Дина пристально разглядывала моё пылающее в полумраке лицо. Люстру она погасила, и оставила старинный торшер с бронзовым двуглавым орлом над абажуром.
– И любите до сих пор, как я вижу. Вы испугались… Верно я говорю? Испугались за него.
И Дина прикрыла глаза, взмахнув длинными ресницами.
– Испугалась. – Я не стала вилять и придумывать оправдания своему поведению в «Вене». – Судите сами, Дина Геннадьевна. Вас видели на улице Космонавта Волкова в обществе вашего отца. Тем же вечером он погиб. Вас заметили в ресторане «Гавана» за одним столиком с бывшим мужем, а наутро его нашли убитым. От горя скончалась и его беременная супруга. Вы были любовницей двух друзей – Владимира Огнева и Александра Проваторова. Они оба ушли из жизни при загадочных обстоятельствах. Покончил с собой ваш жених Игорь Метельский, и вы вновь были рядом с ним. Сегодня вы сами упомянули ещё двоих, которых больше нет. Американец, подаривший вам перстень, и ваш первый мужчина… Согласитесь, что у меня были основания опасаться за жизнь человека, которого я действительно люблю. Я должна была убедиться, что ему ничего не угрожает.
– Не нужно обсуждать всё сразу! – Дина говорила со мной, но думала о другом. – Я понимаю – вас парализовал мистический ужас. Вы приняли меня за Дракулу, за вампира, за горгону Медузу и ещё невесть за кого. Но в данном случае вы испугались зря. – Дина широко улыбнулась, показав зубки стоимость в три тысячи долларов. – Я никогда не причинила бы Антаресу ни малейшего вреда. Он не предавал меня, не оскорблял, не обманывал, не шантажировал. Это были обычные отношения куртизанки и известного политика. Отношения, очень красивые с виду, необременительные, удобные для обоих. Они не влекут за собой никаких печальных последствий. Он хотел отдохнуть в обществе симпатичной неглупой дамы. Я предоставила ему такую возможность, и мы остались довольны друг другом. А я – ещё и гонораром за труды. И вы, Оксана, успокойтесь! А вы с ним где познакомились, можно узнать? Были у него секретаршей? Или как я?
– Что вы! Я работала горничной там же, где и мама. Мне было всего восемнадцать. Интересно было прикоснуться к неизведанному. Девчонкам часто хочется поскорее потерять невинность…
– Да? – удивилась Дина. – А я так и не успела этого захотеть.
– Я не совсем вас понимаю, но, думаю, мы ещё объяснимся. Лестно видеть интерес к себе со стороны такого большого начальника. Всё равно пришлось бы начинать, но с кем? Парень, которого я трогательно, ещё совсем по-детски любила, начиная с шестого класса, предпочёл мою подружку, дочку военного дирижёра. И я захотела пусть так, но отомстить ему. Случай приблизил меня к сияющей вершине властного Олимпа, и я не захотела упускать свой шанс. Уже тогда понимала, что очень долго буду вспоминать то время – счастливое и трагическое. Кроме того, я так хотела на равных разговаривать с девчонками о любви! Мне казалось, что я «засиделась в девках». Ведь практически все мои одноклассницы уже «попробовали»… Точнее, говорили, что «попробовали». Власть, слава, деньги, страсти, интриги – всё это оказалось так близко от меня! И я не смогла справиться с искушением. Мне нужно было утвердиться в собственных глазах, доказать, что я «самая-самая». И для того, чтобы скрыть растерянность, робость, неопытность, я стала вызывающе краситься и носить невероятно короткие юбки. Вероятно, тот, кого вы зовёте Антаресом, принял меня за блядушку и пригласил к себе в комнату отдыха. Всё произошло, как обычно, – коньяк, фрукты, закуски, разговоры по душам, первый поцелуй… Но я и сейчас ничуть не раскаиваюсь, ведь у меня растёт чудесная девочка, которая помогла мне пережить гибель практически всей семьи. А семья была большая – родители, два брата, сестрёнка. Без Октябрины я наложила бы на себя руки, а благодаря ей я живу, учусь, работаю. И вы сумеете переломить ситуацию. Поверьте на минуту, что такое возможно, и счастье вернётся к вам. – Я протянула руку и дотронулась до Дининого горячего, дрожащего запястья. – Видите, насколько я откровенна с вами? Я вам верю. И надеюсь услышать от вас правду. Больше мне ничего не нужно.
– Оксана, вы шокировали меня, рассказав о ребёнке. – Дина смотрела на пальму в кадке, и мне захотелось пощипать волосатый ствол дерева. – Такие серьёзные, судьбоносные последствия отношений с ярко выраженным андрофилом привели меня в замешательство…
– С кем, простите? – Я не понимала Дину, и это меня удручало.
– Андрофил – человек, одержимый идеей мужественности. Среди моих знакомых часто попадались донжуаны, то есть попросту бабники. Но андрофил – нечто совершенно другое. Вы слышали раньше это слово?
– Не слышала, поэтому и переспросила. Да, конечно, у него было много женщин… – начала я и осеклась под взглядом «Фам-фаталь».
– Кто бы спорил! Андрофилы исключительно активны в сексуальном плане и озабочены, заворожены своей принадлежностью к мужскому полу. Наш общий друг может существовать, находя всё новых и новых партнёрш. Он считает, что мужчина может иметь столько баб, сколько хочет, и не придавать этому значения. В отличие от бабника, который свой интерес выставляет напоказ, андрофил сходится и расходится с дамами естественно, тихо. И второе отличие. Бабники спокойно относятся к измене жены или любовницы; андрофилы же и мысли такой не допускают. Они исповедуют двойной стандарт, будучи одержимы идеей мужского превосходства. Когда я встретилась с Антаресом, он запретил мне иметь других любовников…
Я поймала себя на мысли о том, что могла бы бесконечно сидеть тут и слушать Дину, несмотря на усталость, на волнение, на тревогу за дежурящих во дворе наблюдателей. Затронутая ею тема пленила меня ещё и потому, что я очень люблю учиться, то есть узнавать новое. Это качество ценил во мне Озирский, поэтому прощал мне то, чего никогда не простил бы другим. Для него всегда было важно видеть перспективу, и моё будущее представлялось Андрею вполне определённо. Шеф давал голову на отсечение, что из розыска я не уйду.
– Вчера в ресторане я на секунду вообразила, что за столиком вместо меня вдруг окажется другая женщина, и Антарес не заметит этого. Любовница в его глазах не имеет ценности как личность. У неё нет конкретного имени. Нет, он ни разу не оговорился в постели! Просто партнёрши для андрофилов взаимозаменяемы, а их жёны крайне унижены. Ведь глава семьи и не думает скрывать свои походы на сторону. Не понимает, что жене здесь не нравится. Беседовать с бабой «за жизнь», плакаться ей – ни в коем случае!
Дина тяжело вздохнула. Она смотрела на меня уже как на подругу, на сообщницу, почти что родственницу. Близость с одним и тем же человеком властно и бесповоротно объединила нас. Будь на моём месте любой другой сотрудник нашего агентства, но никогда не добился бы такой степени взаимопонимания.
Мы не испытывали ни злости, ни ревности; напротив, втайне, ничего не говоря, даже не намекая на это, мы завидовали ЕГО жене.
– Другие всё платье соплями измажут, особенно спьяну. А Антарес и пить умеет, как интеллигентный человек… Кстати, какой коньяк он предпочитает?
– «Людовик Тринадцатый», – сразу же ответила я.
– Теперь я вам окончательно поверила, – облегчённо вздохнула Дина. – Это очень редкий и дорогой сорт. Вы пробовали?
