Эрика никогда не искала утешения среди могил. Напротив, была оптимисткой, отличницей и спортсменкой. Великолепно плавала, играла в теннис, танцевала. А когда грустила, усаживалась за рояль, иногда на полночи. Приглашала в гости подруг или сама к ним уезжала. Могла сутки проваляться на тахте перед «видеодвойкой», а то и в наушниках плейера.
Случалось, что Эрика в одиночестве кривлялась перед зеркалом, корчила страшные рожи. Забывалась и за учёбой. Очень любила читать в подлинниках английские, французские и итальянские книги. Но чтобы вот так, под вечер, ехать в столь мрачное место…
Неужели дочка узнала что-нибудь об Андрее? Но что?! От кого?.. Не от Шибаева же! Эта семья появилась в Москве шесть лет назад. Откуда они перебрались, Дарью до сегодняшнего дня не интересовало. Надо завтра же, ещё до отлёта во Францию, этот вопрос выяснить. Хотя, может, и не в Шибаеве здесь дело. Эрика как раз в том возрасте, когда все привязанности, как правило, странные, для взрослых непонятные. А реакция у подростков на разные пустяки получается чересчур болезненная. Скорее всего, Эрика тоскует по отцу. Даже не по конкретному человеку, а по защитнику, советчику. Может быть, девочка хочет пообщаться с ним наедине. Что ж, препятствовать ей Дарья не намерена.
Но в любом случае следует понаблюдать за Эрикой, как бы подло это ни выглядело. Проследить, чтобы сберечь нежный росточек, частицу Андрея, не дать случиться худшему. А ведь Эре сейчас действительно очень тяжело, и мать должна знать, что её тревожит.
«Чёрная Вдова» повернулась к портрету красивого молодого брюнета с очень светлыми, будто светящимися глазами. Густые, благородно изогнутые его брови почти срослись на переносице; тонкие ноздри, казалось, раздувались прямо на портрете. Дарье хотелось, чтобы пухлые губы мужа сейчас разомкнулись, и она услышала голос, который каждый день звучал в её ушах. Каждый день из этих семи с лишним лет был наполнен воспоминаниями и болью.
А в последнее время Дарья исступлённо боролась с собой, не зная, что ей делать, как заставить себя не думать о другом человеке, очень богатом и широко известном бизнесмене. Дарья не могла равнодушно относиться к нему, но только потому, что и лицом, и голосом, и манерами он напоминал ей мужа. Когда им доводилось встречаться, хоть в деловой, хоть в непринуждённой обстановке, госпожа Ходза всегда вздрагивала.
Казалось, что возвратился её Андрей, который на самом деле не погиб в девяносто третьем году, а просто уехал в длительную командировку; и вот теперь этот срок закончился. Невероятных усилий стоило Дарье не броситься к чужому мужу, не обнять его и не разрыдаться у него на груди…
Заплакала она сейчас, в одиночестве, глядя на портрет единственного своего мужчины, который уже никогда не сможет к ней возвратиться. Андрей Климентьевич Ходза был одет в белую рубашку с очень модным восемь лет назад галстуком «пожар в джунглях». Пиджак он повесил на спинку кресла – лето девяносто второго было очень жарким. Дарья встала из-за стола, подошла к стене и поправила портрет, хотя он висел идеально ровно. Грустно улыбнулась и погладила стекло кончиками пальцев, словно лаская его.
– Зачем ты ушёл от нас? Зачем?.. Андрюшка, ты – изверг…
Потом Дарья вернулась к компьютеру, надела защитные очки и постаралась на эти два часа погрузиться в работу. За Эрику мать была спокойна – знала, что Дмитрий Минаев и сотрудники службы безопасности выполнят её распоряжения. Ребята сделают всё для того, чтобы с головы Эрики не упал ни один волосок – за это им очень щедро платили.
Шумно, со всхлипом, вздохнув, Дарья Ходза отодвинулась вертящееся кресло и отправилась на кухню готовить себе чай. Прислугу она отослала до утра.
ГЛАВА 3
Автостоянка Ваганьковского кладбища повидала множество пышных лимузинов, и потому завсегдатаи не обратили внимания на вновь прибывший «мерседес» сиренево-чёрного цвета; такой окрас назывался «чароит». Из автомобиля вышли парень лет двадцати и девочка-подросток. Эти двое, попадись они навстречу в толпе, не произвели бы впечатления.
Дима Минаев практически не расставался с кожаной курткой, правда, дорогой и качественно сшитой, и с обычными джинсами «Ливайс». О том, что рыжий конопатый водитель Дарьи Ходза имеет пятый дан по карате, мало кто знал; на вид Минаев казался совсем слабаком. Эрика, в узких брючках и просторном джемпере в шахматную клетку, приковала взоры нескольких юношей, толпящихся на стоянке. Каждый владелец иномарки мельком прикидывал, нельзя ли поближе познакомиться с длинноногой бледной Лолитой. Но при взгляде на «тачку» и охранника донжуаны теряли охоту рисковать и переключались на других «тёлок».
Дима, оставив «мерина» на стоянке, отправился с Эрикой на рынок. Там в павильонах торговали цветами, венками и прочими похоронными принадлежностями. За автомобилем следили несколько пар глаз – кроме того, что его дверцы открывались только пультом при нажатии кода особой сложности.
Ещё по дороге Минаев спросил, не хочет ли Эрика купить венок в элитном салоне, но девочка отказалась. Сейчас она спешила отовариться и избавиться от надоевшей опеки водителя.
– Вон, смотри, классный веночек! – Эрика не стала долго выбирать и прицениваться. – Вау, из живых цветочков! Дима, купи его, пожалуйста!
– Хорошо. – Минаев не имел полномочий возражать, советовать, уговаривать. Будь его воля, он побродил бы по рынку, повыбирал, поторговался.
Едва Минаев исчез за дверью магазина, Эрика огляделась, соображая, можно ли оторваться от сопровождения. Но в это время она увидела мальчишку с великолепным букетом черёмухи в руках. Наверное, наломал за городом, в своём саду, или просто поколошматил дикий куст. На что-то ему нужны деньги, Ничего, заплатим… Здорово будут смотреться душистые белые гроздья цветов около памятника, тем более что под постаментом на этот случай припрятана большая ваза.
– Сколько хочешь? – спросила Эрика у мальчишки.
Букет был огромный; одной рукой вряд ли обхватишь. Интересно, в какую сумму оценил его продавец?
– Двадцать рублей, – облизал потрескавшиеся губы мальчишка.
Эрика открыла кошелёк, но купюр меньше сторублёвых не нашла. Но особенно не расстроилась – Дима всегда выручит.
– Сейчас расплачусь. У тебя двадцать рублей есть? – обратилась Эрика к Минаеву, который как раз вышел из павильона с венком в руках.
Водитель прислонил покупку к стене, достал две десятирублёвые купюры и протянул мальчишке. Тот немедленно спрятал деньги в борсетку.
– Держи. И жми отсюда, а не то побьют.
– Не побьют, я свой. Моя тётка здесь работает. Вы у неё венок и купили. Это импортяга, немецкий, на витрине давно стоял…
– Тогда ладно. Но всё равно кыш, рано тебе здесь болтаться.
Дима легонько хлопнул малолетнего продавца по шее, Тот на всякий случай слинял, а Минаев поднял венок и сделал несколько шагов к воротам.
В это время с Большой Декабрьской улицы завернул стриженый ёжиком мужчина в джинсовой жилетке, надетой поверх чёрной футболки. Он шёл мимо ларьков, и вечернее солнце отражалось в его тёмных очках.
