– Накормить гостей – главное, – с медовой улыбкой продолжала Дина, уводя нас к крыльцу. – Вот я маму Игоря накормила, и она ненавидит меня уже чуть-чуть меньше. Во всяком случае, скандал не закатит, и у соседки переночует. А уж Галя с Наей всегда рады мне помочь. Правильно?
Дина тряхнула головой, сверкнув алмазными звёздочками на персиковых мочках ушей.
– Итак, не будем зря терять время и приступим к делу…
Она критически осмотрела мой костюмчик цвета слоновой кости – блузон-рубашку и короткую юбку. Тем временем мы оказались на веранде, и я обратила внимание на батарею бутылок из-под немецких ликёров, которая украшала полочку над плитой.
– Прошу! – Дина толкнула дверь в комнату, набитую дряхлым антиквариатом.
– Круто вы управляетесь с домашними! – Даже Озирский себе такого не позволял. – Подобный стиль не вызывает нареканий?
– Без меня Софья давно бы дачу загнала. Когда кушаешь с чьей-то руки, причём целыми багажниками, трудно сохранять независимость. И потом, должен же кто-то вздорной бабе рога обломать, иначе Галка превратится в совершенно бесправное существо. Игорь Фёдорович, супруг её – слюнтяй, не может за жену заступиться. И трусость свою прикрывает разглагольствованиями о сыновней любви. До сих пор не могу Софье простить, что Настасьей заставила назвать умненькую городскую девочку. Да она такая же Настя, как я – Фёкла!
Дина жестом пригласила нас сесть на ковровую оттоманку, когда-то считавшуюся самым роскошным украшением московских домов. Но тех лет уже не помнил даже Озирский, а я уж и подавно.
– Галка хотела девочку записать Маргаритой, так Софья пригрозила сорвать выгодный квартирный обмен, и вообще развести их с Игорем. Да какое отношение имеет Галкина дочка к её матери, которую давно на кладбище свезли? Галке рожать, трое суток мучиться… Полотенцем, помню, младенца выдавливали. А свекруха шантажом, угрозами, капризами своими дурацкими ребёнку всю жизнь изломала. Сына-то ведь не Ксенофонтом, а Игорем назвала!
Дина достала пачку сигарет, надорвала её и положила на стол.
– Угощайтесь. И не смотрите на меня так. Ещё раз повторяю – последние пять лет семья Емельяновых существует на мои деньги. Зря Галка с Игорем в девяносто первом у «Белого Дома» три ночи сидели. Сливки скушали совсем другие люди. В ВУЗах теперь одни дистрофики сидят – это всем известно. Квартира на Пресне, машина Игоря, каракулевая шуба его мамочки, на которую любящий сынок занял у меня, да так и не отдал… И ещё много всяких нужных вещей… Всё принадлежит мне! Софья – прихожанка церкви Девяти Мучеников в Большом Девятинском переулке, а существует на деньги грязной шлюхи. Не торопится Боженька её озолотить. И она скромненько ничего не замечает. Принимает пожертвования, выигранные в казино. Но хватит говорить о ней – больно много чести. Займёмся нашими делами.
Дина отработанным жестом закинула ногу на ногу, пососала мундштук. Мы с Андреем тоже курили, что шеф несколько оторопел от мощного напора Дины. Она должна была вести себя если не заискивающе, то, по крайней мере, тактично; пытаться понравиться шефу, чтобы тот облегчил её участь. Но Дине было совершенно всё равно, какое впечатление её развязные манеры производят на людей.
– Говорю Галке – разведись, я вас с Найкой прокормлю. Так нет, Игорёшка ей нужен! Улитка безрогая… Мать свою безмерно уважает. А образования у неё – семь классов, да и те под вопросом. Сонька Горбунова из Бологого приехала в Москву с одним фанерным чемоданом. Окрутила мастера в цехе, женила на себе. Всю жизнь сидела у мужа на шее, да и теперь тоже сумела устроиться. Ради Галки я даю деньги на их семейство.
Дина выпустила из ноздрей струйки сухого коньячного дыма, резко повернулась к Озирскому.
– Надеюсь, Андрей Георгиевич, что Оксана вам всё рассказала. Про вечер пятнадцатого августа, про нашу незабываемую ночь на шестнадцатое. Простите, что заставила вас ждать две недели…
Профессия научила Дину разбираться в мужской красоте, и я видела, как волнует куртизанку близость человека с лицом молодого Алена Делона и фигурой Рэмбо. Судя по всему, контакт у них должен получиться.
– Ладно, прощаю! – Озирский постучал сигаретой о край пепельницы из толстого, зеленоватого, как его глаза, стекла. – Давайте теперь исправлять положение. Вы согласны прямо и откровенно ответить на мои вопросы? Надеюсь, вам ясно, какими они окажутся. Оксана вам вкратце ситуацию обрисовала. Так вот, я хочу получить ваше разрешение на использование диктофона во время нашей беседы. Я мог бы применить технику тайком, но не захотел. В ваших интересах, Дина Геннадьевна, ничего от нас не скрывать. Я сразу предупреждаю, что диктофонная плёнка – не подписанный вами протокол. Юридической силы она иметь не будет. Вы всегда сможете сослаться на то, что просто пошутили с нами или немного пофантазировали. Но всё-таки я очень прошу вас говорить правду. А я уж постараюсь помочь вам…
– Используйте, что хотите! – Дина махнула сигаретой и едва не прожгла свой драгоценный муслин. – Скрывать ничего не стану – мокрый воды не боится. Да и что вы можете со мной сделать? Убить? Сама хотела уйти из жизни, но мне помешали. Посадить? Сидела и ещё посижу, благо все человеческие лица мне одинаково противны. Мне всё равно, кто будет рядом, – бутырские зэчки или приличные гражданки с московских улиц. Вызволять меня потребовалось Галке и Илье, а я просто пошла им на уступки. Ради того, чтобы не подставлять их, примерно выполняла все условия договора, не пыталась скрыться. Задумывала, ещё до истории со Стасом, уехать в Хайфу, в Израиль. У одного из моих друзей там отличная двухкомнатная квартира. По маме я еврейка, так что моя кандидатура – проходная по всем статьям. Но нет, я поняла, что не смогу жить там, и приползу в Москву умирать. Я здесь родилась, и ничего изменить уже не могу. А что касается вашего задания, то вы выполнили его, и перед заказчиками отчитаетесь. Мне гораздо легче объясниться с семьёй через диктофон, чем напрямую. Они хотели знать обо мне ВСЁ – пусть знают. Сразу договоримся о том, что деньги я вам не плачу, а мой перстень переходит в собственность агентства. Он стоит больше, чем залог, адвокатские услуги и работа ваших сотрудников. А теперь спрашивайте. Я вас внимательно слушаю.
Дина погасила сигарету и уселась поудобнее, не забыв эффектно сплести ножки.
– Вам и сестра отвратительна? И племянница? – Я была потрясена до глубины души. – А мне казалось, что вы все друг друга любите. И я завидовала вам… Получается, ошибалась?
– Найка – себе на уме девочка, с ней интересно. Но она мала ещё. А вот Галине впору, как в Вятских Полянах, слово «раб» на лбу выкалывать. Помните? Электрик Комин подпольный цех в земляной норе устроил, бомжих там работать заставлял. Во «Времечке» про него сериал крутят…
– Да, знаем, видели, – кивнул Андрей. – Но мы не обязательно вас посадим. Вам есть, что терять, за что бороться. Снова взять вас под стражу можно было и без этой встречи на природе – просто в связи с открывшимися обстоятельствами. Я хотел совершенно о другом поговорить.
– О чём хотите! – с готовностью согласилась Агапова. – Преступники обожают тюремными вечерами изливать душу. Особенно преступницы. Бабье сердечко слабое, просит сочувствия и понимания. А я о-очень много интересного способна поведать, вот увидите! Так мы проведём субботний вечер, а потом настанет полночь. И как говаривала тётя Злата: «Слава Господу Богу, отмучились сегодня. На один день к смерти ближе!» – Дина провела пальцами по щеке, чтобы унять судорогу.
