– Когда ты собирался мне сказать, что женишься? – Всё так же возмущённо говорила Адриана, плюющая на просьбу принца. Но он лишь фыркнул и ответил:
– А ты разве не знала, что я женюсь на Изабелле? – Он взглянул испытывающими глазами на девушку, и, как будто бы что-то прочтя в них, смеясь, ответил: – Неужели ты думала, что я женюсь на тебе? Ох, да ты глупенькая, оказывается. Ты разве забыла, кто ты, а кто я? – Прыснул яду Теодор.
Адриана была такой злой, такой разгневанной от того, что она обманулась и поверила этому человеку, что угрожающе вскинула кулаки на Тео, который даже отшатнулся от неё, так как знал, что ей ничего не стоит ударить его. Ей не хотелось плакать, напоминать ему о том, что они любили друг друга, ведь, по-видимому, её любовь была невзаимной. Стало стыдно за саму себя, за свою наивность, доверчивость. Ей действительно казалось, что он любит её, пусть даже он ни разу не проявлял свои чувства. Видимо, она так сильно его любила, что не замечала ничего вокруг, даже его недостатков и нелюбви к ней. Клубки дыма рассеялись перед глазами, как будто бы Господь подарил, наконец, ей зрение, и она могла своими глазами увидеть то, о чём ещё недавно говорил Чарльз.
– Я беременна. – Адриана уже не надеялась ни на что, ей просто хотелось позлить Тео.
– От кого? – Задал глупый вопрос тот. Девушка прямо-таки зашипела в ответ:
– Да от тебя, идиот! – Её презрение к этому человеку не имело границ.
– Да ладно, я вряд ли в это поверю. Ты ведь та ещё потаскушка. – Ехидно улыбнулся он. Но Адриана, услышав это, оскалила зубы и набросилась на принца. Комната залилась багровым светом луны, от Адрианы исходили обжигающие языки пламени. Пускай она об этом не думала, но где-то глубоко в душе ей хотелось убить этого человека. Она била его кулаками, хотела поцарапать его лицо, но Теодор оказался сильнее и в ответ отбросил девушку в сторону, отчего она больно ударилась о стул и сломала его, упав на пол. На руках появилась кровь, разум намеренно отвергал любую мысль, не в силах осознать происходящее. Принц лишь выругался громко и поспешил удалиться. Адриана забилась в уголок комнаты, и, открыв рот в беззвучном крике, тихо, без слёз, начала плакать, словно запуганный зверь. Прошло около получаса, прежде чем девушка смогла встать и выйти из кабинета. Наверное, она сама не смогла бы объяснить, что заставило её идти, несмотря на колики в животе и нестерпимую головную боль. Адриана вышла в коридор, но, заметив какую-то парочку в тени одной из статуй, вынуждена была спрятаться за арками. Какая-то девушка кокетливо смеялась и что-то ласково шептала своему собеседнику. А тот осыпал её ничего незначащими комплиментами, запускал руку под её нижние юбки и всё время приближался к её лицу, как будто желая укусить её за шею. Лишь когда кто-то открыл дверь танцевального зала, эти двое разбежались в разные стороны, и Адриана смогла узнать в них наследника престола и новенькую хорошенькую фрейлину его матери.
Но это была не последняя жуткая картина, которая предстала перед девушкой. Она вернулась в танцевальный зал и подсела к своим подругам. Ломкость в теле и ежеминутный порыв разрыдаться истощал девушку как морально, так и физически. Виктория смогла заметить кровь на рукаве подруги, но решила не расспрашивать её, пока они не окажутся наедине. В остальном почти ничего не изменилось с тех пор, как Адриана покинула эту комнату. Вот только принц Чарльз, сидящий теперь подле будущей невестки, что-то рассказывал ей возбуждённо, в то время как она нежно касалась его кончиками своих пальцев, посылая ему невербальные сигналы о симпатии. И вот теперь Адриана почувствовала, что сил больше у неё не осталось и, отпросившись у королевы, отправилась в свои покои, где упала без сознания, едва дойдя до самой кровати.
Глава VIII. Гигантское чернильное пятно
«Всё, что происходило далее, я едва могу вспомнить. Помню лишь, как каждые несколько минут просыпалась от жуткой боли внизу живота, как будто меня покидали какие-то жизненно-важные органы. Мой разум, мои мысли были сейчас далеки от реального мира. Я запуталась в себе, в своей жизни и предпочла бы и вовсе не возвращаться из мира снов. Вот только невероятная боль во всём теле возвращала меня к жизни. Что-то твердило мне, что я должна жить, должна бороться. Наверное, это и отличает меня от прочих людей – я не прекращаю бороться.
И сейчас, в то время, как моё тело извергало что-то большое, а я едва могла различить, дышу или нет, я продолжала бороться за свою жизнь, лишённую всякого смысла. Моя единственная любовь, пускай даже я мало что в ней смыслила до этого, принесла мне одни лишь страдания. Я не могла предположить, что, однажды полюбив, я стану такой уязвимой, что моё сердце смогут безжалостно заколоть. Мой убийца не жалел сил, он протыкал в меня сотни клинков, забывая, что я – обычная женщина и что я любила его по-настоящему. А, может, он и помнил это, вот только не мог принять мою любовь, так как ему это чувство было чуждо. Оставленная наедине с собственным позором и ещё не родившимся ребёнком без отца, я пыталась найти капли смысла и причину для того, чтобы захотеть жить.
Я засыпала и вновь просыпалась от собственных слёз и судорожных вздрагиваний. Когда мои рыдания переходили в крики, кто-то поблизости брал меня за руку, вытирал пот с моего лба и что-то приговаривал. Я думала, что сплю или что я уже умерла, так как окружающий мир расплывался перед глазами. И лишь утром, как мне казалось, я приоткрыла глаза и смогла понять, что всё это не было сном. Я лежала на твёрдой кровати в комнате, чем-то напоминающей темницу или подвал. Ни единого окна, ни единой щели, связывающей меня с внешним миром. Лишь догорающая свеча на деревянном столике у кровати помогала осмотреть остальную часть комнаты. Рядом стоял ночной горшок, но он был заполнен лишь красной жидкостью, похожей на кровь. Какие-то пузырьки с травами и лекарствами стояли прямо на полу. Я не знала, как я тут оказалась, но тёплые кирпичи под одеялом у моих ног говорили мне о том, что обо мне кто-то позаботился. Я к своему ужасу не сразу осознала, что чувствую, что сбавила в весе.
Осознание этот факта так поразило меня, что я начала рыдать и громко кричать, проклиная всё вокруг, включая эту ненавистную комнату. Но кто-то услышал меня, и, не стучась, зашёл в мою обитель. Это была низкорослая полноватая девушка неопределённого возраста: она выглядела молодо, но разговаривала, как старушка. Её кривые жёлтые зубы и сросшиеся брови пугали меня, хотя ничего прочего в этой женщине не было отталкивающего. Она была бодрой, ходила быстрыми короткими шагами и охотно бралась за любое дело. Её лицо, как и голос, мне казались знакомыми. Во сне я часто видела её около себя. И, судя по всему, она была именно тем человеком, который меня спас. Я долго не могла пошевелиться в кровати, как будто всё моё тело лишилось конечностей. Хотелось плакать, но во мне словно не осталось жидкости и тогда я начала кусать свои губы, боясь задать вырывающийся наружу вопрос. Повитуху звали Валентина, как она мне сказала. Кроме этого, она мне рассказала о погоде, о том, что происходит во дворце, в общем, обо всём том, что хоть как-то могло отвлечь меня от своего горя. Но даже в её добрых весёлых глазах я не могла не заметить чувства скорби и жалости ко мне, что вновь подводило меня к самым ужасным подозрениям.
