась звонкая мелодия, как дробь по жести. Бубнили перепившиеся пацаны, тараторили старухи у рекламных щитов, и тошнотворно воняло подгоревшим жиром.
Я всё-таки выбрала симпатичную композицию в корзине с лентами и уже хотела указать на неё продавцу. Но в эту же секунду заметила белый высокий вазон, стоящий на мокром от дождя асфальте, и невольно нагнулась к нему. Раньше я ни когда не видела таких роз – тёмно-бордовых, с алыми прожилками, стройных, горделивых, с очень длинными шипами. Они были, как живые, и каждая походила на женщину в бархатном платье.
Я присмотрелась внимательнее, не понимая, что меня так взволновало в элегантных, притягательных и в то же время зловещих цветах. И закусила губу от невероятного волнения, различив проходящую по краям лепестков чёрную кайму, словно нежные цветы опалил огонь. К вазону была приколота бирка. Я хотела прочесть название этого сорта, но почему-то не могла. Окликнула парня, который уже заметил меня и очень хотел обслужить – розы не часто брали даже у станций метро. Прохожие просто глазели на яркие букеты и перешёптывались, понимая, что вызывающее великолепие недоступно для них.
– Сколько стоят эти розы?
Я старалась, чтобы мой голос не дрожал, а сама то и дело облизывала губы и презирала себя за слабость. Ведь почти семь лет прошло! В конце августа будет семь… Пора бы перестать страдать, но никак не получается. Я помню, помню всех троих, приснившихся сегодня мне. Анька и Верка что-то кричали из окна нашей школы, но я не слышала их голосов. А Дина молча смотрела на меня из-за забора своими чёрными, широко расставленными глазами. Откуда она взялась в моём сне, я так и не могла понять. Но, пробудившись, почувствовала; сегодня произойдёт что-то очень плохое. Не знаю, что именно, но точно произойдёт.
– По «стольнику» штучка, – с готовностью ответил продавец.
– Как они называются? Здесь неразборчиво написано.
– Сорт «Фам-фаталь». У нас в продаже первый день. Ранее демонстрировался на выставках в Голландии, Франции и Германии. Сорт редкий, у нас всего десять штук.
– А почему он получил такое странное название?..
Я могла бы всё объяснить парню с кудрявым хвостиком на затылке, в жилетке-разгрузке и в бейсболке, надетой козырьком назад, но зачем-то спрашивала его. А сама не соображала, что происходит вокруг – куда мчатся автомобили с зажжёнными фарами и бегут люди. Все они уже существовали тогда. И этот юный продавец тоже – ему было лет десять-двенадцать…
– Не знаю, правда это или просто трёп. Короче, сорт назван в честь знаменитой московской путаны, покончившей с собой. Она была очень красивая; вхожа в банды и бомонд. Один из её любовников был так потрясён случившимся, что специально стал селекционером. Только ради того, чтобы создать этот сорт роз. А ведь раньше он никогда ничем подобным не занимался. Вот и всё, собственно.
Парень очень хотел, чтобы я взяла эти розы. А я чувствовала, что прикоснуться к ним будет очень страшно – как к обгорелому телу…
Дождь припустил сильнее, и я пожалела, что не взяла зонт. Меня зазнобило, заболело горло, и совсем расхотелось идти в гости. Ледяными пальцами я стиснула пластиковую сумку с нарядом, который собиралась демонстрировать на банкете у учительницы в Митино. Глубоко вздохнула, шагнула назад и закрыла глаза, стараясь удержать внезапно подступившие слёзы. Достала кошелёк и уронила его под ноги какому-то мужику, прямо в лужу, и не сразу смогла поднять.
Вот мы и встретились, Дина. Я слишком долго думала о тебе сегодня. Мы проведём этот вечер с тобой, как тот, семь лет назад, у которого не было конца. Пригласим Аньку и Верку, двух ночных бабочек-дурочек, и устроим печальный девичник.
– Как вас зовут? – зачем-то спросила я у продавца.
– Сергей. – Он удивлённо пожал одним плечом.
– Серёжа, упакуйте мне две розы «Фам-фаталь». – Я собиралась отдать за композицию в корзинке куда больше.
– Момент! – Сергей зашуршал целлофаном и бумажными ленточками, а я отошла к газетному киоску и достала из сумочки «трубу».
Нужно было позвонить Юльке Губской и сказать, что, к сожалению, я не могу быть на юбилее Ирины Михайловны. Но абонент оказался «временно недоступен», квартирный номер Губской не отвечал; попытка дозвониться до самой юбилярши тоже оказалась неудачной.
Действительно, зачем мне туда ехать? Вспоминать о беззаботных школьных годах? Жалеть о навсегда ушедшем детстве? А что о нём жалеть? Оно всё равно ушло бы. Обойдутся однокашники без меня, как обходились все эти годы. Мне мучительно хочется вернуться домой, поставить две розы в вазу перед портретом той, в память кого они названы. Фотографии Анны и Веры висят над моим рабочим столом, и Дина будет третья.
Время не остановить, а вот человека всегда можно спасти. И если не вышло это, то хотя бы пожалеть его, потому что он мог бы жить…
Глава 1
– Ты особенно не паникуй. Ничего страшного, просто подстанция на Белоостровской загорелась. Три района Питера остались без света…
Генеральный директор нашей фирмы Андрей Озирский узнавал новости одним из первых в городе и тут же доводил их до сведения своего персонала.
– Аварийные бригады уже работают, так что к вечеру ток будет. Надеюсь, наш сегодняшний клиент в лифте или в метро не застрянет, так что время его визита пока не переносится. Со мной тоже всё в порядке, постараюсь нигде не задерживаться. Илью Марковича Брайнина примем вместе, потому что мне нужна твоя помощь. Всё поняла? Ну, чао! Скоро увидимся. – И Андрей отключился, ничего больше не объясняя.
Я осталась в тёмной приёмной, перед погасшим компьютером и, несмотря на теплынь июльского субботнего вечера, мне было зябко. Жаль, что не зарядила вчера батарею. Знать бы, где упасть. Скорее бы уже прибыл этот клиент-москвич из гостиницы «Вилма», да и шефу неплохо было бы поторопиться. Не очень-то приятно одной сидеть на берегу залива в обесточенном, будто бы мгновенно вымершем районе. Лучше будет, если в семь часов мужчины составят мне компанию.
