– Их тоже газом отравили? – Я не верила своим ушам.
– Почерк преступников я определять умею. На девяносто процентов действовал один и тот же человек или одна и та же группа. Накрытый стол, водка, клофелин. Отвёрнуты все четыре горелки и духовка. Стол на четверых, вроде как никого постороннего. Но ведь свой прибор можно спрятать или с собой унести. Соседи ничего толкового рассказать не могут. К неграм много всяких подозрительных типов ходило. Уже привыкли к безобразиям, а что делать? Только когда газом запахло, подсуетились. Вызвали аварийку, милицию, службу спасения. Квартиру погибшие снимали, а хозяева жили в другом конце Москвы. Дома не появлялись уже давно. Там ведь настоящий притон был, не вычисленный ФСБ. Хозяева-то старики, супружеская пара под семьдесят лет и девяностолетняя свекровь. Они чумных своих жильцов до обморока боялись. Так что ты займёшься Комковой, а я попробую проверить Семёнова на связь с вышеназванной публикой. Отработаем сразу две версии.
– Считаете, что Семёнов был связан с наркомафией?
Я понимала, что мы курим неприлично долго, и надо возвращаться к Галине. Но прежде следует закончить наш доверительный разговор.
– Исключать ничего нельзя. Галина давно не жила вместе с отцом, и может многое о нём не знать. Да, Семёнов раньше был правильным, но времена круто изменились. И люди вместе с ними. Кстати, пока мы не вернулись за стол…
Дмитрий смотрел не на меня, а в темноту, собирал на лбу складки и думал о чём-то своём.
– Я проверил ресторан «Гавана» и сумел связаться с официантом, который как раз тридцать первого мая обслуживал посетителей. К нему также придётся подъехать тебе и попросить юношу взглянуть на фотографию Дины. Очень хочется выяснить, с кем она там была. Пока что такой вот план. А теперь пошли извиняться перед Галей за наше безобразное поведение. Но, думаю, она нас поймёт и простит.
– Спасибо вам, что официанта нашли. Я бы не сумела, по крайней мере, так быстро. Обязательно с ним встречусь. Вы на завтра договорились?
– Раньше четвёртого августа он выкроить время не может. Если не возражаешь, четвёртого свидание и организуем. Как и где, режим по ходу дела. Парня зовут Саша Принцев, он неглупый и наблюдательный. Возможно, кое-что и запомнил.
Буссов открыл балконную дверь, пропустил меня вперёд. Я приготовилась извиняться перед Галей, но этого не потребовалось.
– Оксана, Дмитрий, я всё понимаю! Вам нужно переговорить без посторонних, и это нормально. Кстати, мне тоже требовался отдых. Тема нашей беседы не из приятных.
Галя смущённо улыбалась, держа на коленях журнал.
– Раз вы отдохнули, можно, наверное, ещё один вопрос затронуть, – предложил Буссов, усаживаясь в кресло напротив Галины и слегка наклоняясь вперёд. – Дина какое-то время лежала в больнице. Вроде бы в марте-апреле этого года. Данные нужны для работы. – Буссов видел, что Галя изменилась в лице, но опять-таки, по своему обыкновению, не пожалел её. – Поподробнее об этом, пожалуйста. Ничего не скрывайте – всё между нами.
– Третьего марта Дину госпитализировали с перитонитом, – неохотно отозвалась Галина и отложила «Пари-матч», уже другой номер. Андрей подарил мне целых пять штук.
– У неё был аппендицит? – настойчиво поинтересовался Буссов.
– Нет. Ту операцию ей сделали ещё в детстве. А в данном случае… – Галя глубоко вздохнула, и бледные щёки её порозовели. – Это был послеабортный перитонит. Её увезли в тринадцатую Градскую, там гинекологическое и хирургическое отделения вместе. Нужна была помощь специалистов разного профиля. Как после объяснили мне доктора, инфицированный материал проник в брюшину. Это случилось в результате перфорации, то есть прободения матки. Перитонит такого рода отличается от прочих перитонитов тем, что боль поначалу слабая, живот мягкий; только держится высокая температура. Может быть, поэтому сестра сразу не вызвала «скорую». Потом уже вмешалась соседка с Тверской, вызвала врачей. Сознание Дины полностью затуманилось, её тошнило и рвало.
Галя смотрела в угол, на горку с гжелью, и говорила через силу, словно и на неё нахлынула дурнота.
– Дину сразу же отправили на операционный стол. Пришлось удалить матку – только так удалось остановить кровотечение. Дренаж, антибиотики, ещё одна операция… И в результате – безобразный шов на животе. То, чего она всю жизнь боялась.
– Кровотечение открылось во время операции? – уточнил Буссов.
– Да. – Галя снова заплакала, поспешно полезла за платком.
– Простите… – Я понимала, что при мужчине подобные разговоры вести неприлично, но иначе поступить не могла. – Она что, криминальный аборт делала, если получила такое осложнение? У нас ведь аборты разрешены. Что ей помешало нормально прервать беременность? На каждом углу такие вмешательства производятся. Любую газету возьми – куча объявлений на сей счёт. А с кем Стасик оставался в это время?
– Стасик жил у тёти Златы – она ведь была на пенсии. Где Дина делала аборт, я вам сказать не могу. На этот вопрос она не ответила ни мне, ни врачам в больнице.
– А когда это случилось, тоже не можете сказать? – продолжала я, стараясь не замечать Галиного отчаяния.
– Двадцать восьмого февраля, в пятницу, перед выходными. Скорее всего, это и сыграло роковую роль.
Галя отвела со лба упавшую прядку волос и застыла, прижав ладонь к переносице.
– Дина сказала, что была вынуждена так поступить. Ни одно медучреждение не бралось за операцию при её анамнезе. Срок был три месяца, и немногим больше времени прошло со времени предыдущего аборта. Стенки матки сильно истончились. Дине советовали на этот раз родить. Не захотела – со Стасиком намучилась. И решилась на отчаянный шаг. Говорят, сама упросила помочь, и предавать, подставлять тех ребят не намерена.
– Та же самая история, что и со следователем, – буркнул Дмитрий, хрустнув пальцами. – Трудно так работать. Болезненная тяга к секретности, свойственная вашей сестре, начинает мне надоедать…
А я сидела, комкая в руках салфетку, и думала. Вполне вероятно, что с этим абортом всё и связано. Операция, да ещё такая! Осложнения, слабость. Восстановиться практически невозможно, потому что матки нет. Какая же в таком случае из Дины проститутка? Только и останется, что минет делать. Да и психологически трудно вести прежнюю жизнь. Надо искать другую работу, а не хочется.
Правда, денег у Дины осталось много; на скромную жизнь хватило бы. Но Дину такая перспектива, как видно, не устроила. После операции надежда когда-нибудь заиметь здорового ребёнка умерла. Дина понимала, что опять во всём виновата, раз настояла на роковом аборте. Думала, наверное, что всё это не в первый раз, и бояться нечего. А оказалось… Понимаю, что не от каждого решишься родить. Да ещё при зачатии Дина, возможно, была пьяной, наколотой. Кто после этого мог на свет появиться?
Дина была состоятельной – значит, не нужда толкнула её на аборт. Узнать бы, от кого она забеременела, но это – напрасные мечты. Даже сама Дина вряд ли может ответить на этот вопрос. Она же путана, а у них своя специфика взаимоотношений с мужчинами. Либо у Дины на тот момент был постоянный друг из VIP-персон, либо она могла принять за ночь нескольких богатеньких клиентов. И пойми потом, от кого залетела…
