– Сделаем всё, как нужно, синичка. – Дядька внезапно стал серьёзным и вдруг зевнул. – Подремли малость. Я разбужу, когда приедем. Ничего, не дадим пропасть. Люди же мы друг другу, не волки…
Оксана послушно закрыла глаза и почти сразу же забылась, окаменела в тяжёлом забытьи. Ещё сутки назад она спала в тёплой постели, не ведая, что вскоре придётся пережить плен и побег, обрести и потерять трёх друзей. Нет, шестерых, ведь дезертиры оказались совсем не такими, какими представлялись раньше. И одного из них, Вадима Пихулю, даже не довелось увидеть. Наверное, они все погибнут. Могут и застрелиться при задержании, и наброситься на кого-нибудь, когда выйдут на шоссе. Пацанам и рехнуться недолго после того, что произошло. Но сейчас нужно как угодно изворачиваться, громко орать, доказывать с пеной у рта, что ни в коем случае нельзя упускать Старосвецкого с его бандитами.
Доказательств, конечно, никаких, но иного выхода нет. Хотя Виктор, возможно, уже скрылся – не дурак ведь. Ему моментально передали сообщение о нападении неизвестных на дальний домик, и он наплевал на Аллочку – ведь уже получил за неё деньги. Кинул своего японца, получается, – так ведь ему не впервой. Вполне вероятно, что Старосвецкий приказал уничтожить ВСЕХ, находящихся в доме, в дом числе и Оксану, которой обещал жизнь и свободу. Лишние свидетели ему не нужны, несмотря на скорый отъезд за границу.
Разомлев в пышущем теплом салоне «четвёрки», Оксана дремала сидя. И вдруг перед её закрытыми глазами выросла стена из сырого красного кирпича. Просто стена, и всё, но стало так страшно, что одурь прошла, и Оксана подняла тяжёлые веки. Их пикапчик нёсся по шоссе с приличной скоростью, а добрейший дядька дрых за рулём, распустив пьяные слюни. Он не контролировал дорогу, не видел никого и ничего. Не осознавал, что может погибнуть сам и погубить двух несчастных девчонок. Не для того они спаслись от одной смерти, чтобы принять другую. И. тем более, сейчас, когда спасение уже близко…
А в следующую секунду Оксана заметила громадину-трейлер, знак аварийной остановки, копошащихся у заднего колеса двух мужчин. Дальнобойщики, шофёр и напарник, которым крепко не повезло в пути, производили ремонт при неверном свете фонарей. Пикап летел прямо на трейлер, и не оставалось времени даже на то, чтобы разбудить водилу, даже просто ткнуть его кулаком в бок. Можно было только перехватить руль и увести машину вправо – в кювет, в кусты, в сугробы.
Несколько секунд этого золотого времени показались вечностью. Раньше такого Оксана и представить себе не могла, но сейчас вся жизнь молниеносно пронеслась перед глазами. И последнее, застывшее видение – карие глазёнки маленькой девочки. И потом, словно кадр на кадр в фотоплёнке, на личико дочери налезли перепуганные физиономии дальнобойщиков, на которых летела неуправляемая легковушка. Мужики не успели ничего понять, не то, что оценить ситуацию и совершить какие-то разумные действия.
Оксана вцепилась в руль обеими руками. Навалившись на похрапывающего водилу, она закрутила баранку вправо, стараясь избежать чудовищного, смертельного удара. Между пикапом и трейлером оставались какие-то метры, ничего не значащие для автомобиля. Но именно они в конечном итоге и спасли всех – и пассажиров «четвёрки», и дальнобойщиков, застывших на корточках у правого заднего колеса фургона.
С оглушительным скрежетом и визгом тормозов пикап свернул вбок, влетел в кусты. Ломая их, покатился под уклон, взрыл снег и развернулся под прямым углом. По инерции съехав ещё ниже, он уткнулся бампером в раскидистую ель. С её тяжелых лап на крышу автомобиля посыпался искристый снег, и где-то в вышине заорали потревоженные вороны. Открыв дверцу, не до конца очухавшийся дядька выбрался из-за руля, зевнул и широко улыбнулся.
А от шоссе к ним, ломая кусты, спешили спасённые дальнобойщики. И в руке того, кто бежал первым, прыгал, дёргался, мигал огромный мощный фонарь, очень похожий на исчезнувшую с неба луну…
Глава 7
– Леся, почему ты нам сразу всё не рассказала? Скрывала даже то, что Артём застрелился. И про рэкет тоже молчала. Про квартиры, машины, дачу – ладно. Но про то, что осталась вдовой? И дочку похитили… Ты ведь ещё одного ребёнка лишилась! И молчала, даже лгала нам с мамой, других заставляла лгать. Зачем?
– Чем бы ты помог, Павлуша? А мама? Только случился бы второй инсульт, который она могла не пережить. А со мной всё произошло так, как было суждено. Я потеряла нерождённого сына, а Аллочка едва не погибла в автомобильной катастрофе. Кроме того, я узнала о муже страшные вещи, и отныне не могу относиться к нему по-прежнему. Он, как и сказали мне в астроцентре, нарушал закон, причём далеко не по мелочи. Он заказывал убийства, обрекая людей на страдания, и проклятие пало на нас с Аллой. Да, я не знала Артёма, прожив с ним без малого пятнадцать лет. Не представляла, что мой спокойный милый увалень способен заплатить за чью-то смерть. И потому я не имею права роптать на судьбу. Мы с Аллой не могли распоряжаться теми средствами, что остались от Артёма…
– Ты оправдываешь того ублюдка, который лишился тебя всего?..
– Нет, не оправдываю. Но постоянно помню, что сладко жила на деньги, принадлежащие другим. Артём не щадил чужих детей, когда устранял со своего пути их отцов. Почему кто-то должен щадить мою дочь? Только потому, что она – моя? Это уже двойной стандарт, это уже зло. Вот если бы на нашей семье не лежало проклятье – справедливое, подчёркиваю, проклятье – тогда да, Виктор был бы ублюдком…
– Ты что, Леся, простила его?! Да мне бы только дотянуться до его поганой глотки, своими руками уничтожил бы эту змею!..
– Не нужно произносить пустые слова, Павлуша. Виктор далеко отсюда, и ты его не достанешь никогда. Я многое переосмыслила, пока лежала в больнице и не знала, чем закончится история с Аллочкой. Мне теперь нужно жить по-иному. Нужно работать, заново завоёвывать место под солнцем. Я знала Луизу Клюге, её сестру и мать, потому была шокирована услышанным. Оказывается, что их всех сгубил мой муж! А я-то проклинала этих злодеев во всеуслышание, как ты сейчас Виктора. Была уверена, что могу выцарапать им глаза. Надеюсь, что теперь мы искупили грех Артёма, и сможем жить, не чувствуя вины. А прощать я не вправе. Слишком мало я интересовалась чужими бедами, много мнила о самой себе. Как сказал Ла Моль у Дюма: «Бог наказал меня за мою гордыню, – благодарю за это бога!»
– Леся, ты сошла с ума! Мне страшно слушать весь этот бред…
– Павлик, Старосвецкий раздавит тебя, как букашку, если ты посмеешь открыть рот. Члены его группировки, арестованные месяц назад, я уверена, быстро окажутся на свободе. Нам надо вести себя тихо, а не прикрывать собственное бессилие громкими клятвами, которые только сотрясают воздух. И я до сих пор не жалею, что оставила вас в неведении. Если люди не могут помочь, а только переживают, мне не легче. Лично я Аурику ни за что не вызвала бы из Кишинёва в Москву – это сделали без моего ведома. Другого выхода не оставалось – после гибели Танюши некому стало за мной ухаживать. И только тогда вы обо всём узнали. Если бы Аллу не освободили, мне пришёл бы конец. Я находилась уже не здесь и хотела, чтобы поскорее пришёл покой. Когда приехала Аурика, мне немного полегчало. Она варила мне клюквенный морс. Ты ведь знаешь, какая она у тебя превосходная хозяйка! Теперь я точно такой же варю для Аллы. Я знаю, что ей нравится. В данный момент у меня одна цель – поскорее ребёнка на ноги поставить. С каждым днём ей делается всё лучше, и я счастлива.
