– Не останетесь попить чайку с торгом?
Мне очень нравилась эта невысокая полная женщина в шёлковом халате и кокетливом переднике, с золотой цепочкой на мягкой, пропечённой солнцем шее. На её пухлых руках лопалась радужная пена; толстое обручальное кольцо и перстень-маркиз лежали на стеклянной полочке рядом с косметикой и зубными щётками. Я закусила губу, чтобы не разреветься от нахлынувших воспоминаний о своей матери, о своём доме.
– Меня срочно вызывают на службу. Торт до завтра подождать не может? Кусочек оставьте, и ладно. – Я попыталась улыбнуться. – К тому же вы и так устали от меня сегодня…
– Да что вы, что вы! Мы всегда рады видеть вас! – запротестовала Ронина, и я не уловила в её голосе лицемерных ноток. – Гета!
– Что, мам? – Генриетта выскочила в прихожую с пачкой памперсов в руках. – Оксана, тебе нужно ехать?
– Да, возникла необходимость подменить ребят у объекта. Форс-мажор – один парень заболел, а другой должен его к врачу сопровождать. – Я схватила с вешалки свою сумку-торбу. – Как только управлюсь, позвоню. Мы ведь так и не нашли Андрею подарок.
– Всё равно найдём, обещаю! – горячо заверила Гета. – Двадцатого числа к нам в гости приедет папина сестра тётя Лида. Я оставлю с ней девчонок и вплотную займусь подарками. Кстати, в ГУМе и ЦУМе мы ещё не побывали, и пробел нужно восполнить. После тёти Лиды у нас будет гостить Алёна Луняк, моя подружка из Саратова. Каскадёрша, ничего себе, правда? Много раз горела заживо, тонула, вешалась, прыгала с крыши высотного дома. Вот вместе с ней мы и объедем торговые точки. Алёнка давно мечтала побывать в Москве. Мы с Луной в Саратове входили в мальчишескую компанию. Мама была в ужасе, когда я являлась вечером домой вся в синяках, часто с подбитым глазом. А вот папа реагировал спокойно. Ему даже нравилось, что девчонки не робкого десятка – дерзкие, азартные, в куклы играть не хотим. Я, Алёна и папа, ещё несколько наших знакомых, вместе в походы ходили, плавали по Волге на байдарках и плотах. Алёна очень хочет папу в госпитале навестить… – Гета через силу улыбнулась. – Я дам тебе с собой фруктовое пюре – яблочное и клубничное. Не отказывайся, у нас его много. Андрей привёз целый багажник детского питания. Да, мы с Алёной обе собирались учиться на каскадёров, а я предала нашу мечту, стала учительницей. Но неудовлетворённость постоянно грызла душу. Не встреть я Андрея, возможно. Всё же пошла бы по этой дорожке…
Гета смотрела на меня, но видела перед собой Волгу, Саратов, походный костёр.
– Педагогическую стезю я оставила без сожаления. Одного года работы в школе хватило, чтобы понять, как тупа и мерзостна наша система образования. Но получилось так, что мой муж оказался бывшим каскадёром. А сама я теперь не вправе рисковать – не только за себя отвечаю…
Гета, несмотря на моё сопротивление, сунула мне в руки две баночки с детским питанием.
– Оксана, я тебя до машины провожу.
– Вот и хорошо, что ты замуж вышла – шею теперь не свернёшь, – проворчала Маргарита Петровна. – А то ведь она в Академию ФСБ собиралась поступать! Но туда девушек только на переводческий факультет берут.
Мать Геты с нежностью смотрела на дочку, подмигивала мне, как старой приятельнице.
– Чтобы о тебе ещё голова болела! Ведь девчонка же, не парень. И вести себя надо соответственно. Совсем мужики перевелись – вот и Оксана едет в засаде сидеть. Не нашлось больше никого! Нежные какие… Вы, как вернётесь оттуда, обязательно позвоните – как и что у вас получилось. Я из госпиталя прибегу после обеда, а если не успею, Гета передаст. Договорились?
Ронина смотрела на меня встревоженно, и глаза её блестели, как чёрная смородина после дождя. Она проверила, не забыла ли я чего, погладила по запястью, слегка сжала мои пальцы. А я вдруг поняла, насколько стосковалась по материнской ласке, и до крови прокусила губу. Я моложе Геты на два года, да ещё ребёнок на руках. И ни бабушек у него, ни дедушек, ни отца…
Папа Генриетты Антон Александрович работал в милиции, и летом позапрошлого года они с Озирским выполняли очень сложное задание. Уже после того, как основные преступники были обезврежены, автомобиль, где должны были ехать мой шеф и Гетин отец, взорвался. По счастливой случайности Андрея в салоне не оказалось, а Антон Александрович был тяжело ранен в голову, и вот уже почти два года лежал в госпитале без сознания. Общее горе сроднило Генриетту с Андреем, и менее чем через год после взрыва они поженились.
Да, отец Геты очень болен, но всё-таки жив. Может быть, ещё и поправится. Гета не одна во всём мире. То и дело приезжают родственники из Белгородской области, да и Андрей окружает вниманием. А у меня вся родня на Украине; разве что на лето можно ребёнка к ним отправить. Но вот деньги приходится зарабатывать самой, и часто с риском для жизни.
– Может, я вам покушать с собой заверну? – предложила Маргарита Петровна. – Одного пюре мало будет. Неизвестно ведь, когда вы освободитесь. В засаде ведь можно ведь всю ночь просидеть.
– Спасибо, я сыта. Вы меня на сутки вперёд накормили. Если задержусь, куплю что-нибудь перекусить. Но на ночь вряд ли останусь. Из агентства ребята должны на смену подъехать.
Я кивнула Маргарите Петровне, нажала на кованую дверную ручку и быстро вышла на лестницу. Давясь слезами, побежала вниз, и нагруженная сумка больно била меня по бедру. Генриетта бросилась за мной, даже не прикрыв дверь. Она что-то говорила мне, хватала за руки, пыталась успокоить, подбодрить.
Я достала из кармана брелок, открыла дверцу своей «Ауди», бросила сумку на заднее сидение. Гета молча смотрела на меня, сжимая кулаки и моргая покрасневшими глазами.
Потом, немного подумав, предложила:
– Может быть, я тебя туда отвезу? Маме звякну по «соте» и попрошу обождать с уходом в госпиталь…
– Нет-нет, ни в коем случае! – Я не на шутку испугалась. – Тебя дети ждут, и твоя мама должна быть около мужа. – Я взяла Гету за плечи, легонько встряхнула. – Спасибо за всё. Извините, если что не так. – Я села за руль, захлопнула дверцу.
Задним ходом я выехала на Шоссе Энтузиастов. А Генриетта, поеживаясь от сырого ветра и мороси, смотрела перед собой. И, как мне показалось, тоже плакала, стараясь поскорее успокоиться, чтобы дома выглядеть собранной, уверенной и оптимистичной…
* * *
Сегодня я проснулась в восемь утра, до десяти лежала в ванне – занималась специальной гимнастикой, лепила фигуру по методике физиотерапевтов. Расслабившись на пятнадцать минут, я начала выполнять предписанные упражнения. То и дело уходя с головой под воду, я вытягивала вверх и без того длинные ноги. Потом вспомнила, что опаздываю к Генриетте в Лефортово; выскочила из ванны, завернулась в купальный халат, сделала экспресс-макияж. На кухне уже варился кофе, жарилась яичница.
Из дома я вышла свежая, как розовый бутон, вся в чёрном, и только медные волосы спиралевидными локонами струились почти до пояса. Мои губы напоминали лепестки шиповника; тушь и тени я тоже выбрала серовато-бордовые.
