– Ещё бы не серьёзно – это крутые мафиози! – важно, даже гордясь, заявил Толян. – Кабы так просто было, мы б и сами смылись!..
– Не знаю, ранил я его или зашиб, – растерянно пробубнил Серый. – А Вадим фонарь забутырил очередью. Они постреляли, и мы тоже. Потом они удрали куда-то, а вы дом пошли. Может, пожрать есть. – Серый снял ушанку и почесал макушку. – Ну, блин, влетели!..
– Их трое должно быть, – заволновалась Кира. – Нельзя, чтобы они сбежали! Других приведут или по рации вызовут!
– Уходить надо, – сказал солдатик, ворвавшийся в комнату первым. – Покопаем насчёт провианта и уйдём. Девки, вы что? Без пальто побежите по снегу? – Парнишка представил себе это и поёжился.
– Нам всё равно, что без пальто. Отогреемся на бегу! Горячо сказала Кира. – Только… Ножик есть у вас? Надо верёвки разрезать по-быстрому. Связанный человек в той комнате лежит.
– Петь, дай ей нож, – распорядился Серый.
– Толян, действуй. – Кира отдала нож единственному мужчине в их компании.
Тот взял нож и пошёл в другую комнату, а Кира не удержалась и побежала за ним. Марьяна, вцепившись в руку Оксаны, едва не прыгала от радости. Разгорячённые боем и одновременно перетрусившие щуплые солдатики, шмыгая носами, топтались у дверей, сжимая в руках похищенные из оружейной комнаты автоматы.
– Не бойтесь, не скажем про вас, когда уйдём, – поняла причину их тревога Оксана. – Ни словечка – обещаю. А вы, если попадётесь, сразу говорите, что освободили пятерых заложников. И вам скостят срок. Слышите? Так сразу и лепите, первым делом! В ночь на двадцать четвёртое ноября в таком-то районе… Кстати, где мы примерно находимся?
– У Красногорска где-то. Опалиха рядом, – вспомнил Петя.
– Запомните моё имя – Оксана Бабенко. Я на Звенигородском шоссе живу. Попросите разыскать меня. И я объясню где угодно, что вы для вас сделали…
– Ну и чё? – засомневался Серый. – Всё равно сидеть. Иначе никак.
– Я в сыскном агентстве работаю. У нас в милиции связи, – настойчиво продолжала Оксана. – Мы все будем свидетельствовать в вашу пользу. И добьёмся, что вы получите по минимуму.
– А-а, ничтяк! Сматывайтесь. – Серый протопал к маленькой комнатке. – Скорей давайте, чтоб нас всех тут не завалили…
Кира с Толяном вывели под руки Аллу. На девочке был бушлат; обули её в какие-то суконные боты. Оксана тут же бросилась к Сашиной дочери – обняла, прижала к себе, будто пытаясь прикрыть своим телом. Она отвечала за жизнь Аллы Лукьяновой, которую поклялась вернуть матери, и должна была своё слово сдержать.
– Пойдёмте, – позвала всех Кира, тряхнув волосами. – Терять-то всё равно нечего. А так хоть надежда есть…
Все двинулись вниз по скрипучей лестнице, торопясь и спотыкаясь. Алла, ещё не до конца проснувшаяся, старалась поспевать за остальными, но всё-таки никак не могла стряхнуть забытьё. Оксана с Толяном изо всех сил помогали ей. Солдатики, которые шли впереди, открыли дверь во двор, почему-то засыпанный наколотыми дровами.
– А Вадька Пихуля где? – всполошился Петя. – Серый, его ж убьют!
– А чё мы можем? – Серый вертел головой, не зная, как поступить. Потом собрался с духом: – А вы бегите! Через забор перелазьте. Мы постреляем тут, попробуем отвлечь. Всё равно пропадать!..
– Девчонки, бегите прямо к забору. Повезло, что собак нет. – Толян облизывал губы, и глаза его дрожали. – А я с ребятами останусь.
– Не, ты беги, поможешь перелезть им. – Серый набрал в грудь побольше воздуха, перекрестился, сплюнул через плечо. – Ну, параша, шевелитесь! Прыгайте с крыльца и жмите… Ни хрена без фонаря не видать. А Вадьки нашего, Пихули, нет уже, наверное…
Где-то за сараем ожил автомат, и ему ответил другой.
– Кто ж стреляет, если нет? Жив, значит, – успокоил Толян. – Друг в друга охрана стрелять не станет. Они – бывалые люди…
Злые светлячки вспыхнули и за банькой; опять посыпались битые стёкла. У калитки мелькнул один из охранников – туда пленным хода не было. Самый дальний угол двора, где росла огромная ель, казался самым безопасным.
Первой с крыльца сбежала Марьяна – трогательная в огромных валенках, болтающихся на тонких ножках. Она увязла в глубоком снегу и оглянулась. Тотчас же ей на помощь устремилась решительная Кира. Она не могла оставить в беде пусть старшую по возрасту, но такую хрупкую, пугливую подругу. Оксана и Толян волоком потащили Аллочку, а Петя с Серым остались на крыльце, невидимые в кромешной тьме.
– Здорово, что луны нет, – прошипела Оксана, отплёвываясь.
– Да уж. – Толян перекинул через плечо руку Аллочки.
Внезапно из-за ёлки, растущей в том самом углу двора, с автоматом наизготовку выскочил низкорослый, коротко стриженый мужчина в ночном камуфляже. Оксана заметила его в последний момент, и хотя не поняла точно, кто это, нутром почувствовала – всё! Неужели они сейчас умрут? Но об Октябрине позаботится её отец. Он обещал, если что…
– Ложись!
Толян со злостью бросил лицом в глубокий снег Аллочку, сам рухнул на неё. Оксана шлёпнулась рядом, и её нос тут же забило снегом; льдинки захрустели на зубах. Автоматная очередь полыхнула совсем рядом. И Оксана, чуть приподнявшись, увидела, как падает навзничь Кира и застывает, раскинув по снегу длинные чёрные пряди волос. Марьяна, пятясь, отступала от низкорослого. Она пыталась закрыться руками, словно умоляя о пощаде. Автомат ещё раз плюнул огнём. Марьяна упала, взрывая наледь, а потом замерла, прошитая шестью пулями.
– Козёл… Вот он! Его брата в «Крестах»…
Толян не договорил. От крыльца выстрелили, и охранник, выронив автомат, схватился за живот. Солдатики исполнили обещание – они помогли остаться в живых троим заложникам. Неизвестно, ранили они или убили Славика, но помогли. И теперь во дворе избушки остался только один охранник – ведь Смулаковский давно уехал.
– Тикайте! Скорее, за забор! – орал от крыльца Петя.
Кто стрелял, он или Серый, было непонятно. Милые, дорогие пацаны, вас не судить, а награждать надо, думала Оксана. Вы спасли совершенно чужих людей, пожалели их. И сделали всё для того, чтобы заложники обрели свободу. Не ваша вина, что Кира Цхай и Марьяна Горелова навсегда ушли от нас. Но ушли они уже не заложниками – находились в двух шагах от свободы… Я всегда буду о них помнить. Всегда – если, конечно, выживу!..
Вся троица добралась до забора, проваливаясь по пояс в снег, раня руки о наст. Оксана начисто забыла о том, что кровь Толяна может смешаться с её кровью, и тогда она заболеет. Сейчас важно было одолеть забор, не опутанный, на их счастье, колючей проволокой под током. Видимо, специально этот двор не оборудовали. Вся надежда была на охранников и собак, трупы которых остывали, припорошённые метелью.
– Оксана, перелазь первая, а я Алку подсажу. Вставай мне на спину. – Толян согнулся, упираясь лбом в доски забора.
Оксана вскарабкалась на него, навалилась на заострённые треугольниками доски. Перекинула одну ногу, другую, а потом, разжав руки, полетела в торчащие из-под снега кусты. Еще сидя верхом на заборе, она заметила, что на участке вдруг стало очень светло, и потянуло палёным. Матерясь, Толян подсаживал Аллу, умолял поторопиться. Он приказывал девочке не дрыхнуть, не ныть, а лезть, если хочет выжить.
